Мургаш

МУРГАШ

Трава здесь никогда не вырастает больше чем на пядь. Ветер словно оберегает эту вершину от других красот, которые могли бы затмить суровую прелесть горного исполина, поднявшегося над хаосом хребтов и ущелий.

Закат приходит на Мургаш позднее всего, и рассвет здесь наступает раньше, чем где-либо. В вековом буковом лесу, не раз бывавшем гайдучьим царством, уже совсем стемнеет, а вершина все еще светится, и последние лучи солнца, прежде чем скрыться за горизонтом, золотят синие головки горных луговых цветов, рассыпанных по всему простору. Ночью звезды опускаются здесь низко-низко, и кажется, стоит только протянуть руку — и ты достанешь самую крупную, самую яркую, чтобы потом подарить ее тому, кого больше всего любишь.

И первый снег выпадает раньше всего здесь, на Мургаше. Побелеет сама вершина, потом верхушки деревьев, а весь массив с многочисленными вершинками и хребтами еще переливается всеми цветами радуги. Кристально-чистый воздух обманчив: взглянешь на склон напротив — и тебе покажется, что он совсем рядом, а пойди к нему — не скоро доберешься.

Но часы тишины, низких звезд, часы золотых закатов и благоуханных рассветов на Мургаше редкие гости. Постоянные властелины здесь резкий, пронизывающий ветер, пурга и туман. Особенный мургашский туман. Он спускается мгновенно, и тогда горы сразу становятся неприветливыми. Влага проникает сквозь одежду, холод пронизывает до костей, и не остается на тебе ни одного сухого и теплого местечка.

В такое время трудно передвигаться в горах: исчезают тропы, теряется направление. Но еще труднее идти по окутанной туманом горе, если ты партизан. Идешь и вслушиваешься в тишину — как бы не наскочить на врага, а перед тобой, словно таинственные призраки, встают деревья, кусты, скалы. Они угрожающе размахивают руками, наступают на тебя и, как будто готовясь к стрельбе, вскидывают ружья.

Но стоит подуть ветру и выглянуть солнцу, как тотчас же травы и цветы наполняют воздух своим удивительным ароматом. Поднимается туман — и сразу же свободно вздохнет земля, торопясь освободиться от лишней влаги. И так до новой мглы, до новой бури. А тогда снова загудит вся гора, загремят потоки, пригнутся к земле кусты, и с грохотом начнут валиться вековые исполины. На Мургаше буря!

Приютившись под скалой, стоят рядом волк и серна. На Мургаше буря! Помутневшие воды рек и потоков в стремительном беге устремляются вниз, на поля, сокрушая все перед собой. На Мургаше буря! И только вершина горы стоит спокойно, расправив свои могучие плечи. Ей не страшны никакие бури. Ей — вершине — и человеку.

Много бурь помнит Мургаш, много бурь пережили люди под Мургашем.

Двадцать четыре века назад через Арабаконашский перевал прошел во главе своих легионов Александр Македонский, чтобы покорить бунтарскую Мидию. Здесь же первые болгарские цари построили укрепление Звездец, чтобы защитить свои земли и прикрыть крепость Сердику от набегов византийцев.

Здесь же после падения болгарской державы и начала турецкого ига оттоманские завоеватели соорудили на месте разрушенного укрепления новую крепость, дав ей поэтическое имя Ялдызтабия, что значит Солнечная крепость. И правда — самые первые лучи утреннего солнца озаряют эту крепость, образуя резкие контрасты золота и черноты.

Эти места помнят и легендарные подвиги Чавдара и Рады-воеводы. Здесь прошла и чета Панайота Хитова с легендарным знаменосцем «Невским.

Здесь же могилы четников Христо Бо́тева, тех, кто под командой Войновского пробивались на восток. Здесь же сложили свои головы храбрые воины генерала Гурко во время стремительного броска на запад.

…Снежные сугробы покрыли дороги. Приказа отступать не было. Не дрогнули богатыри и когда пришла еще более страшная, нежели неприятельская картечь, белая смерть. Сотни их остались здесь навсегда, завоевав победу и освободив братский народ.

Как четки, стоят сотни памятников возле дорог и на недоступных вершинах, в седловинах и у горных троп — символы вечно живой славы русского оружия, бессмертного народа-освободителя.

Много превратностей было в судьбе Болгарии. Русофилы сменялись германофилами и англофилами. Но никто, даже в самые мрачные дни фашистского рабства, не посмел посягнуть на эти памятники. Благодарные потомки украшают их живыми цветами.

И веками на все это глядит Мургаш, защитник рабов, отец повстанцев-гайдуков, молчаливый, туманный Мургаш.

Когда-то, после разгрома Апрельского восстания, Захарий Стоянов с горечью писал:

«…Мы смотрели не только на дымящуюся Фракию, но и на шопскую Софию. Она позорно и нерешительно дремала в своей постели. Нет ни дыма, ни пламени, нет ни знамен, ни бунтовщиков. Пятьсот лет нужны, чтобы разбудить софийских шопов».

Прошло только шестьдесят лет. Достаточно ли этого срока, чтобы шопы изменились? История произнесла свое веское слово: «Да!»

Весной 1942 года в районе Мургаша был образован партизанский отряд. Землянка наша находилась под вершиной горы. В партизанский район вошли четыре околии: Софийская, Новоселская, Пирдопская и Ботевградская. Во всех четырех околиях нашего района хорошей земли мало, да и та бедна. Главным занятием жителей Софийского поля было только отчасти скотоводство, а больше — мелкая торговля на базаре. Каждую неделю по вторникам и пятницам в город шли люди с котомками, в которых лежало немного яиц, масла, несколько головок репы — все, что можно оторвать от голодных детских ртов. В строительный сезон мужчины уходили на заработки разнорабочими, а девочки с четырнадцати лет нанимались в услужение.

Ботевградские и пирдопские крестьяне были лишены и этих «привилегий» софийских шопов. Им трудно было вышагивать с торбой по шестьдесят — семьдесят километров, и поэтому свой товар они вынуждены были продавать перекупщикам вдвое дешевле. Мужчины работали в горах дровосеками, чтобы скопить деньжонок — заплатить налоги и купить керосина, соли и тетрадок для детворы.

И несмотря на такую бедность, жители партизанского края широко распахивали перед нами двери. За это фашисты жгли дома, расстреливали и закапывали ятаков живыми в землю.

Да, достаточно было всего лишь шестидесяти лет после освобождения, достаточно было скрытой и незаметной работы нашей партии, чтобы коренным образом изменить психологию людей, вдохнуть в них новые идеалы, новые мечты.

И вот сегодня новые памятники бессмертной славы выросли вокруг Мургаша. В селах и на полях, на вершинах гор и в густой лесной чаще стоят они, и на граните высечены надписи:

«…Здесь погибли борцы за народную свободу…»

У каждого памятника есть свой день в году, когда пустынное место заполняют люди, печальные, торжественные, взволнованные. Это отцы и матери, сестры и братья, сыновья и дочери, партизаны и ятаки, товарищи, молодые наследники славы и подвигов.

…Когда все опускаются на колени, я всматриваюсь в имена, высеченные на граните: Сашка, Марийка, Калина, Захарий, Ленко, Митре, бай Райко, Васко, Ворчо, Дечо, Кочо, бай Михал, Стоянчо — сотни имен, близких и дорогих, имен героев. Стоит закрыть глаза — и я вижу их такими, какими они были два десятилетия назад. Время не меняет их. Они живут и будут жить такими же молодыми, мудрыми, смелыми.

Живите же вечно, мои дорогие друзья, павшие в борьбе, вечные, как Мургаш и наш народ! Вы сами воздвигли себе памятник в душах грядущих поколений.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ