А отличники сдохли первыми... 4

Пролог. Чернейшая пятница - I

Никогда не умел спать сидя. Поэтому мало о чём мог думать в данный момент, кроме того, что сейчас мне нужен ещё один очень крепкий кофе. И о том, что вот уже через два-три часа я, наконец-то, буду на пороге своего номера. И с разбега упаду в тёплую и мягкую постель, забив на раздевание и душ.

Проблему с кофе симпатичная стюардесса пообещала решить сразу после взлёта. А пока просто раздала всем желающим карамельки. Ладно, побудем в стране бредовой полудрёмы ещё немного...

— Простите... Я могу вас побеспокоить? — Я не сразу сообразил, что рыжеволосая девушка, присевшая на соседнее место, говорит со мной. Наверное, сейчас мой воспалённый взгляд из-под полуопущенных век выглядел не вполне трезвым. Я бы со мной таким ни за что не стал разговаривать.

— Что? А? Ой, я думал вы не мне... Вас пропустить? — Вцепившись в спинку кресла передо мной, я попытался привстать, но тут же сообразил, что сижу возле иллюминатора. Теперь она точно думает, что я пьян.

Девушка очень мило хихикнула, поправила тонкие круглые очки, подчёркивающие её необычные зелёные глаза, и ещё раз извинилась:

— Простите, что пристаю... Вы наверное очень устали... Но я...

Она запнулась и немного покраснела, подыскивая слова. Приятный голос. Очень вежливая для своих лет. Сколько ей? Шестнадцать? Семнадцать? Студентка, наверное. Первый курс... Эх, золотое было время... И как с тех пор десять лет пронеслось — сам не заметил.

— Ничего страшного. — Я постарался говорить как можно более чётко, чтобы реабилитироваться. Как обычно в такие моменты, язык начал заплетаться сам собой. — Просто долгий перелёт... Сейчас мне принесут кофе — и я снова буду похож на человека. Вам что-то подсказать?

— Нет, я... — Рыжеволосая девчушка продолжала смущаться. И подтянула к подбородку высокий воротник своего пухлого свитера. — Я просто очень боюсь взлетать и садиться. Можете со мной о чём-нибудь поговорить, пока мы не взлетим. Это поможет отвлечься.

— Хм... Да, пожалуйста... — А вот в такие моменты все приличные темы для светской беседы моментально испаряются из сознания. — Вообще зря, конечно, переживаете. По статистике, у вас гораздо больше шансов подавиться карамелькой, чем стать жертвой авиакатастрофы. Это я вам совершенно ответственно заявляю. Как несостоявшийся лётчик.

— Я понимаю... Но ничего не могу с собой поделать, дрожу всё время как мышь... А вы лётчик? - В глазах девчонки вспыхнул неподдельный интерес. Как обычно, когда я как бы невзначай упоминаю этот факт из свой биографии. Для затравки.

— Несостоявшийся. Занимался в Дубках когда-то давно... Знаете такой аэродром под Саратовом?

Девушка кивнула:

— Да, там ещё с парашютом можно прыгнуть.

— Можно, да... Но, в общем, не сложилось. Как говорится, я был молод и мне нужны были деньги... Долгая и скучная история, давайте лучше о чём-нибудь повеселее поговорим.

— А вы... Вы были в Африке? — Она сама предложила новую тему, указав на рюкзак, который я положил перед собой под сиденье. На ручке, торчавшей из-под кресла, всё ещё висела метка ручной клади из аэропорта Кейптауна.

— Есть такое дело... Разбираетесь в географии, молодая леди. Похвально! Кстати, меня зовут Игорь. — Я протянул ей ладонь. Что ж, небольшая беседа со столь милой особой и мне поможет скоротать оставшиеся полтора часа перелёта... Потом минут сорок на такси — и здравствуй, долгий здоровый сон.

— Лиза. — Девушка с готовностью легко пожала руку. — А вы там отдыхали?

— Нет, всего лишь пересаживался на рейс в Москву.

— Пересаживались в Кейптауне? Это откуда же вы летите? Из Австралии? Или Америки?

— Из Антарктиды...

— Серьё-о-озно?! — Зелёные глаза распахнулись чуть ли не шире очков. Оставив в покое воротник, она уткнула веснушчатые кулачки в тонкий подбородок, опёрлась на подлокотник и придвинулась поближе. — Так вы полярник! А не похоже! Я думала они все такие бородатые, суровые. А вы... Ну вы просто выглядите как... Как обычный молодой человек...

Тут она засмущалась, очевидно, решив, что поспешила с обсуждением моей внешности.

— Обычно так оно и бывает... Это просто у меня бородёнка жиденькая растёт. Поэтому я сразу не даю ей шанса. — Вот примерно о таком разговоре я и думал в моменты скуки там, на полярной станции. Только в моих фантазиях девушки были всё же постарше. И пофигуристее. Поэтому сейчас с ней можно было позволить себе быть откровенным. Немного потренироваться на будущее в повествовании о том, как я отчаянно боролся за выживание среди морозной тьмы, ледяных торосов и суровых ветров. — И я не совсем полярник. Ну как... Слышали про озеро Восток?

— Это которое такое древнее, где-то там глубоко подо льдом? Вы его исследовали?

— И снова вам пятёрка. Но исследовали его учёные. Биологи. И им помогали техники. Те самые — суровые и бородатые полярники. В толстенных свитерах. Вот как у вас. А я всего лишь работал на станции поваром.

Эта информация её неожиданно рассмешила. Ага... Значит, для следующей подобной беседы нужно будет придумать что-нибудь посолиднее. Буду говорить, что занимался там добычей пропитания. Без уточнений о том, что добывал я его в кладовке.

— Поваром?!

— Представьте себе. — Я улыбнулся в ответ и развёл руки в стороны. — Даже суровые полярники нуждаются в регулярном приёме вкусной и здоровой пищи. Хотя готовить там особо было нечего. Сплошь консервы, да полуфабрикаты. Я не столько готовил, сколько соблюдал необходимую питательность в порциях. Калории, витамины, всё такое... И старался сделать так, чтобы результат при этом был хоть немного съедобным. Ну и мытьё посуды тоже на мне было.

— Всё равно, это же жутко интересно! Холодно там, наверное, ужасно, да? — После этого вопроса Лиза поглубже съёжилась в своём свитере.

— Сейчас не очень. В южном полушарии — разгар лета. Всего минус тридцать-сорок градусов. Даже топливо не замерзает. Поэтому сейчас можно прилететь и забрать смену.

— Кошмар... Как на другой планете жить, наверное... Настоящая космическая колония! А долго вы там жили?

— С января.

— Ого! Так долго? Это же почти целый год! И как там, не скучно?

— Год — это не так уж и долго, юная леди... Хотя да, иногда бывало скучновато. Все остальные вместе работают, а я со своими консервами, да тарелками вожусь один. Но иногда кто-нибудь помогал, если дел было немного. Например, в сильную метель все внутри сидели.

— А пингвинов вы там видели? Они там, говорят, вообще людей не боятся. Можно прямо подойти и потрогать. — За этими расспросами она и впрямь позабыла о страхе полётов. И заметила, что мы взлетаем только тогда, когда ускорение вжало нас в спинки кресел. — Ой...

И рыжеволосая девчонка испуганно схватилась за мою руку на подлокотнике, чуть не уронив с носа очки.

— Можно, да. — Я поспешил отвлечь её во время отрыва, похлопав по ладошке. — Но видел я их только один разок, когда мы были проездом у американцев на станции «Кейси». И там я их даже потрогал, как же без этого. Пингвинов, не американцев. Дело в том, что все животные антарктики живут на побережье. А от станции, где я жил, до берега почти полторы тысячи километров. Там жизни нет. Только на глубине, в озере.

Самолёт благополучно оторвался и плавно набирал высоту. Лиза немного успокоилась и, смущаясь, отпустила меня, снова закутавшись в свитер. И опять заулыбалась, поправив очки:

— Ну вот, теперь я трогала человека, который трогал пингвина! А что там в озере? Прямо какие-то рыбы?

Теперь рассмеялся уже я:

— Нет, что вы... Там же лёд четыре километра. Всего лишь какие-то микроорганизмы. В этой теме я, признаться, плаваю, прошу прощения. Знаю только, что недавно там нашли что-то настолько интересное, что аж срочным бортом в Москву отправили исследовать, как только потеплело в ноябре. Не то вирусы, не то микробы, с какими-то необычными свойствами. Кажется, об этом собирались даже где-то написать. Но, наверное, только в скучных научных журналах, которые кроме самих учёных никто не читает.

— А вот и нет, я слышала! — С гордостью заявила девушка, хитро прищурившись. — У меня двоюродный брат работает в НИИ «Микроб» в Саратове! Вот теперь припоминаю, что он рассказывал, как к ним привезли каких-то замороженных бактерий осенью. И носятся с ними, как он говорит, «как с писаной торбой». Он, кстати, тоже учёный. Биолог! Может вы его знаете? Слава Гробышевский.

— Нет, не знаю, простите. — Я пожал плечами. — Я же не учёный. Просто нанялся, по объявлению. И в Саратове уже давно не был. Гораздо дольше года.

— А вы в Москве живёте? Я теперь тоже. Поступила в этом году в МГУ! — Снова не без гордости заметила девушка. — Сейчас вот к родителям лечу, на новый год. Вы тоже?

— Нет, я по делам. — Я не стал рассказывать ей о том, что за тот год, пока я жил на другой планете, у меня в Саратове умер отец. И теперь предстояло решить некоторые юридические формальности с наследством.

— А потом опять в экспедицию?

— Не раньше, чем через год. — Грустный повод немного сглаживался тем фактом, что на банковской карте в моём кармане теперь была довольно круглая сумма. И как я проведу этот год — я ещё не решил. Но он точно будет проходить там, где тепло, море, много свежих фруктов и красивых девушек.

— Ну и правильно. Отдыхать же тоже надо. Особенно после такого... А как вы, кстати, новый год будете встречать?

— Да, наверное, никак... У меня в Саратове давно нет никого близкого. Все разъехались.

Если уж на то пошло, то год жизни вдали от людей не оставил у меня особо прочных связей и в Москве. Если не считать других полярников. Которым, также как и мне, требовался год, чтобы отдохнуть не только от ледяной изоляции, но и друг от друга.

— Ну, разве ж так можно! А вот хотите — приходите к нам в гости завтра! Сегодня-то вам, наверное, и правда не до праздника... — К счастью, Лиза, очевидно, уже прекрасно понимала, что я вовсе не пьян, а просто третьи сутки без нормального сна. — А у нас всегда первого числа к вечеру все друзья собираются и родственники — куча народу! Весело будет! И Слава там тоже должен быть — вам наверняка будет о чём с ним поговорить! Хоть вы и не учёный, но вы же для всех будете просто как космонавт!

— Просто-таки приглашённая звезда... Как-то неловко, знаете.

— Да бросьте! — Девушка замахала руками, желая показать, что я говорю какой-то вздор. — У меня и папа служил на крайнем севере. Он подводник. Сейчас на пенсии. Тоже подружитесь! А мама обожает кулинарить — вы и с ней общий язык найдёте, раз вы повар. Я им вот сейчас как приеду — сразу про вас расскажу. Так они сами вас тут же и позовут. Вот увидите! Так что приходите! А то что вы такой грустный будете совсем один в праздник. Как будто до сих пор где-то в Антарктиде... Только даже без пингвинов совсем.

— Что ж, ваша правда, сударыня... Без пингвинов совсем грустно. Давайте так. Вы всё-таки обсудите эту идею с родителями сначала, а потом позвоните мне первого числа, если не передумаете, хорошо? И если вдруг передумаете — ничего страшного, я не обижусь. — Честно говоря, я совсем не горел желанием принимать участие в чужом празднике среди кучи незнакомых людей. Я и до этого не особо общительный был. А после года в ледяной изоляции — и подавно. Надеюсь, родители всё же поумерят её пыл.