Кресло Бэнко

Материализация　призрака

Комментарий психолога

Рассказ, предложенный вниманию читателя, рассчитан на извечное любопытство людей ко всему пугающе-необъяснимому в нашей собственной психике. Кажется, чем невероятнее рассказ такого рода, тем больше хочется поверить в него. Нередко это подспудное желание поверить сказывается в преувеличенном негодовании по поводу «всяких небылиц» или в упорном допытывании у специалистов, «может ли это быть», — словно нас оскорбили в лучших чувствах. И тем не менее большинство людей прочитывают такие рассказы от первой до последней строчки!

Итак, «может ли это быть»?

Бэнко, убитый по приказу Макбета, внезапно является новому властителю, своему убийце. Макбет как человек здравомыслящий прежде всего отвергает　мысль о призраке и в бешенстве обращается к приближенным: «Кто это сделал, лорды?». Ему еще ничего не приходит в голову, кроме двойника или чудовищной интриги тех, кто намерен сбросить его с трона. С точки зрения психолога, примечательно то, что Макбет видит в окружающих самого себя, приписывает им безусловную готовность к тому же преступлению, какое совершил он сам. Вот не совсем тривиальный поворот проблемы совести: совершающий преступление отчетливо сознает, что он реализовал некоторую чрезвычайную «возможность» в отношениях между людьми; сравнительно редкое и мало вероятное в человеческом поведении представляется ему теперь достаточно вероятным, чтобы ждать такого же от друзей. Эмоциональным «ядром» переживаний здесь оказывается не что иное, как панический страх. Преступник создает мир, в котором сам же дрожит от страха.

Вообразим человека, который　мог бояться чего угодно, только не встречи с разъяренным львом на городской улице. Однако, по странному стечению обстоятельств, в некий день из зоопарка дважды убежал лев, и нашему герою едва удалось спастись бегством. Теперь «вероятностный ранг» этого события — встречи со львом — для него резко повысился, и он еще долго будет бояться выходить на улицу, смеша нелепыми опасениями здравомыслящих знакомых. На языке современной психологии это называется формированием установки. Установка на встречу со львом чрезвычайно располагает нашего беднягу ко всякого рода иллюзиям — их называют «установочными иллюзиями». Вот уже более тридцати лет эти феномены успешно изучаются психологами Грузии.

Проблема призраков заново освещается и социальной психологией. Специалисты в этой области вообще убеждены, что человек часто видит то, что ожидает увидеть, слышит то, что ожидает услышать. Одни американский исследователь изготовил пару диапозитивов, чрезвычайно похожих по характеру изображения, однако на одном из них был бой быков, а на другом — бейсбольный матч. Тем не менее при наложении диапозитивов друг на друга контуры и пятна почти полностью совпадали. Выяснилось, что мексиканцы, разглядывая изображение игры в бейсбол, видят бой быков, а американцы принимают бой быков за игру в бейсбол.

Но если даже в спокойном настроении мы склонны к установочным иллюзиям, то что же сказать о человеке, который одержим страхом?

Племянник-убийца престарелой мисс Фергюсон вот уже год живет в постоянном страхе разоблачения. Отставной следователь Брэнт умело выбрал день — годовщину убийства, и место для следственного эксперимента — комнату, где оно было совершено.

Оставалось только сформировать у мистера Бэдфорда установку на «встречу» с его жертвой, что и было сделано сообщением о призраке, навещающем дом. Нет ничего удивительного в том, что убийца «увидел» свою тетку, хотя драматическая актриса, которой была поручена ее роль, так и не появилась. Куда менее правдоподобно другое. Почему все остальные тоже «увидели» убитую?

Можно думать, что у троих «любителей острых ощущении», с минуты на минуту ожидавших появления актрисы, тоже мелькнула установочная иллюзия. Если бы в наступившей темноте возник некий человекоподобный контур, например белеющее пятно на стене, — в иллюзии троих «экспериментаторов» не было бы ничего необъяснимого. Более того, когда напротив сидящих за столом гаснет яркая лампа, каждый из них может «увидеть» перед глазами светлое пятно и «распознать» в нем то, что ожидалось (как американцы распознавали бейсбол в бое быков). Но у автора в сцене появления призрака нет полного мрака. Сотрапезники, во всяком случае, различают друг друга в полутьме.

Может быть, это был случай так называемого психического заражения? Рядом с истеричным субъектом, которому является «его» призрак, впечатлительные люди могут прийти в такое возбуждение, что и сами видят страшное: ведь им показали это движением глаз или жестом, полным жуткого значения. Представьте себе, что на вас из-за угла выбежал человек с расширенными от ужаса глазами и отвисшей челюстью. Он опрометью кинулся дальше, а вы уже ждете опасности: любой, самой страшной.

…Самовнушение. Это хорошо известный механизм. Загипнотизированному говорили, что к его телу прикасаются раскаленным железом, и на месте прикосновения холодной авторучкой появлялся волдырь. Фашистские изуверы в белых халатах привязывали узника к операционному столу, надрезали вену и под каплющую кровь подставляли таз. Через минуту-две кровотечение само собой останавливалось, но жертва не знала об этом; теплая струя (имитация крови) продолжала стекать по руке, капли стучали по тазу. И человек умирал при тех же симптомах, какие характерны для умирающего от потери крови. В средние века в монастырях случались настоящие эпидемии помешательства: стоило одной фанатичной монашке «увидеть дьявола» и завопить об этом, как все остальные «видели»　то же. Однако в рассказе «Кресло Бэнко» привидение является сначала персонажу, от лица которого ведется повествование, и лишь потом преступнику. Создается впечатление, что автор заботился скорее об эффектности сюжета, чем о его правдоподобии.

Давно позади тот этап человеческих знаний, когда рассказы о призраках наивно принимались на веру или столь же наивно объявлялись бессовестным обманом. «Призраки» существуют. Считать их несуществующими — значит считать несуществующими человеческие мысли и чувства, опасения и ожидания. Есть минуты, когда материал собственной психической жизни мы воспринимаем как нечто, находящееся вне нас, как вещь из реального мира. Так призраки «овеществляются», «материализуются» И в эти минуты их добросовестно и увлеченно исследуют физиология, психология, психиатрия.