Гермиона Грейнджер и таинственное дитя

Грейнджер среди ясного дня

Драко Малфой почти наслаждался жизнью и совершенно точно наслаждался своим уединением. Да, впереди маячил суд, но адвокат сказал, что переживать не о чем — в Азкабан не отправят, а остальное можно пережить. Пускай причиной поблажки была не невиновность Малфоя, но кого интересуют подробности? Не посадят, и здорово.

Обнаружилось, что Азкабан не резиновый, и если поместить туда абсолютно всех, кто принимал участие в войне на стороне Темного Лорда, придется укладывать заключенных штабелями. Хорошо, если магическая тюрьма сможет вместить тех, кому там самое место — убийц, маньяков и насильников. А Драко… что Драко? Самым основным аргументом в его пользу стала исчезнувшая сразу после смерти Лорда метка. У остальных приспешников она побледнела, а у Драко исчезла. Как не было! Один из мудрецов Визенгамота (которому отец, конечно же, заплатил, но кого интересуют подробности) сообщил: это оттого, что Драко никогда и никого не убивал.

То, что он действительно совершил, было сделано под принуждением еще до семнадцатилетия (ну кое-что после, но пытки Пожирателей можно записать и в благие дела, не так ли?), и тому есть доказательства, в последний же год... Разве быть незаметным — преступление?

Все прошлое лето и полтора семестра прошли как в тумане, память услужливо подтерла острые углы. Возможно, из-за того, что многие свои воспоминания Драко приходилось извлекать для следствия. Но и на это он не жаловался. С ночным сном пришлось бы попрощаться, помни он некоторые моменты в деталях. А так… порция зелья — и ночь проходит терпимо.

Словом, младший Малфой был доволен. Его даже содержали в сносных условиях — в Хогвартсе, неподалеку от родной слизеринской гостиной, в комнатах покойного декана, храни Салазар его душу, — не мэнор, но уютненько. Да что там! Рай по сравнению с отчим домом, превратившимся в притон для отребья: психопатов, убийц и убийц-психопатов.

Его содержали скорее как ценного свидетеля, чем как преступника. Потому и суд отодвигали все дальше и дальше. Пока Малфой под арестом (или под охраной, Драко больше нравилась эта формулировка), никто не запретит аврорату тянуть и тянуть из него сведения о близком окружении благополучно преставившегося тирана.

Малфоя это устраивало: не нужно составлять планов на будущее, можно плыть по течению, зализывать раны, читать книги, слушать гул магии в стенах, готовить от нечего делать простенькие зельица и фантазировать о том, что никогда не станет реальностью.

Его вызывали на допросы и суды над другими Пожирателями, и он с мстительным удовольствием давал показания против тех, кто топтался по коврам родного дома, воровал ценные предметы и родовые артефакты, вырывал перья из хвостов отцовских павлинов и иными способами портил жизнь их семье.

Сказал бы кто-то тринадцатилетнему Малфою, что пять лет спустя он будет столь непритязателен в своих потребностях, засмеял бы.

Все было тихо и мирно почти месяц. До того самого дня, когда в устоявшийся быт Драко Малфоя ворвалась Она.

Сначала был хлопок. Драко напрягся, он знал, что антиаппарационный купол над школой еще не восстановлен, но его местонахождение, как и местонахождение таких же… недопреступников, держали в тайне. Если кто-то из бывших соратников узнал об этом, ему конец. Палочку отобрали, он даже защититься не сможет!

— Алохомора! — произнес высокий женский голос.

Ага, конечно!

Вход, как и в гостиных факультетов, защищал портрет, не пропускающий без пароля.

— Omnes homines aequales sunt.(1)

Черт! Гостья его, оказывается, знала.

Драко спрятался за дверью в ванную и стал наблюдать.

— Малфой! — вот теперь он узнал голос и поежился. С этим голосом были связаны не самые приятные воспоминания прошедшего года. С этим голосом вообще было связано слишком много воспоминаний. Очень ярких на фоне остальных и не выцветающих, к сожалению.

Можно выходить, или?.. А что, если это кто-то под оборотным?

Грейнджер прислонилась спиной к притолоке двери и, не выпуская палочку из руки, обвела помещение внимательным взглядом — нет, войну из человека быстро не вытравишь.

— Жалкий хорек, — прошептала она на грани слышимости, а затем снова гаркнула: — Малфой!

Ну точно она, ну или кто-то из тех, кто помнил его унижение на четвертом курсе. Почему-то Драко не задумался, что любой бывший однокурсник может прийти к нему не с миром.

— Грейнджер, — обозначил он свое присутствие и медленно вышел из укрытия, — чего орем?

— Где ты был? — набросилась на него сумасшедшая.

— Не очевидно? Знаешь ли, у моего организма есть потребности.

Покраснела. Драко почувствовал что-то похожее на удовлетворение. Но чувствовать пришлось недолго.

— Ты, — она наставила на него палочку, и Малфой с опозданием осознал, что девчонка, хоть и превозносила его трусость в мэноре как великое деяние на одном из слушаний (вместе со своим очкатым дружком, кстати), могла иметь к нему личные счеты. Тем более отрицать, что она — это она, он тогда не стал. Одно дело не опознать непохожего на себя Поттера, другое — ее, это было бы уже чистой воды гриффиндорством в худшем понимании слова.

Главный вопрос: знает ли кто-нибудь о том, что Грейнджер здесь?

— Как ты сюда попала?

— Подала запрос в аврорат. Мне, знаешь ли, доверяют.

Ах, вот как! Решила показать, что теперь он ничто, а она — на гиппогрифе. Ну что же, можно играть и по ее правилам.

— Ну-ну, я всегда знал, что для вашей троицы не существует законов, — ответил Драко и нарочито расслабленно откинулся на стену возле уборной.

— Ты! — снова направила на него палочку буйная героиня.

Опыт подсказал Драко, что Грейнджер давно пустила бы оружие в ход, будь это в ее планах. Значит, пугает.

— Что привело тебя сюда? Соскучилась? — та же вальяжная поза и ленивая речь: — Чаю? Или леди предпочитает кофе? Покрепче у меня ничего нет.

— Малфой, — она пристально посмотрела ему в глаза и произнесла, выделяя каждое слово: — Я здесь из-за Джинни.

— Джинни? — Драко стал перебирать в голове девчонок с их курса, но никого по имени Джинни не вспомнил, затем стал размышлять, не зовут ли так кого-то из домовых эльфов мэнора — припоминалось, что Грейнджер ратовала за права этих существ, но тоже не смог отыскать в памяти такого. Кто-то из ее окружения? Окружение гр... Грейнджер — Поттер и Уизли. Когда Драко в последний раз проверял, ни одного из них не звали женским именем, а жаль. Такой повод для глумления пропал даром!

Он настолько углубился в размышления, что упустил момент, когда тайфун негодования по имени Гермиона пересек помещение. То, что данная особа представляет угрозу при непосредственном контакте, Драко помнил хорошо. В общем-то девчонке удалось привнести дополнительный шарм в его облик, шрамы украшают мужчину, и сломанный нос(2), из-за которого было стыдно идти к Помфри, сросся немного не так, как было до того. Легкая горбинка и едва заметная кривизна даже нравились Драко. Не то чтобы это было поводом позволять бешеной фурии ломать нос повторно, но… она и не собиралась. Девочка выросла и осознала, что волшебница. В горло Драко уперся кончик палочки. Мерлин милостивый! Очень знакомой палочки.

— Ты пользуешься теткиным оружием? — Драко просто почувствовал, как глаза вылезают из орбит.

— Не увиливай, Малфой! — прошипела ненормальная.

— Что?

Видимо, лицо у него было слишком растерянным, Грейнджер повторила другими словами:

— Не переводи тему!

— Я не знаю, о ком ты говоришь. Кто такая Джинни?

Малфою показалось, что гостью сейчас разорвет на много маленьких Гермион. Пыхтящая миниатюрная Грейнджер, буравящая его своим фирменным тяжелым взглядом и упирающаяся палочкой в кадык, внезапно показалась невероятно забавной. Настолько забавной, что ему изменила сдержанность. Губы непроизвольно дернулись.

— Ах ты маленький мерзкий хорек! — Грейнджер была так зла, что с трудом протолкнула звук сквозь сведенные челюсти.

Малфою все труднее было сдерживать веселье, только чувство самосохранения не позволяло ему расхохотаться, хватаясь за бока, — мелкая тощая девчонка, запрокинув голову, обзывает его маленьким.

— Ты… — в легких Грейнджер закончился воздух, и она сделала глубокий шумный вдох, — ты обесчестил девушку и теперь делаешь вид, что не знаком с ней?!

Драко мог бы рассказать глупенькой, что секс не повод для знакомства. И вообще много чего рассказать, но в этот самый момент он пытался осознать, в чем его обвиняют. В его душе боролись обида, злость, непонимание и куча всего, в чем разбираться не было времени, потому что нужно было ответить:

— Что ты, полоумная, мелешь? — Драко знал, что в школе этот титул носит не Грейнджер, но в данный момент выданное ею на-гора давало сто баллов вперед любым бредням Лавгуд. — Какую девушку? Когда обесчестил?

Палочка прочертила линию по горлу Драко и ушла куда-то в сторону, спустя мгновение он почувствовал, как ладонь обожгла щеку. Но через миг это стало неважно, потому что на голову Драко упало целое небо.

— Ты обесчестил Джинни Уизли, и она ждет твоего ребенка!