Собака на сене

Один из посвященных

Трое суток после осознанного сновидения Драко пытался сохранять спокойствие. Не то чтобы совсем спокойствие, но хотя бы видимость оного. Это не было бездеятельным спокойствием, он копался в фамильной библиотеке в поисках позабытых возможностей найти человека в защищенных сильными чарами местах, но не нашел ничего подходящего. Он много размышлял о том, что могло означать упоминание Гермионой Поттера, и мозг почему-то привязывал этот факт к прошлогодним листовкам с угрозами воскрешения Лорда чуть ли не больше, чем к двум свежим рапортам о том, что мертвого героя видели среди живых. В эту же сторону вели размышления об исчезнувших пациентах Мунго — Лонгботтомах и Локхарте. Почему так, Драко не мог ответить. Интуиция, мантикора ее дери!

Авроры обследовали места, где заметили, если верить очевидцам, «Гарри Поттера, точь-в-точь как при жизни, но слабой плотности». Остаточные флюиды оказались странными, незнакомыми. Работники Отдела тайн, вызванные на места, разводили руками: некромагия, а какая — уже не разобрать, и укоряли аврорат в халатном промедлении. Авроры кивали на не отреагировавших вовремя работников Сектора обеспечения правопорядка, те могли бы сослаться на начальника, не сразу давшего зеленый свет, но… всем хотелось жить. Начальник же заперся в кабинете и неистовствовал в одиночестве.

Неожиданные новости появились на четвертый день. В Белфасте был обнаружен один из пропавших без вести членов Ордена. Один из тех, чьи колдографии были вывешены в общей комнате, да еще и с пометкой «приоритет». Пометку Драко ставил лично аккурат после инцидента с Лонгботтомом. Пропавший без вести был единственным оставшимся в живых посвященным в таинство Анима Коллиго, кроме четы Малфоев и Министра.

Отличился работник Сектора борьбы с неправомерным использованием магии, довольно смекалистый парень по имени Джонатан Бойл. Его рапорт содержал много лишней информации и ненужных размышлений, но Драко, скривившись, продирался сквозь зубодробительные словесные конструкции. Джонатан Бойл происходил из бедной чистокровной семьи, но был женат на магле и растил с ней двоих детей — мальчика и девочку. Об этих фактах своей биографии волшебник счел необходимым сообщить в рапорте, чтобы пояснить, почему обитал в магловской части Белфаста. Не совсем обитал — приезжал на уик-энд. И вот, выгуливая семейство в парке, Бойл увидел человека, как две капли воды похожего на Билла Уизли. Хоть это и произошло в его заслуженный выходной, у Бойла перед глазами возник плакат со списком пропавших, и, конечно же, он вспомнил про пометку, сделанную любимым начальником. Малфой скривился еще больше, его выражению лица в этот момент мог позавидовать покойный декан. Вздохнув, он вернулся к сочинению «Приключения лихого волшебника в его выходной день». Бойл решил проследить за парнем. Присмотревшись, он убедился, что это не магл, поразительно напоминающий пропавшего героя, а самый что ни на есть герой. Шрамы на лице подтверждали личность лучше дактилоконии (или как там это называется у маглов). Джонатан, как он полагал, ненавязчиво завел разговор и выяснил, что Уизли ровным счетом ничего не знает ни о мире магии, ни о войне, ни о своей семье — живет как магл, работает как магл, встречается с маглой, лечится у маглов — именно магловские целители поставили ему диагноз «ретроградная амнезия». Рассказы о мире магии мистер Уизли воспринял как плохую шутку, стал озираться в поисках скрытой камеры, и смекалистый Бойл сделал вывод, что Билл не придуривается, а значит, кто-то приложил его Обливиэйтом. Придя к такому выводу, он единолично принял рискованное решение и аппарировал беспамятного героя в Мунго. Кажется, Драко готов был отозвать из характеристики парня слово «смекалистый». Какого дракла Бойл выдернул человека из привычной ему среды?! Почему не повесил маячок и не вернулся к начальству за распоряжениями? Такие стрессы для нестабильной психики ой как вредны.

Ладно, об этом еще нужно было подумать. Он засекретил дело, запретил до времени сообщать про найденного родственника семейству Уизли и принялся ждать отчета из Мунго. Пусть целители скажут свое веское слово.

* * *

Он не появлялся уже очень долго. Сначала Гермиона радовалась этому, потом стала нервничать. Пока Он не придет, она не увидит Гарри, пока не увидит Гарри, не сможет отправить его к Драко. Правда, появление в публичном месте — лишь часть плана, а она так и не придумала, как будет передавать весточку мужу. Говорить умерший мог только с тем, у кого на пальце кольцо с воскрешающим камнем, то есть с ней, плотности был недостаточной, чтобы поработать совой и отнести записку, тем более, что ей даже не на чем и нечем написать. Ну ладно, ей хватит мастерства без палочки трансфигурировать кусок подола своих лохмотьев в пергамент, но это все равно не придаст Гарри материальности.

А еще Гермиона банально проголодалась. Она привыкла есть понемногу. Он приносил еду регулярно, но никогда не оставлял впрок, и с тех пор, как началась эпопея с кольцом, кормил ее только после сеансов. Благо ее навыков в беспалочковой магии хватало, чтобы создать воду, иначе она умерла бы от жажды. Увы, еда была исключением из закона Гэмпа. А что, если Он умер? Ее никто и никогда не найдет в этой… могиле. Она умрет под толщей земли. Еще недавно подобные мысли не пугали Гермиону, теперь же ей снова хотелось жить. Эстер не должна погибнуть здесь. Гермиона обернулась к захныкавшей малышке, голова закружилась, и пришлось схватиться за лежанку. Девочка была беспокойной. Видимо, не наедалась молоком матери, голодающей неизвестно сколько времени.

От рези в животе и мыслей о еде немного отвлекал сон. Когда Гермиона засыпала, ей снились то ли отрывки виденного в Омуте, то ли пережитое.