Маловероятное 2.3.: Я не отсюда

3 глава

Но пообещать себе это было сложнее, чем сделать. Потому что иногда ему действительно хотелось сдаться и согласиться на роль «Нэша»… Отныне и во веки веков.

Так было бы проще. Сдаться и перестать искать выход из этого тупика. Снейп перерыл уже, казалось, все доступные и недоступные книги мира, перебрал разные чары, попытался придумать для этой цели свое заклинание, освежил в памяти некоторые запрещённые обряды… Все было бесполезно. Но Северус не разрешал себе впадать в отчаянье, усилием воли заставляя себя читать еще более редкие книги, проводить ещё более сложные расчеты и искать, искать, искать…

Только вот отчаянье все равно подлавливало его в самые неожиданные моменты. И чаще всего это случалось по утрам. Ровно в ту минуту, когда Северус просыпался в тишине, слушая такие привычные шумы ветра за окном и ощущая на лице лучи солнца. Одно долгое мгновение ему казалось, что все в порядке: он в нужном времени и нужном месте, а Септимус Нэш ему просто приснился.

Но стоило только открыть глаза, как нечто хрупкое и хрустальное ломалось в груди и хотелось выть, орать и бить кулаком в стену. Северус ничего этого не делал. Просто осматривал светло-бежевую спальню хозяйским взглядом, убеждался, что домовики вычистили его одежду и уже подали кофе, и готовился к новому дню…

Как же он ненавидел эту спальню! И как же он ненавидел Скамандера, который, оправдывая заявленную тактичность, так больше и не появлялся! Совершенно неожиданно оказалось, что именно дракклова галлюцинация была тем единственным, что лучше всего помогало Северусу оставаться самим собой. Только вот оценил он это лишь после её ухода.

Но хуже всего было то, что иногда Северус желал быть Септимусом Нэшем. Ведь теперь одним воздухом с ним снова дышала Лили Эванс.

Как же ему хотелось просто подойти и дотронуться до неё! Убедиться, что вот — это она! Живая! Из плоти и крови. С бьющимся сердцем. Не картинка на колдографии, случайно найденной в комнате у Блэка, не труп, стеклянными глазами смотрящий перед собой на полу в детской.

Но Северус отдавал себе отчёт, что, если поддастся искушению, то уже не вырвется. Даже если этот реалистичный и жестокий мир на поверку окажется всего лишь иллюзией или сном. Мерлин, он ведь помнил, как в год её смерти почти неделю лежал, углубившись в свои воспоминания, и не мог, а точнее — не хотел из них выбираться. Как почти позволил достать себя «призраку вины»*, только потому, что тот принял её образ. Дамблдору тогда пришлось почти насильно приводить его в сознание. Поэтому уже на следующий день после первой встречи с Лили Снейп определил для себя три простых правила: никогда не подходить к ней на расстояние ближе шага, никогда не дотрагиваться до неё и никогда не смотреть ей в глаза. Следовать им было сложно, но такие границы давали хоть какую-то иллюзию контроля.

Чего он не мог, так это отказывать себе в возможности любоваться ей со стороны: видеть улыбку, слышать голос и зачаровано следить за каждым движением. Поэтому использовал для этого любую подвернувшуюся возможность.

Идеальным временем для его наблюдений стали вечера, которые Лили проводила в библиотеке. Чаще всего она была там в окружении своих подружек. Иногда — в компании студента Снейпа. Профессор Нэш при этом сидел где-нибудь за соседним столом и, выписывая что-то из очередной книги, бросал на рыжеволосую студентку и её сопровождавших редкие внимательные взгляды.

А еще Северус снова полюбил ночные дежурства. И когда выпадала очередь Лили, как старосты, патрулировать коридоры, он всегда незримо присутствовал где-то рядом, бесшумный и невидимый. Северус старался уверить себя, что это был вовсе не постыдный шпионаж, а всего лишь… беспокойство? Страховка? Да, подстраховка. В конце концов, время было неспокойное. Но когда Лили выходила на дежурство вместе с Люпином, убеждать себя в этом было особенно сложно.

Пару раз Северус хотел последовать за ней в Хогсмид. Но остаться невидимым наблюдателем в толпе студентов было слишком сложно даже для него. Пойти же туда открыто — означало привлечь внимание других студенток (Снейп почему-то был уверен, что Скамандер назвал бы их «воздыхательницами»), а это было совершенно излишне.

Кстати, о воздыхательницах. Дамблдор оказался прав. И уже вскоре Северус столкнулся с тем, что если одна часть студентов, большей частью слизеринцы, злились на него за правду о Томе Риддле, то другая — обожала. Девушки так и вовсе считали, что его рассказ о Риддле — смелость, покрытая туманом биография — загадочность и таинственность, магглорожденное происхождение — пикантность… Северус регулярно узнавал их точку зрения из стихотворных и прозаических признаний, которые ему присылали в письмах, прятали в свитки с домашними работами или просовывали под дверь кабинета.

Ещё в этих образцах эпистолярного жанра говорилось, что у него длинные ресницы, четкие скулы, твердая линия подбородка, идеальная форма губ и руки античного божества. Последнее сравнение вызвало у Северуса нервную икоту, и он с сожалением вспомнил Лаванду Браун, которая однажды заметила, что его руками куда лучше подписывать важные документы, нежели потрошить жаб. А ведь Северус тогда посчитал этот комплимент странным и не вполне уместным!

Теперь же он понимал, что грубоватая и безыскусная лесть Лаванды, явно считавшей мужчин туповатыми, — ещё вполне адекватна и вполне прилична для человека её образования и социального статуса. Яркий контраст с тем, что Снейп читал сейчас. Эти послания могли бы смущать, если бы не вызывали такого мучительного желания достать красную чернильницу и подчеркнуть все ошибки. Не интересоваться студентками было совсем несложно, а вот не впасть в депрессию при мысли о том, куда катится этот мир, — куда сложнее.

«Они просто слишком молоды, — пытался напомнить себе он. — В шестнадцать всё выглядит по-другому: проще, грубее и безжалостней. А ещё ты полностью уверен, что одного твоего желания вполне достаточно, чтобы получить то, что хочешь».

«Но Лили ведь другая», — сам же себе возражал Северус. И задумывался. С каждым разом всё дольше.

Другая ли?

Ведь слышал же однажды профессор Нэш, как мисс Эванс поддержала шутку подруги о том, что студенту Снейпу не мешало бы помыть голову.

А в другой раз профессор Нэш на очередном дежурстве услышал разговор мисс Эванс уже с другой подругой. Оказывается, мисс Эванс считала некоторые шутки мистера Поттера весьма остроумными. Только вот профессор Северус прекрасно помнил парочку из этих шуток. Испытал на себе, так сказать. И остроумными они ему не показались.

Всего через пару дней после этого он застал мисс Эванс ругающей Снейпа за то, что она видела, как он что-то подбросил в котел мистеру Поттеру. Шутка с котлом была в разы остроумнее и куда безопаснее для здоровья окружающих, чем забавы Мародёров со скользким полом на лестнице. Но чувство юмора мисс Эванс в этом месте почему-то дало сбой. Как и чувство солидарности с «лучшим другом».

И когда после всего этого однажды профессору Нэшу под дверь комнаты кто-то просунул очередное признание в любви, написанное таким знакомым почерком, он чуть не вышиб эту дверь! Только этого ему и не хватало… Желанная мечта превращалась даже не в кошмар, а в какой-то нелепый фарс.

_____

* О призраках вины — см. арка фиков «Тёмные искусства и светлые тени» из предыдущего сезона «Маловероятного»: http://fanfics.me/fic81670 и http://fanfics.me/fic81671.

* * *

Спасением от всего этого, как ни странно, стала Поппи Помфри.

— Вы обещали как-нибудь заглянуть, написать рекомендацию, — напомнила она однажды, встретив его в учительской.

— С удовольствием сделаю это прямо сегодня, — согласился Северус.

И он пришел к ней в один вечер… Через пару дней повторил свой визит, захватив с полки какую-то книгу по колдомедицине. Еще через неделю провел в Больничном крыле все выходные, помогая Поппи с лечением студентов Снейпа, Поттера и Блэка — у первого вдруг вырос ястребиный клюв, у второго на голове красовались огромные ослиные уши, а у третьего стопы превратились в лошадиные копыта.

И как-то неожиданно для себя Северус в любой свободный вечер просто брал интересную книгу или газету и спускался в Больничное крыло. Там его всегда ждал вкусный чай и приятная собеседница. Её знания в области Зельеварения, конечно, были чисто практическими, зато пластическую хирургию она просто обожала. В глазах Поппи загорался особенный огонь, характерный только для истинных исследователей. По этому блеску Снейп когда-то угадывал тех студентов, из которых можно было попытаться сделать настоящих зельеваров, а не простых копиистов. Но встречалась такая увлечённость очень редко.

Поэтому Северусу было приятно за ней наблюдать и расспрашивать. Он с удивлением понял, насколько тонкая и точная это работа: едва ли не точнее, чем у обычного колдохирурга. Какой концентрации и самоотдачи она требует. По сравнению с боевыми заклинаниями пластическая хирургия была как карманные часы в сравнении с дубиной. Да, пожалуй, что беседы с Поппи Помфри научили его чему-то новому.

К тому же, рядом с ней ему не нужно было кем-то притворяться.

Так незаметно прошел целый месяц.

* * *

— Почему вы ещё не в классе? — спросил Северус вслух, глядя на столпившихся в коридоре студентов, а мысленно добавил: «И что за гадость вы устроили в этот раз за те пять минут, что меня здесь не было?».

С некоторых пор после урока пятого курса Гриффиндора Снейпу требовалось какое-то время, чтобы просто прийти в себя — и он прогуливался до учительской, перекидывался там парой фраз со Слагхорном или Флитвиком, и возвращался только перед самым звонком. Поэтому слизеринцы обычно занимали класс без него. Но сейчас они подпирали стены, а дверь в аудиторию была закрыта. Выглядело это весьма подозрительно.

— А мы, профессор, решили дождаться вас, — раздался наглый выкрик из толпы, который тут же был поддержан сдержанными смешками. — Ведь это кабинет ЗоТИ. Вдруг вы для нас там что-то ужасное подготовили?

Северус повторно смерил студентов взглядом. Он уже прочёл в их мыслях, что ждёт его за закрытой дверью. Боггарт. Идея была даже в чём-то оригинальна. Но кое-чего они явно не учли. Самое время это показать. Он еле заметно усмехнулся.

— В этом и смысл подготовки в рамках курса ЗоТИ. К пятому курсу в этом замке только трусам и двоечникам всё ещё есть чего бояться. Так к кому из них принадлежите вы, мистер Шаффик?

Северус открыл дверь и махнул рукой, предлагая студентам войти. Те лишь неуверенно заерзали, но продолжили подпирать стены. На лицах у многих кроме любопытства появилось смятение — ведь боггарт уже должен был проявить себя, но почему-то в недрах аудитории царила тишина. Северус наигранно-невозмутимо поднял бровь и очень ласково спросил:

— Мне уже начинать снимать баллы за прямое непослушание? Или сразу отправить весь курс в Больничное крыло мыть ночные горшки?

— Вы не имеете права! — сдавленно пискнул кто-то из женской половины, но на возмутившуюся студентку сразу же шикнуло несколько подружек.