Икарийские игры

5

Утром Андрей вышел из дома в восемь. Над головой стояло голубое небо, в лужах лежали спокойные белые облака. У газетного киоска бурлила нетерпеливая утренняя очередь за «Правдой», рядом хлопала дверь подъезда, из которого четверть девятого должен был появиться Руслан. Вечером Андрей звонил ему трижды, но от матери Руслана узнал, что он остался в цирке смотреть представление.

Андрей постоял на площади, уныло поглядывая то на дверь, то на висящие на столбе часы. Руслан все не появлялся.

Оказалось, он уже в школе, сидит на учительском столе, хвастаясь девчонкам, что может бесплатно провести в цирк.

Андрей бросил сумку на парту, открыл учебник, попытался прочесть страничку, но глаза ездили по строчкам, не улавливая смысла. Возле учительского стола уже кипел спор, кого возьмут в цирк в первую очередь. На это претендовали Наташка Ким, еще три девчонки, а из ребят Васюта… Андрей хотел было подать голос, но промолчал. Он надеялся, что Руслан вспомнит про него сам. Но Руслан, разбив желающих попасть в цирк на три группы, даже не посмотрел в его сторону.

— А меня возьмешь? — переборов обиду, спросил Андрей, когда прозвенел звонок и Руслан сел рядом с ним за парту.

— Тебя?! — озадаченно переспросил Руслан. — Надо ж было сразу сказать… А теперь я с Васютой сговорился. Он мне японский фломастер обещал.

Андрей уткнулся в учебник. В другие времена Руслан не променял бы друга на паршивый японский фломастер, годный лишь для того, чтобы рисовать чертиков в тетради.

После уроков Андрей спрятался в раздевалке малышей.

Руслан стоял в толпе ребят, объясняя всем, кого позвал на представление, как добраться до цирка. Схватив куртку, Андрей проскочил к выходу, ему не хотелось ни с кем говорить, никого видеть. С каждой минутой своей внезапно вспыхнувшей славы Руслан нравился ему все меньше и меньше. А девчонки, да и ребята, не отступали от него ни на шаг, ловили на лету каждое его слово, завистливо засматривали в глаза, будто, случайно попав в цирк, он уже превратился в светило арены.

Мимо плыли троллейбусы, звенели, поворачивая на перекрестке, трамваи. В витрине овощного магазина алели в ящиках красные помидоры. Андрей медленно брел по тротуару тем самым путем, каким они возвращались обычно из школы с Русланом. Теперь все это казалось навсегда канувшим в прошлое…

Дома уже кипела уборка. Четверг — второй мамин выходной, нравился Андрею больше всех других дней недели. В воскресенье Валерка почти не выходил из комнаты, смотрел телевизор или гонял свой раздраконенный, без верхней крышки, свистящий, хрипящий и завывающий, как испорченный вентилятор, магнитофон. И только вечером, если не передавали хоккей, исчезал куда-то с дружками. По четвергам, наоборот, он упорно не показывался, вечно что-нибудь придумывал: то собрание, то баскетбол, лишь бы не убирать комнату. Без него жизнь текла легче, улыбка матери, отдохнувшей после бесконечной недели, дарилась только Андрею, была теплее, разговоры затевались откровеннее, можно было не страшиться насмешек, рассказать про секцию, про батут.

— Ма! Пошли вечером в цирк, — предложил Андрей, когда мать усадила его обедать за покрытый белой скатертью, точно в праздник, стол.

— Сходим, сходим как-нибудь. Тетя Зина говорила, что у нее кассирша знакомая есть.

— Пошли сегодня. Билеты возле цирка можно купить, с рук…

— Андрюш, я ведь не девочка туда-сюда на авось мотаться. Что это тебе вдруг приспичило?

Андрей помедлил; ему казалось, расскажи он про Руслана, мать тоже, как и Васюта, спросит: а почему случилось так, что в цирк выбрали другого?

— Руслана в цирк позвали работать, — признался Андрей. — Я его номер хочу посмотреть. Пойдем!

— Такого малолетку работать? Не рассказывай сказки…

— Ма, что я врать буду? — обиженно пробормотал Андрей. — Ты что, детей в цирке никогда не видела?

— Так они ж с родителями выступали…

— Конечно, но учеников тоже берут…

— Откуда ты все это знаешь? — вздохнув, спросила мама. — Смотри, не вздумай вместе с приятелем в цирк определиться, хватит с тебя секции… и так на уроки времени не хватает…

Андрей молча мешал ложкой суп. Есть ему расхотелось. Мама приняла новость совсем не так, как он ожидал, все на свете перепутала… Не поняла главного, что цирк — профессия, судьба, что он весь год разъезжает по белу свету. Да и как туда можно устроиться, если Слава окончательно и бесповоротно выбрал Руслана.

В четыре часа, когда Андрей, полежав чуток после обеда, уже пылесосил ковер, зазвонил телефон. Взяв трубку, в первый миг решил, что звонит Васюта, — тоненький, высокий, как у девчонки, голосок Руслана он вдруг не узнал, никак не ожидал, что тот вспомнит о нем.

— Ты в цирк пойдешь? — деловито осведомился Руслан, словно всего, что произошло в классе, вовсе и не было.

— Ты же уже взял пять человек, — тихо сказал Андрей.

— Ты будешь шестой, я со Славой сговорился.

Андрей, закрыв трубку ладонью, умоляюще взглянул на мать:

— Мама, меня Руслан в цирк зовет. Бесплатно.

— Иди, бог с тобой, — мать махнула рукой. — Разве тебя удержишь…

В половине седьмого, на четверть часа раньше, чем было условлено, Андрей примчался к цирку. Небо, еще недавно бездонно-синее, поблекло, полиняло… Слоненок на макушке купола пропал из виду, растворился в густом вечернем мареве, чтобы через час вспыхнуть электрическим светом, когда начнут ходить по черному небу, то зажигаясь, то пропадая вновь, красные волшебные буквы — цирк.

Андрей подошел к круглой, напоминающей скворечник, афишной тумбе, где Руслан назначил встречу всем, кого обещал провести на представление. Совсем рядом был служебный вход в цирк. Бесшумно скользила на петлях стеклянная дверь, старичок вахтер, сидя за столиком, читал газету. В глубине холла угадывался коридор, он убегал внутрь здания, где сейчас кипели последние приготовления перед вечерним спектаклем, жили его звуки, запахи, от которых Андрея прочно отделяла стеклянная стена.

Через пять минут с новенькой черной сумкой через плечо прибежал Руслан.

— Пошли, я тебя первого проведу, пока девчонок нет, — Руслан потянул Андрея вперед по коридору, нисколько не страшась вахтера, который, поправив очки, устремил на них свой бдительный взор.

— Хлопцы, вы куда?

— Мы здесь репетируем «Икарийские игры», — твердым голосом объяснил Руслан и, проскочив вперед, потянул Андрея в глубь бесконечного коридора.

Андрей бежал, жадно озираясь по сторонам. Справа и слева мелькали одинаковые белые двери с табличками, на которых значились фамилии артистов. Это были гардеробные. Коридор петлял, как лабиринт, выкидывал коленца, обрывался тупиками. Потом незаметно стал шире, просторнее, открылось помещение, напоминающее склад. Всюду стояли ящики, плоские, как пеналы, или высокие, массивные, похожие на контейнеры, в которых возят вещи по железной дороге. Слева виднелся тренировочный манеж. Отсюда с потайной, недоступной глазу зрителя стороны цирк казался будничным, но зато огромным и бесконечным, каким видится приезжему большой незнакомый город. Остро запахло конюшней, где-то недовольно проревел медведь, вокруг мелькали люди в халатах или ярких, непривычных в окружении будничных голых стен, костюмах…

Руслан вел Андрея дальше, ориентируясь в этом загадочном мире легко и уверенно, трудно было поверить, что он сам впервые попал сюда всего-навсего позавчера.

Наконец, толкнув маленькую, низкую, сливающуюся со стеной дверь возле самого занавеса, они очутились в фойе. Здесь ярко сияли люстры, было тихо и пусто, мягко пружинил под ногами красный ковер. По стенам висели разноцветные афиши, представлявшие почти все знаменитые номера: Степан Исаакян с удавом на шее, Ирина Бугримова в высоких, как у рыболовов, сапогах, а перед нею зловеще зевающий на тумбе лев, канатоходцы Волжанские.

Руслан побежал обратно, чтобы провести девчонок. Снизу из вестибюля катился гомон толпы, билетерши уже пустили в цирк первых зрителей, по лестницам потекла, заполняя фойе, пестрая публика. Тут кто-то стукнул Андрея по плечу.

— Приветик! — перед Андреем стояла Наташа Ким в белой пушистой кофточке и красных колготках. Сегодня она казалась старше и солиднее своих лет.

— А где девчонки? — растерянно спросил Андрей.

— Еще не пришли, а что?

— Просто так…

Андрей отвернулся, сделав вид, что его интересует афиша, на которой был нарисован бурый медведь-официант в белом переднике и наколке. На самом же деле его взволновало совсем другое: девчонки опоздали случайно или Руслан специально пригласил Наташку раньше остальных?

— Андрюш! Купи мороженое, — Наташа достала из сумочки металлический олимпийский рубль…

Андрей помчался в буфет. Просьба Наташи почему-то его обрадовала. Сегодня она держалась легко, дружелюбно, хотя совсем недавно, перед летними каникулами, когда он писал ей записки и после уроков поджидал у школы, насмешничала, унижала при ребятах, обзывала женихом.

Когда Андрей вернулся назад, Наташа уже красовалась в центре большой компании. Кроме Васюты Руслану удалось провести еще четырех девчонок. Среди них выделялась очкастая тихоня Симочкина — подружка Наташи, остальные же попали в цирк по неизвестным причинам.

Зал быстро наполнялся. Дали полный свет, на манеже вспыхнул голубой, как небо, ковер с ярко-красной звездой в самом центре, ее острые тонкие лучи, разбегаясь к краям манежа, как рапиры, вонзались в красный бархатный барьер.

Грянула музыка, занавес величаво пополз в стороны, и на манеж выбежали артисты. Их костюмы переливались в лучах прожекторов, излучали волшебный блеск, казались усыпанными драгоценными камнями, красота и великолепие которых неизвестны ювелирам. Один взгляд на артистов рождал чувство восхищения и даже зависти. Андрей сразу разглядел мальчишек, участвующих в «Икарийских играх».

Представление открывал воздушный полет. Мужчина и женщина взмыли на серебристом, похожем на ракету, аппарате под купол цирка, бесстрашно кружились в вышине. Перед самыми смелыми трюками оркестр вдруг замирал, и было слышно, как мужчина, вися вниз головой, сипло командует женщине: «Ап»…

Номера сменяли друг друга, как в калейдоскопе, мелькали костюмы всех цветов радуги, да и сам манеж все время менял свою окраску: огромные, похожие на пушки, прожекторы, беспрерывно вращаясь, в одну секунду превращали его то в огромное безбрежно-лиловое море, то в гигантскую, пышущую зноем огненную чашу. Спектакль летел вперед, заставляя замирать от восторга, ввергая душу в водоворот красок, звуков, движений, отточенных до совершенства.

Артисты творили чудеса легко. Можно было подумать, что нет на свете ничего проще, чем сделать с подкидной доски сальто на одной-единственной ходуле, проехаться восьмером на одном велосипеде или, стоя на бешено скачущей лошади, жонглировать пятью мячами. Даже клоун ходил по проволоке так, словно под ним был обыкновенный тротуар. Никогда цирк не поражал Андрея как теперь, когда тоненькая случайная ниточка связала его с этим волшебным миром, привела за кулисы, позволила одним глазком увидеть жизнь, что кипела сейчас там, за занавесом, где среди будничных серых стен рождалось это изумляющее зрителей чудо, где готовились к выходу собранные, строгие, совсем не похожие на тех суперменов, какими они являлись на манеж, артисты.