Учёный

Просто не зная иного пути.

Вышел провал не моею виною,

После которого я погрузился

В нечто такое, что может назваться

Истины полной противоположностью.

И объективность изведанной лжи

Мне преимущество дало внезапно,

Зная её фантастичность и властность,

Я на учёную общность смотрю

И понимаю, могу я позволить

Горькие истины вам говорить,

Кои вы сами сказать не дерзнёте.

Пётр

Ну, например?

Иван

Например, что народ –

Уголь для топки того паровоза,

Коий историю тянет вперёд.

Пётр

Циником стал.

Иван

Чем с восторгом горжусь.

Мне пресмыкаться пред чернью не надо,

Врать, что имеется толика смысла

В жизни её, не затронутой мыслью,

Не опасаюсь лишиться кормушки,

Я без подачек вполне проживу.

Те, кто однажды спесивому сброду

Льстил и заискивал власти имущим,

Лгал о наличии сути и цели

В существовании их бесполезном,

Лгал, что познанию жизнь их не просто

Средство, расходный, немой матерьял,

Те в добровольном находятся рабстве,

Как золотая та рыбка у бабки

Из поучительной пушкинской сказки.

Вот где гниение, вот где та мерзость,

Кою безжалостно нужно давить.

Пётр

Что для познания истины сделал

Лично ты сам?

Иван

Ничего. Я живу.

Да, я живу, и я вижу, в тебе

Уж зародилось глухое сомненье.

Ты уж готов согласиться со мною,

Но не решаешься грань преступить,

Необходимость за нею царит.

Пётр

Это возможно, но я не могу

Нынче представить, что в старости будешь

Мыслить ты так же, как мне рассказал.

Иван

Думаешь, я доживу до неё?

Пётр

Вот и посмотрим. Однако забавно

Мне любоваться, как ты обратился

К взглядам, противоположным былым,

Лишь за истекшие восемь годов.

Иван

Просто такое, увы, не даётся,

Внутренней я занимаюсь работой,

И результат у неё очевиден,

Больше скажу – не случаен совсем.

Пётр

Речь не о том, интересно другое:

Как воплощается в жизнь он?

Иван

Никак.

Есть неизбежное лишь восприятие,

Просто как следствие, видно, того,

Что человек ограничен всецело.

Ты согласись, ведь мыслители были

Крайне бессильны в практической жизни,

Кто же силён, тот задет суетой,

Значит он больше уже не мыслитель,

Лишь победитель в борьбе со средой.

Но почему происходит такое?

Я испытал на себе все невзгоды.

Люди сперва по теченью плывут,

Каждый доволен собою, витает

В далях, которые сам создаёт,

Мыслью играет, невидимый образ

Истины мира, систему её

Он созидает внутри для того,

Чтобы прославиться в жизни, потом

Нечто такое вдруг с ним происходит,

Что разрушает довольство собой.

Помню я, это со мною случилось,

Как мы с женою внезапно расстались.

Надо сказать, непростительно поздно.

Вижу я часто не только студентов,

Разочарованных школьников в жизни,

Твёрдо решивших быть зверю не пищей,

Но превратиться самим же в зверей.

Так и живут, упиваются ложью.

Больше скажу, иногда они правы,

Чтоб разбираться достаточно в людях

Много не нужно ума, но для жизни

В обществе надобно волю иметь.

Я разобрался, несложно мне было,

Но потерялось спокойствие мысли.

Видя, как я уязвлён, мне последний

Точный удар нанесла суета.

«Не постоянно я должен трудиться!

Я заслужил и могу отдохнуть», –

Так самолюбие входит лукаво

В сердце, сметённое вечной борьбой.

Только отныне окончен процесс,

Что человечество делает стадом.

Эта естественность неимоверна,

Вот эволюция в миниатюре,

Но в обращённом назад направленье,

Тот же отбор натуральный, который

Действует уж миллиарды годов.

Пётр

Ты понимаешь меня?

Иван

Понимаю.

Я понимаю, сколь нужно себя

Нам сохранить средь безумного стада.

Правда, твой способ мне кажется худшим.

Что же случилось, того не изменишь,

Время пройдёт, и посмотришь однажды

Со стороны ты на поприще наше

И на опасность, грозящую правде.

Пётр

Важно ли это? И кто мы такие,

Чтоб об истории смело судить?

Речь не идёт о годах обозримых,

Речь о столетиях службы науки

На каннибалов, которым потребно

Лишь оправдаться в своём людоедстве.

Иван

Что под личиною истины может

Распространяться полезная ложь,

Вовсе не новость, скорей неизбежность,

Власть предержащим нужна правота.

Но не системой то было доселе,

Ныне же да. Век двадцатый прошёл

Весь в сумасбродстве, сначала быть стадом

Тупость, звериная, нас заставляла,

Вырезав всех несогласных, затем

Спесь клерикальная после забвения

Вышла из смрада убогих веков.

Иммунитета у истины нет,

Нечем и незачем ей защищаться,

Только самою собой для себя.

Тот же трагичный разрыв между ней

И человеком, который всегда

Будет меж образом и воплощением,

От легкомыслия должен отвадить.

Чтоб защищаться самою собой

Истине надо в реальность вступить

Словом и делом. Таков мой ответ,

Кто я такой. Я не тот, кто безмолвен,

Я говорю, а возникнет потребность

Действовать стану. С другой стороны,

Что же ещё человека достойно?

Чем же заполнить ему бытие?

Я довершаю свою эволюцию,

Из суеты возвращаюсь в науку.

Ты же – не я, с ней сношений не рвал

И не нырял в неизведанность мира,

Но, оказалось, твой путь к ней утерян.

ДЕЙСТВИЕ оцепенелое

Сцена отдаления

(улица)

Голядин

Быстро докуривай, время идёт.

Пасчинский

Да подожди ты! Не уж-то боишься?

Голядин

Нет, не боюсь, а немного стыжусь.

Пасчинский

Это за что?

Голядин

За свои опозданья.

Пасчинский

Экая невидаль. Думаешь, Прозоров

Не понимает, что в бытность студентом

Каждому хочется то подчеркнуть,

Что не намерен условностям правил

Он подчиняться, и жизнь без порядка,

Без направления, цели ведёт?

Лишь в скоротечности и переходности

Молодость и заключается.

Голядин

Врёшь!

Я не поверю тебе никогда,

Коли начнёшь говорить о плодах

И результатах людского труда.

Я не для них поспешаю к уроку

Лекции слушать его, а поскольку

Неуловимую вижу свободу,

Картезианское нечто, простое,

В том, чтоб ходить и прилежно писать

Суть им промолвленных нехотя фраз.

Но опоздавши и к месту неловко

Сам пробираясь, порой извиняясь,

Я принуждение чувствую явно,

Стыдно мне рушить немой уговор,

Будто собрались мы собственной волей

От осознания долга.

Пасчинский

Сам врёшь.

Всё это только в твоей голове.

Голядин

Не возражаю, но ты вот подумай,

А почему появилось оно?

Он говорит, ничего из ничто

Не возникает, случайность любая

Не умозрительно, а непосредственно

Проистекает из хода истории.

Значит не зря родилось ощущение.

Если история есть возвращение

Познанных истин вовне, в бытие,

То подгоняю тебя докурить

Эту отраву и тотчас идти

Лекцию слушать, что пользу доставит

Именно нам, не тому, кто читает,

Только поскольку я сам понимаю

Благо поступка сего, и желаю

В жизнь претворить непременно его.

Пасчинский

Ты упустил, что познание наше

Не непосредственно к ней возвращается

Опытом иль размышлением. Нет.

Тканью истории знанье становится

Лишь изменяя наличную форму,

Равно само же терпя изменения.

Голядин

Здесь мы стоим, а должны там сидеть.

Противоречие в чём усмотрел,

В фразе моей о желании блага?

Пасчинский

Будто ни в чём…

Голядин

Но тогда для чего

Ты разглагольствуешь?

Пасчинский

Время тяну.

Сплетнями, кстати, продолжить намерен.

Голядин

Месяца два ты мусолишь их. Скучно.

Видел её, безразличным остался,

Не на что там посмотреть, уверяю.

Лишь любопытно следить за глазами,

Кои отчаянно взоры чужие

Тщатся избегнуть и лгут, лицемерят,

Разоблачения будто страшатся

В том, что возможно легко прояснить.

Пасчинский

Надо ли что-то теперь прояснять?

Голядин

Можно прошедшее словом менять?

Нет, заболтать преступленье нельзя.

Там генетический нужен анализ,

Ведь юридически брат он её,

Сводный, но всё же, иное способно

Установить лишь одно правосудие,

Несовершенно же летие девушки

Сделало лишними все ухищрения.

Пасчинский

Слышал, студенты его затравили

И семинары в спектакль превратили,

Он же сидит и не смеет перечить.

Или обратно. Когда угасает

К их отношениям с младшей сестрой

Весь интерес, бедолага болтает

Целые пары о тех фараонах,

Кои женились на родственной крови,

О приснопамятных греческих богах,

Между которыми всякий инцест

Был совершеннейшей нормой, а также

Мути из библии он накопал

И оправдания в ней подыскал.

Но незадача, он делает это

В время, когда уж никто ни о чём

Спрашивать мненья его не желает.

Видно, ему извращенца позор

Снизу весьма и весьма припекает.

Голядин

Месяц назад повстречал лицемера

Я в переулке, пустынном, а он

Будто ослеп, на приветствие даже

Не обернулся и мимо прошёл.

В это же самое время, выходит,

Авторитета, морального, строя,

Парень сношался с своею сестрой.

Пасчинский

Ты походить на него не старайся,

Праведно брызгая соплями гнева,

Лучше, как раньше, над ним потешайся.

Кстати, весьма удивителен факт,

Что остаётся на прежнем он месте,

Сам не ушёл, не уволен начальством.

Голядин

Я соглашусь, и уверен, что будь

Руководителем он над беднягой,

Коий подобный проступок свершил,

Вмиг бы уволил того и не вспомнил,

Что преступлением только лишь суд

Некое действие может назвать.

Пасчинский

Но удивительней то, что она

Здесь продолжает учиться.

Голядин

Я слышал,

Мать, что позволила дочери пасть,

В жизни немало сама натворила

И преступленьем к успеху пришла,

Дочь засосала её же стезя.

Пасчинский

Честно признаюсь, я вырос в столице,