Иной герой. Мир мрачный судьбы

Глава 1.

Через то, что казалось концом света, медленно шел ребенок.

Его окружали десятки обожжённых тел, разрушенных домов, стонущих, находящихся на грани между жизнью и смертью, людей. Мерзкий запах палёной плоти перебивал смрад гари, проникая в ноздри, забивая легкие, не давая сделать вдох. Упавшая пылающая балка подняла столп искр, одновременно обрывая тихий, доносящийся из-под камней крик, слишком высокий, чтобы принадлежать подростку или взрослому человеку.

Но ничто не могло привлечь внимание идущего в неизвестность ребенка, каждый шаг которого поднимал в воздух успевший опасть наземь пепел. Его расфокусированный, лишенный разума взор видел все происходящее, выжигая бушующим вокруг темным пламенем каждую деталь окружающей картины в разрушающемся рассудке.

Воздух был густым от дыма и чего-то еще, неуловимого и чудовищного, обжигающего не только его тело. С каждым сделанным им шагом тлел разум и дух, разрушалась душа, оставляя после себя лишь лоскуты, развевающиеся от бушующих вокруг энергий, делая её еще более пустой.

Имя его исчезло первым, за ним последовали воспоминания о семье, утягивая за собой все, что только можно, стирая память о прошедшем и потерянном, пытаясь унести в пустоту даже эмоции. Все это было скормлено голодному скверному пламени.

Но ребенок все равно шел вперед, словно марионетка, делающая следующий шаг с помощью невидимых нитей. Не было ни воли, дающей сил, ни желания жить, все это сгорело, оставив лишь пустоту. Он потерял все в этом пожаре.

Шаг. Еще. За ним следующий. Шли секунды, за ними еще и еще, складываясь в минуты, но филиал ада на земле не думал прекращаться. Шествие мальчика продолжалось даже тогда, когда силы покинули ноги, заставляя упасть, но начать ползти.

Зачем он шел? Что им двигало? Что заставляло цепляться за жизнь? Это так и останется загадкой, ведь душа его и разум уже были разрушены, оставив после себя только руины.

Основа того, кто в иных мирах носил имя Эмии Широ, плавилась в огне. Он не станет мечом, лишь пустой оболочкой, без будущего.

Пламя подбиралось все ближе к его обессилено упавшему телу, лаская оскверненными языками плоть, заставляя ту краснеть и пузыриться. Мальчик должен был умереть, должен завершить так и не начавшийся путь, меняя одним лишь этим историю мира.

Но вопреки всему, история, что должна закончиться, продолжит свое движение.

В мир, что был ограничен окружающей его пустотой, ворвалось нечто — разрывая пространство и время, существуя вопреки всему, что так же было сломано. Оно не имело плоти, не обладало тем, что позволило бы оставаться в материальной вселенной, являя собой растерзанную, но сохранившую частичную целостность душу.

Уставшее, лишенное сил эфирное облако искало спасение и видело его лишь в одном живом существе, способном принять блудный разум. Нечто ощущало остатки сгоревшей души в теле мальчика, куда и спряталось, ища спасение.

Магическое пламя, забравшее за одну ночь многие жизни, объяло тело ребенка, спаивая мистическим жаром останки изначальной души и новоприбывшей сущности. Две разные, но в чем-то похожие, они слились воедино и мальчик, чьи легкие до этого вдыхали все меньше воздуха, судорожно всхлипнул.

Вновь обретшая разум и волю плоть попыталась подняться, силясь уползти дальше от языков темного пламени. Но тело все еще было телом лишенного сил ребенка, потому, со стоном вновь, не поднявшись и на половину, упало наземь.

Он хотел жить, хотя причин для этого не было. Пальцы зарывались в покрытую пеплом землю, руки подтягивали корпус, медленно, совсем немного, но уползая от ревущего огня.

Мальчик полз вперед по обломкам и праху, не думая ни о чем, кроме желания идти дальше. Его руки болели, кровоточили, мышцы сводили судороги, но он не останавливался. Он забыл обо всем вокруг, весь его мир сузился до маленькой точки впереди, незаметному просвету меж темным пламенем — тропой, ведущей к спасению.

Лишь неожиданное прикосновение сумело вывести его из транса. Чьи-то руки нежно перевернули на спину, давая шанс увидеть еще одного живого человека.

Глаза ребенка щурились, медленно фокусируясь на расплывчатой фигуре в темной одежде.

Неизвестным спасителем, начавшим укутывать его в собственное темное пальто, оказался черноволосый мужчина с покрытым сажей и царапинами лицом. Темно-серые глаза слезились, губы скривились в подобии улыбки, весь его внешний вид кричал о страшной смеси облегчения и горя.

Улыбка, стоило их глазам встретиться, стала шире, счастливее. Он смотрел на мальчика и слезы текли по его щекам, но он улыбался… Что значила эта улыбка? Душа, созданная из обломков двух сущностей, не знала ответ, хотя короткие неясные видения, странные воспоминания пытались донести до нее истинный смысл действий мужчины.

Счастье.

Осознание молнией ударило по разуму, заставляя поморщиться и попытаться схватиться за голову руками, в надежде обуздать накатывающие волны боли.

— Я помогу тебе… — прошептали сухие и потрескавшиеся губы мужчины, чьи руки аккуратно уложили его обратно на землю, чтобы прошептать нечто невразумительное и погрузить раскрытую ладонь в собственную грудь. — Я спасу тебя… — надрывный голос черноволосого заставил сердце сжаться, ведь в нем было столько боли и сожалений. — Хотя бы тебя…

Из груди он вынул странный предмет, чей свет успокаивал разум, даруя уверенность.

Улыбка мужчины стала шире. Счастливее.

«Смогу ли я так же улыбаться?» — подумал мальчик, проваливаясь в сон. Он знал, что его спасут, чувствовал, что мужчина перед ним не сделает ничего плохого. Он позволил своему разуму расслабиться, отпуская поводья воли.

***

Шли часы. Кирицугу Эмия — спаситель парня привез его в больницу, отдав полуживого ребенка на руки врачам, ожидая результатов в коридоре, стиснув зубы и игнорируя шепотки медработников, думающих, что он их не слышит.

Медсестры, занимающиеся лечением, не верили в спасение мальца, так же, как доктора, но все равно каждый делал все возможное, чтобы оттолкнуть подходящую слишком близко «старуху с косой».

В конце концов, к оперившемуся локтями о колени магу подошел врач, устало вытирающий стекла очков:

— Эмия-сан, — взгляд темно-карих глаз лысеющего медика вильнул в сторону. — Его состояние стабильно-тяжелое. Вы можете войти в палату, но прошу, не будите и никаких громких отвлекающих звуков. Больному нужен покой.

Кирицугу кивнул, проводив глазами удаляющуюся спину врача, неуверенно подходя к двери палаты, бесшумно проскальзывая в ту и замирая от вида открывшейся картины.

Запах пропитавших некогда белоснежные бинты антисептиков и прочих препаратов бил в нос не хуже недавней гари. Лицо ребенка, искаженное в ощутимой даже в забытьи агонии, тонкий, едва уловимый «запах» магии Грааля, точнее, его омерзительной скверны.

Каждая отмеченная острым глазом мага деталь заставляла его сильнее хмуриться.

Помогут ли предпринятые им меры? Смогут ли исправить покорёженное и без того малое число цепей, давая возможность полноценно жить, а не существовать?

Эмия сел на стоящее в углу у столика кресло и слегка опустил веки, продолжая наблюдать за лицом ребенка. Теперь все зависит только от случая, или того, как повернётся к ним судьба. Будет ли благосклонна, дарует ли свою милость. Что бы ни произошло, он будет ждать.

***

Бескрайний океан бушующего ядовито-зелёного пламени кружил вокруг него, закручиваясь в огромные вихри, искривляясь в причудливых узорах.

Вокруг не было ни неба, ни земли, ни верха, ни низа, только нескончаемая круговерть энергий.

Пламя не обжигало, не доставляло и капли дискомфорта, напротив, ощущаясь родным и знакомым, вселяя в израненную и сломанную душу уверенность в будущем, уверенность в том, что смерть отступит. Обязательно отступит.

Дух видел в сполохах лица неизвестных, видел то, чего никогда не знал, но подсознательно понимал — это отголоски прошлого, давно утерянного им. Осколки воспоминаний, разрозненные, слабо структурированные, приятные и ужасные, все они кружились вместе с огнем в вихре хаоса.

Личность «ребенка» восстанавливалась, срастаясь подобно осколкам стекла, движимым магией вспять, объединяясь в некогда единое целое. Да, оставались прорехи, пустоты, но чутье говорило, что они затянутся. Со временем.

Душа, покрытая трещинами, восстанавливала целостность, впитывая ядовитое пламя, один лишь вид которого мог вызвать сердечный приступ у простых смертных. Вокруг продолжали кружить неясные образы, сменяя друг друга. Он не знал, когда лица людей сменились мордами чудовищ, когда он перестал их пугаться, но чем дольше продолжался калейдоскоп абсурдных для простых людей видений, тем сильнее извивался разум, загнанный в рамки привычного.

Но даже у такой эфемерной конструкции гибкость не может быть бесконечной. Груз прожитых лет иной души, сотворенных ею дел и увиденных чудес давил не переставая.

Новая личность, сформированная на останках души мальчика и приращенной к ней искорёженной сущности ломалась под весом грехов себя прошлого даже не осознавая этого. Мышление, непривычное современным людям, но родное тем, кто выживал во время нашествия эфирных и демонических существ, брало верх.

***

Пробуждение было болезненным. Ему не удалось удержать стон, проникающий меж плотно сжатых губ и пробуждающий застывшего в кресле человека.

Это был тот же неизвестный мужчина с черными волосами и тёмно-серыми глазами. Эмоции мелькали на его лице, сменяя друг друга так же быстро, как во сне появлялись и исчезали фрагменты воспоминаний. Но одно можно было понять точно, спаситель ощущал огромное облегчение от того, что мальчик жив и очнулся.

Прошло около двадцати часов, луна вновь поднялась на небосвод. Лишь ее свет проникал в палату, отражаясь от бледной кожи спасителя.

— Вхы… — слова давались с большим трудом, терзая горло абразивом. — Это вы… вы спасли меня? — собрав все накопленные силы и волю проговорил мальчик.

— Да. — кивнул черноволосый. На мгновение могло показаться, что его голос дрогнул.

— Спасибо. — одно простое слово, но оно подняло волну эмоций, обрушившихся на разум Эмии словно цунами. Непрошеные слезы навернулись на глазах. Он смахнул их ловким, но непривычным движением.

— П-пожалуйста. — неловко запнулся маг, не совсем понимая, как стоит реагировать на такую похвалу. — Так… ты помнишь, как тебя зовут? — еще более неловкая попытка поддержать разговор. Он мог лишь надеяться, что выглядело это не так жалко, как звучало.

— Нет. — опустил взгляд вниз парень, смотря на свои сжатые в кулак руки.

— Ты что-то помнишь? — нахмурился Кирицугу.

— Нет. Только образы. Слишком невнятные. — к великому сожалению, обращающаяся из осколков память была слишком хрупка и пробуждение свело на нет все проведенное в зеленом хаотичном пространстве время. Память минувшего утонула в ударивших во время пробуждения чувствах живого тела, настолько сильных, насколько непривычных погибшему вечность назад эфирному существу.