The dream of a dream

— Дальше вверх! Дальше вглубь!

Люси бежала рядом с единорогом, поднимаясь вверх по водопаду. Она громко и счастливо смеялась. В лицо попадали брызги воды, волосы развевались на ветру…

— Люси! — позвал её чей-то голос.

Она обернулась, но никого не увидела. Мир стремительно выцветал. Друзья исчезли, щеку обожгло резкой болью, отвратительный запах защекотал ноздри. Бесконечный простор сжался в точку.

Люси открыла глаза и увидела перед собой лицо седого человека.

— Люси! Люси! Ты меня слышишь? Люси!

— Не думала, что здесь есть ещё другие… — начала Люси, но осеклась. — Что случилось? Где все?

— Очнулась? Вот и умница. Ты напугала нас, малышка.

— Где я? В Орландии?

— В Ирландии? — переспросил незнакомец. — Нет, конечно. Ты в безопасности. В старой доброй Англии.

— В Англии? Опять? Какой сейчас год?

Человек вздохнул, поправил ей одеяло, осторожно погладил по волосам.

— Отдыхай, Люси. Скоро ты сама всё вспомнишь.

* * *

Тем временем во дворе небольшой сельской больницы изнывали от тревоги и нетерпения трое детей.

На крыльцо вышел доктор. Старший мальчик поднялся со скамейки.

— Как она?

Доктор покачал головой.

— Нам удалось сбить лихорадку, девочка на время пришла в себя. Но все серьезнее, чем мы предполагали. Не исключен менингит…

— Так мы продолжим торчать здесь? — раздраженно спросил младший. — Я с самого Лондона ничего не ел!

— Эдмунд! — возмутилась его сестра. — Как ты можешь?

— У нас свободна палата в левом крыле, — доктор протёр очки платком и вернул их на кончик носа. — Молодые люди смогут расположиться там. А старшую мисс Певенси приютит миссис Прауди, наша медсестра. Я распорядился на больничной кухне, чтобы вас покормили. Рассчитывайте, что вы проведете здесь несколько дней. Не тревожьтесь, всё устроится. А теперь — извините. Меня ждут пациенты.

— Можно повидать Лу? — спросила девочка.

— Только ненадолго. И не расстраивайте её.

* * *

Когда доктор вышел, Люси огляделась. Она лежала в просторной палате с низким, безнадёжно белым потолком. За окном покачивались от ветра ветви яблони. Почему-то при мысли о яблоне сжалось сердце, но в чём здесь дело, Люси вспомнить не смогла. Она вообще слишком многое помнила смутно. Память рассыпалась, как ветхая ткань.

Она вытянула перед собой руки — маленькие детские ручки — и заплакала.

Так, в слезах, её и застала сестра.

— Лу, малышка, ну что ты? Тебе больно?

— Сьюзан? Сьюзан, это ты, как я рада! Я так скучала по тебе!

Люси попыталась соскочить с кровати, но сестра снова уложила её и закутала в одеяло.

— Ты смешная, Лу. Разве можно соскучиться за несколько часов?

— Несколько часов? Разве…

— Доктор Адамсон сказал, что ты путаешься во времени. Это пройдёт. Мы ехали в поезде, тебе стало плохо. Так плохо, что нас всех высадили на ближайшей станции, где была больница. Потом у тебя поднялась температура, ты начала бредить, разговаривала с какими-то бобрами, ослами, конями и мышами. Мы ужасно испугались, но теперь всё позади. Через пару дней ты поправишься и будешь в порядке. Мальчики сейчас дают телеграмму, чтобы нас не потеряли…

— Они даже не захотели со мной поговорить?

— Ну что ты, глупенькая, конечно хотели, но доктор Адамсон сказал, что тебе нельзя расстраиваться, а Эдмунд… Ты же знаешь Эдмунда. Он постоянно ноет и заедается.

— Знаю? Да, конечно, — вздохнула Люси. — Сьюзан… а ты помнишь…

— Что, Лу?

— Нет, ничего…

* * *

Питер и Эдмунд в тот день так и не пришли. Это значило только одно: они ничего не помнят. Как же так? Как Аслан мог допустить такое?

От обиды и бессилия Люси хотела ещё раз разреветься, но ведь королевы не плачут!

Эта мысль помогла ей продержаться до позднего вечера. Другую мысль, куда более печальную и горькую, она гнала изо всех сил: что если это действительно был сон? Порождение болезни, температуры и тоски по маме? Что, если её дивная страна — не больше чем радужный мыльный пузырь?

Но она исправно пила горькую микстуру, улыбалась Сьюзан, которая заглядывала каждые полчаса, отвечала на вопросы доктора и даже прочла ему длинный нудный стишок из учебника грамматики. Тот похвалил её прекрасную память, пообещав, что завтра она встанет с кровати и, возможно, немного погуляет в саду. Вместо того, чтобы обрадоваться, Люси вновь расстроилась, хотя и не подала виду. Стишок из учебника она не забыла, а вот ни одну Нарнийскую песнь припомнить не смогла.

Когда стемнело, в палату заглянула медицинская сестра. Днем она была строгой и даже суровой, а сейчас улыбнулась и села на край кровати.

— Все ещё грустишь?

У женщины были лучистые морщины в уголках глаз и сильные, натруженные руки. Люси она понравилась. Даже возникло искушение рассказать ей всё и спросить совета. Но Люси помнила, как изменилось лицо доктора после такой попытки.

Поэтому она только улыбнулась и вежливо ответила, что ей намного лучше.

— Я принесла книжку, — медсестра заговорщицки подмигнула. — Хочешь, почитаю тебе сказку о кролике Питере?

Люси засмеялась.

— Почитать мне? А я не слишком большая для этого?

— О, прости, дорогая. Я и забыла, как быстро проходит тот возраст, когда дети слушают книжки. А какая сказка твоя любимая?

— Моя?.. Про высокий, красивый замок Кэр-Параваль, стоящий на берегу моря, где поют русалки. Там на берегу танцуют дриады и наяды, и фавны играют на свирелях волшебные напевы… Там посреди зала стоят четыре трона для двух королей и двух королев. И добрый народ Нарнии радуется и ликует при их появлении… — Люси опять с трудом сдержала слёзы. — Но это было давно…

Медсестра всплеснула руками.

— Ах, так это всё из книжки! Ты читала её и тебе всё это при…снилось… Тогда понятно, — она снова тепло улыбнулась. — Красивая сказка. Но эта книжка тоже очень хорошая. Почитай, только недолго, чтобы голова не разболелась.

Она уже хотела выйти, но у самых дверей обернулась и спросила:

— А кто такой Аслан? Ты так часто его звала…

— Это… — задумалась Люси, — это… Теперь уже не знаю…

* * *

На другой день Люси разрешили встать с кровати. А вечером Питер вынес её в сад прямо в одеяле и посадил на скамейке перед домом. Сьюзан тоже сидела рядом и разговаривала о всяких глупостях, которые, по её мнению, должны были быть интересны «малышке Лу». Они были очень добры с ней, но Люси тосковала. Короля Питера Великолепного в её брате не было, как не было и Сьюзан Нарнийской в её старшей сестре. От мысли, что впереди Люси ждут долгие-долгие годы без чуда и волшебства, мир становился совсем унылым и безрадостным. А ведь не будь Люси так настроена, ей бы понравилось это место. Деревенька казалась сошедшей с картин восемнадцатого века. Старинные каменные дома, уютные сады, извилистые дорожки и веселая речка с каменистым дном — всё это радовало сердце и будоражило фантазию. Но Люси могла думать только о Нарнии.

Через пару дней, гуляя по больничному саду, Люси увидела стройную высокую иву. «Какая красивая дриада жила бы в этом дереве», — подумала она. Ей вспомнилось, как они праздновали и веселились в Нарнии в день весеннего равноденствия.

— А помните, как мы танцевали? Как под песни фавнов кружились мы в хороводе? — Люси не заметила, что начала разговаривать с несуществующей дриадой вслух. — А когда вы пришли сажать яблоневый сад в нашем замке? Как он разросся, когда мы вернулись в Нарнию при Каспиане…

Люси начала двигаться в такт неслышной музыки.

Питер, наблюдавший за её танцем с веранды, спросил у доктора:

— Думаете, это нормально? Или?..

— Ваша сестра выздоравливает, — твердо ответил доктор. — И она прекрасно танцует.

* * *

Со второго дня вынужденной задержки в путешествии Эдмунд примирился с неизбежным и начал находить в ситуации свои плюсы. Он даже подарил Люси огромного жука в спичечном коробке. Люси было жаль бедное насекомое, и она тихонько выпустила его в окно. Хотела сказать Эдмунду, что жук выбрался ночью сам, но, как всегда, не смогла соврать и призналась. Брат не обиделся и на следующий день продемонстрировал ей новый трофей — мёртвую бабочку. Та была размером с ладонь и очень яркой окраски.

— Красивая, — вздохнула Люси. — Эд, а тебе не жалко было её убивать?

Эдмунд фыркнул.

— Начинается… Вечное женское нытьё. Ах, не трогай эту мушку, ах не раздави паучка. Что-то вы не рыдаете над трупом гуся на рождественском столе?

Он вовремя остановился, глянув на расстроенное лицо Люси.

— Да перестань, Лу. Это же не говорящая бабочка.

Не веря своему слуху, Люси посмотрела на Эдмунда. Тот, как ни в чем не бывало, разглядывал крыло бабочки через лупу.

— Эд… Ты помнишь?

Слова вырвались раньше, чем Люси успела подумать, как неразумно было говорить такое, особенно Эдмунду.

Но Эд медленно кивнул и заинтересованно уставился на Люси. Будь она чуть меньше обрадована, она бы заметила, что в этом взгляде совсем нет Эдмунда Справедливого, а есть только Эд-задавака и Эд-вредина.

— Ты и правда помнишь?.. — как зачарованная повторила она.

Эдмунд начал терять терпение.

— Ну, конечно, Лу. А ты?

— И про… Льва? — Люси хотела сказать «Аслана», но что-то её остановило.

— Про львов? — легкомысленно уточнил Эдмунд. Надо сказать, что на школьных уроках Эду всегда нравились рассказы о диких животных и сейчас он поторопился блеснуть своими знаниями. — Львы живут в Африканской саванне, на Дальнем востоке и Индии. И в зоопарке. Лучше всего в зоопарке. Хотя нет… Лучший лев — это дохлый лев.

— Перестань, Эдмунд, — прошептала Люси. Она уже поняла, что ошиблась, и теперь ей было невообразимо гадко. Но Эдмунда несло, и останавливаться он не собирался.

— Ты знаешь, что львы на Трафальгарской площади — на самом деле дохлые львы? Точно-точно! Тогда в Лондонском зоопарке как раз издох такой кошак, и скульптору притащили львиную тушу…

— Замолчи-замолчи-замолчи!!! — закричала Люси. Слезы брызнули из глаз и перешли в безудержные рыдания. На шум прибежала миссис Прауди, выгнала Эдмунда и принесла Люси успокоительную микстуру. Но выяснить причину слёз никто так и не сумел. А Эдмунд проявлял удивительную тактичность и объяснял, что сестрёнка просто устала от его длинных рассказов. Устав добиваться правды, Питер запретил Эдмунду разговаривать с Люси, если никого нет рядом, тот огрызнулся, они сильно повздорили, вмешалась Сьюзан, они повздорили еще сильнее, и, в результате, вечер оказался самым неприятным из всех, что дети провели в деревне.

* * *

Наконец, наступил день, когда доктор Адамсон признал Люси совсем здоровой. Билеты были куплены, вещи собраны, все слова благодарности сказаны. Уезжать отсюда ей не хотелось. Казалось, что память о Нарнии связана с этим местом и может исчезнуть насовсем, как только они сядут на поезд.

Люси в последний раз вышла погулять в больничный сад. За домом было крохотное место, где деревья росли так близко друг к другу, что получилось тайное убежище. Как раз по росту для маленькой английской девочки. Люси забралась туда, села на землю и заговорила, напряженно вглядываясь в просвет между ветвями.

— Аслан… Неделю назад я думала, что знаю тебя и никогда не предам. Теперь я не знаю ничего. Это испытание мне не по силам и не по разуму. Хотя, наверное, теперь я лучше понимаю Сьюзан. Раньше мне никак не удавалось поверить, что можно забыть Нарнию. А теперь и у меня не остаётся ничего, даже памяти… Знаешь, Аслан, я пробовала скакать здесь на лошади, но упала, и соседский мальчишка обозвал меня сумасшедшей. А ведь это был всего лишь смирный мерин. Я пыталась вспомнить историю и астрономию Нарнии, а вспоминала только глупые стишки и грамматику с арифметикой. Я хотела бы поклясться, что не откажусь от тебя, даже если сама тебя придумала, но как я могу выполнить клятву, если забуду о тебе?.. Но я не откажусь от тебя по своей воле, Аслан. И, надеюсь, что я узнаю тебя, когда придет время.