Космический робинзон

— То, что я ненастоящий, не значит, что я не могу вас выслушать. Ваш сок, Александр.

— Твоя работа, Артур, напитки всякие разливать и не лезть, как говорится, в душу. Не допытывайся.

— Как скажете, Александр, — андроид натянул свою резиновую улыбку. Что тут скажешь, железяка она и есть железяка, даже огрызнуться не может.

Это продолжалось долго, не один месяц. Иногда я злился на себя, иногда на Елену, порою находил в себе силы подолгу не ходить к ней, но в конце концов плюнул и смирился со своей одержимостью. В последнее время даже приспособился там заниматься или ковырять какую-нибудь мелочевку. Я как раз свернул задание из электронного учебника и встал с пола, когда почувствовал, как кто-то положил мне руку на плечо. Вздрогнув от неожиданности, я быстро успокоился, это был отец.

— А она красивая, — сказал он, потом перевел взгляд в сторону и о чем-то задумался, через какое-то время произнес: — Ты знаешь, когда я смотрел на спящую Аврору, все думал, какие у нее глаза. Раз светлые волосы, то, наверное, голубые? Или зеленые? Карие? А может, вообще разноцветные, такое тоже бывает.

Я опустил голову и закусил губу. Он повторил все мои вопросы, разве что разноцветность не пришла мне в голову. Отец вдруг резко крепко прижал меня к себе и тут же отпустил:

— Видно, судьба у нас такая, — он взлохматил мне волосы, — влюбляться в Спящих красавиц, — прозвучало не очень весело. — И еще, Алекс. Мне не хотелось бы, чтобы ты однажды лишил человека права выбора.

Это было мое последнее посещение. Мы серьезно поговорили, затем отец закрыл мне доступ и изменил пароль. Только сказал, что осталось недолго и увижу я свою Елену, разве что она может оказаться совсем не такой, какой я ее себе навоображал. Умом-то я все понимал, только вот в груди поселилась какая-то тоска, тупая и тянущая.

Не зря говорят, что время лечит. Тоска потихоньку сходила на нет, но приближалось новое испытание. Родители становились мрачнее, а я беспокойнее и злее. Как-то увидел плачущую маму, отец ее утешал и предлагал подождать еще год, она мотала головой и говорила, что и так тянем до последнего, чем дальше, тем мне потом будет тяжелее. Я понимал, о чем они, сам ходил мрачнее тучи, мог огрызнуться по любому поводу и испытывал совершенно противоречивые чувства, во мне мешались страх и любопытство. В общем, был я в полном раздрае. Обстановку разрядил отец. Посмотрев как-то на наши унылые лица, он заставил нас целый день бездельничать, вовлек в какую-то глупую игру, потом еще одну, не достигнув результата, заманил и сбросил нас в бассейн прямо в одежде и не выпускал, пока мы не проорались на него, потом совместными усилиями не утянули в воду.

— Предлагаю относиться к этому по-другому, — он отплевался от воды и тряхнул головой, разбрызгивая капли. — Представить, что просто уезжаешь на долгое время. В конце концов, всегда можно будет тебя разбудить и справить чей-нибудь день рождения.

Мама ничего не сказала, только кивнула головой, соглашаясь и крепко меня обнимая. Я чувствовал подспудно какой-то подвох, но на тот момент меня все устроило, я успокоился. И, едва мне исполнилось четырнадцать, лег в медицинскую капсулу и погрузился в сон на долгие годы...