Цветы валерианы

— Вы знаете как отсюда выйти?

Светлые, как серебро, глаза на секунду закрылись — и вновь распахнулись, ещё шире. Девушка подошла к нему ещё на шаг и прошептала, как ему показалось, сочувственно:

— Так вы заблудились?

— Да, — Рольф неопределённо махнул рукой. Разговор начинал казаться всё более нелепым. «Стоял бы я здесь, если бы не заблудился?» — с лёгким раздражением подумал он. — Пару часов назад вышел из замка и...

— Вы заблудились давно, очень давно, — перебила она его. «Что за...?» — Рольф начал подозревать, что, хотя ночная знакомая и была человеком, что-то с ней явно было не так. Её голос по-прежнему звучал сочувственно и, как ему показалось, немного печально, но в глазах («Светло-голубые», — понял Рольф, когда она подошла ближе) зажёгся какой-то странный заинтересованный огонёк: восхищение... нет, даже страстная увлечённость. У его однокурсниц с биофака такое выражение бывало, когда они препарировали какой-нибудь интересный экземпляр. — Очень давно, — повторила она, как будто с особым удовольствием.

— Что это значит? — спросил он, упрямо заставляя свой голос звучать уверенно. Ему было отчётливо не по себе. «Может, она тоже заблудилась? — мелькало в его голове. — Может, она ненормальная? Как я отсюда выберусь, если она не знает дороги?»

— Поляна, — пояснила девушка, как будто это слово ставило всё на свои места, и указала рукой куда-то назад, за спину Рольфу. Он посмотрел на неё, чувствуя, что вот-вот сойдёт с ума. Видя его непонимание, она пожала плечами, вздохнула, как будто вынуждена была объяснять очевидное, и только потом снизошла до развёрнутого ответа. Вернее, вопроса: — Вы ведь были на цветочной поляне? А потом заблудились, плутали в лесу, потеряли тропу и пришли сюда? — Рольф озадаченно кивнул, а она продолжила: — Лес — это отражение нашей души. Поляна — то, что живёт в самой глубине сердца. Кто плутает, увидев поляну, сам не знает, что ему нужно.

Рольф хотел было возразить или что-то добавить, но девушка оказалась проворнее, приложив к его губам прохладный пальчик.

— Тсс... не спорьте со мной, я знаю этот лес, а он знает меня, — совершенно серьёзно произнесла она. — Просто вспомните, что там были за цветы. Это — ключ к разгадке. Не сейчас! — снова прервала его она, увидев, что он хочет что-то сказать.

Странная девушка стояла от него на расстоянии ладони, практически вплотную, так, что он чувствовал не холод, исходящий от её одежды, а пробивающееся сквозь него тепло живого тела. Дракловы цветы — разгадка? Разгадка чего? От одного воспоминания о них на него накатывала противная липкая слабость, беспомощность... Девушка стояла, запрокинув голову и открывая линию шеи, уходившую в глухой, закрывавший ключицы, ворот. «Не сейчас». Будь она чуть менее пугающе-странной, он, возможно, воспринял бы эти слова совсем в другом контексте. Тем более что таинственная любительница ночных прогулок была по-своему очень привлекательна. Её тепло словно отбрасывало на него тень, очерчивая её хрупкую фигуру с точностью до миллиметра, а лицо, обрамлённое пышными косами, в лунном свете, казалось, излучало сияние, высвечивая ровный и нежный абрис губ, высокие скулы, неестественно-большие глаза с огромными, расширенными зрачками. Её рука на его губах... Он едва подавил желание слегка прикусить один из этих тонких пальцев, обнять её и привлечь к себе...

— Вам пора в замок, иначе простудитесь, — она рассмеялась и отступила на шаг, коснувшись вытянутыми руками его груди. Словно отталкивая. Против воли, Рольф почувствовал лёгкий укол разочарования. — Идёмте, покажу вам дорогу к Хогвартсу.

Она поманила его за собой, ловко перепрыгивая через кочки и почти по-детски взмахивая руками. Рольф заковылял следом, внезапно понимая, насколько стёрты были его ноги. «Флакон восстанавливающей мази и никаких прогулок на ночь», — мысленно проворчал он, пытаясь сконцентрироваться на таких земных вещах, как мозоли, и забыть странное помрачение, нахлынувшее на него от близости этой девушки. Ещё свежа была в памяти история с Клэр... Да и не было в привычках Рольфа так бурно реагировать на едва знакомых женщин. Тропа всё не намечалась, но девушка шла уверенно, не путаясь в траве и не спотыкаясь о кротовые норы, словно под ногами у неё была совершенно ровная дорога. «Вот что значит молодость», — ехидно заметил его внутренний голос. Рольф не сомневался, что его ночная провожатая — студентка-старшекурсница. В Шармбаттоне некоторые ученики оставались на лето, в Хогвартсе такая практика была не слишком распространена, но, может быть, всё успело измениться?

Выискивая тропу, она больше не пыталась с ним заговорить, даже не смотрела в сторону Рольфа, разве что иногда — чтобы убедиться, что тот не отстал и не потерялся. В промежутках между этими редкими взглядами она игнорировала его с такой невозмутимостью, словно он вдруг стал человеком-невидимкой. Тишина окутывала её плотным облаком, как защитная сфера. Теперь Рольф обратил внимание на то, насколько плотной и не по сезону закрытой была её одежда, тоже навевавшая мысль о защите и дистанции. Скорее магловская, чем волшебная, но... старомодная? Да, пожалуй, старомодная: ночная провожатая словно сошла с картины начала ХХ-го века, далёкая и сосредоточенная. На поляне ему показалось, что она едва ли не заигрывает с ним, но сейчас он в этом усомнился. Наконец, лес поредел. Вдали показалась опушка. Рольф набрал воздуха в лёгкие, но так и не решился заговорить, придавленный почти ощутимой тишиной. Вместо него снова подала голос она:

— Вы ведь Рольф Саламандер, да?

— Совершенно верно, — осторожно ответил Рольф, — а что?

— Да так, — она снова рассмеялась. Тихо, словно бы про себя. — Хотите посмотреть заклинание-визитку моей волшебной палочки?

Рольф пожал плечами и развёл руками.

— Как вам будет угодно, — а про себя подумал, что красивая колдунья всё-таки немного не в себе. Девушка, между тем, вытащила палочку и тихо прошептала что-то. В воздухе возник и сгустился контур золотистой саламандры. Отделившись от воздуха, она юркнула в траву, мягко сияя, словно светлячок. «Саламандер, — понял Рольф и тоже невольно улыбнулся совпадению, — простейшее поисковое заклинание, вызывающее образ ящерицы-проводника», — а вслух сказал:

— Так у вашей палочки сердцевина из чешуи саламандры?

— Вы — наш новый преподаватель УЗМС, — вместо ответа сказала она. — Значит, вам обязательно надо вспомнить, что за цветы вы видели.

«И всё-таки она странная», — снова мелькнула в голове Рольфа отчаянная мысль. Отчаянная, как попытка остановить и отрезвить самого себя, потому что сейчас, когда они снова стояли лицом к лицу, его опять затягивало почти фетишистское упоение: казалось, его взгляд сам собой притягивался то к одной детали, то к другой, раскладывая образ ночной провожатой на отдельные жесты и формы, замедляя время. Вот она откинула волосы назад, обнажив маленькое, закруглённое ухо и линию шеи. В ямке у основания шеи едва заметно пульсировала жилка... Его тревога переплавлялась в волнение, а потом — в возбуждение. Девушка подняла на него взгляд и медленно-медленно, словно лениво, произнесла:

— Дальше вас поведёт моя саламандра. Но вообще-то, мы и так почти пришли: налево — Слизерин, направо — Хаффлпафф.

Бабушка Перпентина закончила Слизерин. И Рольфу Шляпа тоже его предлагала.

— Как вы догадались, что мне нужен один из них? — рассеяно спросил он, не слишком ожидая ответа. Просто выигрывать время и продолжать наблюдать... Странная игра светотени, принявшая образ девушки... Даже если она поведёт разговор о другом или промолчит — это не имело значения. Но она ответила, неожиданно быстро и точно:

— У вас это на лице написано. Вы — материалист и скептик. А они живут в подземельях. Одни приспосабливаются к миру ради себя, — она сделала широкий жест в сторону корпуса слизеринцев, — а другие — ради окружающих, — теперь она махнула рукой в направлении гостиной Хаффлпаффа. — Вот и вся разница.

— Значит, мы не из тех, кто меняет мир? — брови Рольфа приподнялись, изображая удивление. Он ощущал себя странно задетым, хотя рассуждать о месте Хаффлпаффа в мире привык: редкий волшебник, узнав, что он закончил, удержался от восклицания «О, альтруисты-бессребреники!» — Мы плывём по течению? Знаете, меня обычно называют теоретиком.

— Вам лучше знать, — пожала плечами она. — Но если вы теоретик, это ещё не значит, что вы меняете мир. Вы учите по книгам то, что есть. А не пытаетесь найти то, чего ещё нет.

Этого Рольф не ожидал. Он пропустил удар, ощущая разливающуюся по венам жгучую обиду. Нелепое, подростковое чувство, которое он давно должен был в себе изжить. Но её необычное поведение почему-то пробивала барьеры его невозмутимости. Хуже всего было то, что девушка явно осознавала, какой эффект только что произвела: незнакомка снова смотрела на него с исследовательским любопытством. «Да она совершенно вменяемая, — неожиданно понял Рольф. — Ей просто интересно морочить мне голову!» Это открытие снова разбудило в нём раздражение. А она, видимо достаточно насладившись его реакцией, уверенно зашагала к другому входу замка, посчитав разговор законченным. «Нет, я не могу этого так оставить», — подумал Рольф и окликнул её:

— Подождите! — она обернулась, вопросительно мотнув головой. — Вы меня спасли! — девушка неопределённо передёрнула плечами. — Могу я хотя бы узнать, как вас зовут?

— Луна, — чуть помедлив, ответила она, словно ей не хотелось называть своего имени.

— А фамилия?

— Вам не понадобится моя фамилия, Рольф! Спокойной ночи, не теряйтесь больше! — рассмеялась она и быстрой походкой направилась к замку. Рольфу оставалось только проследовать в обществе саламандры в одну из гостевых комнат Хаффлпаффа.

На следующий день. Хогвартс. Хижина Хагрида и Астрономическая башня.

Рольф проснулся с твёрдым убеждением, что все события прошлой ночи ему приснились. Поляна с дурманяще пахнущими белыми цветами, Запретный лес, девушка-виллиса, разговаривавшая загадками. Послезавтра ему предстояло собеседование с Минервой МакГонагалл, но до этого никаких конкретных планов у Рольфа не было. Он не был сентиментален, поэтому искренне считал, что возвращение в Хогвартс ничего особенного для него значить не будет. И ошибся.

Всё началось с Хагрида.

— Мистер Рольф! — старый лесничий приветственно помахал ему рукой. — Так вот кому я оставляю своих зверюшек... Ну кто бы подумал! — всплеснул он руками. — Я вас вот таким помню! — он очертил своей огромной лапищей круг чуть повыше собственных коленей. Если честно, в одиннадцать лет Рольф был даже меньше. Просто ниже хогвартский великан, видимо, не доставал.

Хагрид затащил его к себе в хижину. Словно ничего и не изменилось. Даже собаку («Интересно: которую по счёту?») по-прежнему звали Клыком. В детстве Рольф в обществе Хагрида всё больше молчал, но теперь его неожиданно понесло рассказывать о своих приключениях, о магических животных в разных школах, огромных аллигаторах Салемской академии, горных волках Дурмстранга и экспериментальной ферме по разведению драконов в Японии. Драконы особенно заинтересовали старого лесничего. Он долго расспрашивал Рольфа о том, как в Японии относятся к частным заводчикам, а под конец пробормотал: