Взрослый подарок взрослой девочке

Оргазм

Кабинет нашелся почти случайно — кто знал, что между классом Заклинаний и залом Наказаний прячется еще одна комнатушка? Решительность, с которой Гермиона протащила Драко по коридору, стала убывать, и она, чтобы скрыть нервозность, занялась тем, что умела хорошо — наложением защитных чар. Это и в самом деле была нужная и полезная работа: видеть еще раз Филча и миссис Норрис этой ночью не хотелось.

Драко, теребя пальцем уголок договора, рассеянно слушал бубнеж Грейнджер. Кажется, она решила оградить кабинет от любого вторжения. Прозвучал хитрый Коллопортус, и… ловушка захлопнулась. Не то чтобы он стремился к побегу, но сердце гулко застучало о грудину.

Закончив с защитой, Грейнджер обернулась и внимательно осмотрела помещение. Обстоятельная. Драко сложно было понять, восхищает его это качество или пугает.

Только бы она не превратила их будущее любовное гнездышко в учебный центр!

— Чего стоишь? Я что, должна сама все обустраивать?

И правда. Почему-то в голову Драко мысль про участие в преобразовании комнаты не пришла. Он небрежно взмахнул палочкой и убрал вековую пыль со всех поверхностей, а затем превратил старую ветхую парту в мягчайшую перину. Грейнджер фыркнула и пробормотала что-то неразборчивое про неженок и чистюль, а потом лихим движением трансфигурировала стулья в подушки разного размера и разбросала их вокруг.

Спрашивать, нужна ли им кровать, Драко застеснялся. Тем временем его будущая партнерша повернулась к центру комнаты и наколдовала огонь. Волшебство было настолько красивым, что Малфой залип, а когда банка увеличилась в размерах и превратилась в нечто вроде портативного камина, и вовсе впал в ступор.

Уместно ли признать вслух наличие таланта у девушки, с которой собираешься заняться сексом?

— Офигительно, — он смог! Драко загордился собой.

Гермиона улыбнулась, и отблески теплого огня заплясали у нее в глазах. Это завораживало.

— И ты красивая, — второй комплимент выскользнул как по маслу.

— Спасибо, — потупилась Грейнджер и опустилась на подушку возле импровизированного камина. Умиротворенная улыбка снова сменилась на ее лице строгим учительским выражением.

— Я тут подумала, что будет дико вот так вот взять и раздеться друг перед другом.

Драко мысленно согласился: раздеться было дико, а вот раздеть он был бы не против.

— Поэтому, — ох уж эти макгоналловские интонации, — предлагаю начать с того, что не так уж и страшно обнажить перед представителем другого пола.

Малфой еще не до конца понял ее задумку, когда со щелчком грейнджеровских пальцев верх его лучшей шелковой пижамы просто… исчез. Как и ее бесформенные фланелевые штаны. Увидев обнаженные по самое некуда девичьи ноги, он передумал бурчать о стоимости пижамы.

— Через пятнадцать минут исчезнет остальное, — огорошила ведьма.

С Малфоем приключился когнитивный диссонанс: перспектива так скоро обнажиться перед Грейнджер ужасала, а перспектива увидеть наконец абсолютно голую живую и теплую женщину — наоборот.

Гермиона же находилась в крайнем удивлении. Торс Драко оказался вовсе не таким костлявым, как она ожидала. Нет, он был костлявым, и косточки у него были по-девичьи тонкими, но между бледной тонкой кожей и косточками присутствовал мышечный каркас. Очень приятный глазу мышечный каркас. Согласно тезаурусу Лаванды Драко Малфой выглядел съедобно, Патил использовала бы термин «ебабельно», по Гермиониным же критериям Малфоя можно было не только обнять и плакать, но и просто обнять. Что она и сделала, притянув его голову к своей груди. Ну... чтобы руки занять.

Тот несмело обнял ее в ответ.

Все это было так неуклюже! Неужели он ждет от нее указаний?

Сначала она действительно собиралась изложить весь план: пятнадцать минут на разогрев; потом… разрядить Драко; во время рефрактерного периода попросить его помощи в ее собственном исследовании; а потом уже потренировать его выдержку. Стратегию этой части Гермиона тоже прикинула. Но перед глазами всплыла строчка из какой-то из прочитанных книг: мужчины в большинстве своем предпочитают вести в сексе, а не быть ведомыми. И вместо того чтобы вывалить на белобрысую малфоевскую голову подробную программу грядущего процесса, она почти робко спросила:

— Будем целоваться или как?

Лежать головой на мягкой, упругой девичьей груди было удобно и приятно, но предложение Драко встретил на ура — целоваться он умел и любил, хоть давно и не практиковался. Он набросился на губы Грейнджер с азартом и воодушевлением, но властная ведьмища тут же перехватила инициативу. Некоторое время они тем и занимались, что, фигурально выражаясь, пытались перетянуть одеяло. Это не приносило удовольствия ни одному из них, и Драко со звонким чмоком отстранился.

— Можно все-таки я буду целовать тебя, — попросил, заглядывая в затуманенные карие глаза.

Грейнджер сориентировалась и стала принимать поцелуй. Вот тут-то Малфою и снесло крышу: он сминал ее губы, гладил, покусывал, зализывал языком, затем, вовсе ошалевший, стал целовать все, до чего дотягивался. Грейнджер взяла его руки и положила себе на грудь. Драко тотчас отвлекся от кожи под губами в пользу того, что ощупывали руки. Ему даже стало немного стыдно, что они так долго висели плетьми. Маленькие ладошки, накрывшие кисти его рук, доходчиво показали, как нужно действовать (неужели Уизел на этом срезался? Да с такой училкой можно стать богом секса!). Рукам было чертовски приятно, вот только в штанах стало совершенно невозможно находиться. Его собственные яйца взбунтовались против его же члена и подталкивали снизу, побуждая к решительным действиям.

Гермионе нравилось происходящее.

Драко Малфой оказался неожиданно эмпатичным и трогательно чувствительным. Он не игнорировал подсказки, считывал реакции и пылко отвечал на каждое прикосновение. А как он целовался!.. Никто не целовал Гермиону так. Возможно, оттого, что парни обычно не пытались оспаривать ее доминирующую роль. Пожалуй, зря Малфой боится заработать репутацию плохого любовника, задатки у него что надо. Например, местечко чуть выше пульсирующей венки на ее шее он нашел сам. И то, что ей нравится, когда соски щиплют и скручивают, выяснил методом… щипа и скручивания. А еще он смешно всхлипывал, когда она прихватывала зубами мочку его уха, и еще часто громко дышал, когда царапала его соски, и еще выглядел восхитительно беспомощным, и еще волосы у него оказались очень-очень мягкими. Гермиона так увлеклась каталогизацией получаемых сведений, что совсем забыла про отложенное на пятнадцать минут колдовство, и исчезновение своей кофты осознала по звуку, который издал Драко. Он перестал пожирать кожу на шее и стал пожирать ее грудь глазами.

Захотелось прикрыться, но Гермиона не позволила себе проявление такой слабости — гриффиндорка она или нет? Глупо отступать теперь. Но чтобы двигаться вперед согласно намеченному плану, нужно было как-то вывести Драко из каталепсии.

С некоторой задержкой Гермиона осмыслила, что Малфой тоже наг как при рождении. Настал момент истины. Сейчас станет понятно, что с ним не так. Может, и хорошо, что он зациклился на ее груди. Гермиона осторожно придвинулась, скосила глаза вниз и… собрала в кулак всю свою (да-да!) выдержку, чтобы не прыснуть. Нет, ничего такого… просто тонкий длинный член Драко венчала огромная головка, что делало его похожим на… молодой мухомор. Впрочем, мухомор был логическим продолжением бледной поганки Драко Малфоя.

— Что?

Гермиона подняла голову и встретилась с встревоженным взглядом. Значит, Малфой насмотрелся на ее вторичные половые признаки и поймал ее на разглядывании собственных первичных.

— Все с тобой в порядке, Малфой. Ну разве что… он немного похож на гриб, — чего ей стоило оставаться серьезной, знала только она.

— На гриб? — малфоевские брови взлетели вверх и спрятались под волосами.

— Вообще-то мужской половой орган и похож на гриб, — решила она спрятаться за лекцией от странности момента. — Никогда не слышал название Phallus impudicus? Это переводится как…

— Фаллос нескромный. Я не твои безмозглые питомцы, Грейнджер, — Гермиону осадили, а ей стало приятно. Что с ней не так? Но любой, кому доводилось разговаривать с умным человеком, смог бы ее понять.

— Другие его названия… — она замолчала, обнаружив искомое в памяти: что «веселка обыкновенная», что «сморчок вонючий» не прозвучало бы комплиментом, а ведь Гермиона просто хотела отойти от сравнения с мухомором. — У него есть и другие названия, — исправилась она и увела разговор в сторону. — Так что нормальный у тебя член. Без каких-либо существенных отклонений. Средний.

— У Малфоев не бывает ничего среднего! — Драко почувствовал себя таким обиженным, словно она на его глазах ощипала отцовского павлина.

— Хорошо, пусть будет больше среднего, — великодушно согласилась Грейнджер, осторожно приблизила руку к предмету пристального внимания и спросила:

— Можно?

Драко кивнул, не особенно понимая, на что дает добро.

— Он и в самом деле длинный, — сообщила всезнайка, медленно проводя по всему члену вверх и вниз, вверх и вниз, — а то, что головка большая, должно быть здорово, ведь это самый чувствительный участок, — иллюстрируя свои слова, она осторожно обвела пальцем контур, и Драко взвыл.

— Больно? — отдернула она палец.

Ничего вразумительного ответить он не смог. И Грейнджер продолжила свое увлекательное исследование.

— Грейнджер, как мы… если я сейчас… — Драко удавалось озвучить только часть вертящегося в голове. А потом его артикуляционный аппарат перестал контролироваться мозгом. Он смог из себя исторгнуть только короткое и растерянное:

— Зачем?

Спазмы, прокатившиеся по телу, превратили его в нечто такое же бескостное, как рука Поттера на втором курсе.

— Потому что было бы зверством заставлять тебя держаться, когда ты так перевозбужден, — раздалось слева с интонациями «гриффиндорская зубрилка на всех уроках».

Драко фыркнул и устало растянулся на перине. С этого ракурса ему открывался отличный вид. Грейнджер ловко наложила очищающее на свои руки и его живот. Он лениво отметил, что нисколечко не испугался ее палочки. Странные дела происходят на свете. Удивляться тоже было лень. Драко сибаритствовал с огромным удовольствием. Можно было представить себя султаном наедине с одалиской. Скорее всего, потенциальной одалиске его фантазия не понравилась бы.

— Пока ты… восстанавливаешь силы, я бы хотела… — этот тон был полной противоположностью тому, которым она говорила совсем недавно. А еще Грейнджер обняла себя руками, мешая Драко наслаждаться картинкой. — Ты бы не мог понаблюдать… Я никогда… ни перед кем… вот с Роном собиралась, но тот отказался.

Мямлящая Грейнджер не нравилась Малфою — рядом с самоуверенной было спокойнее. Он почувствовал, что должен сделать что-то, чтобы вернуть ей всю ее самоуверенность. Вялый мозг не совсем улавливал, о чем она лепечет, и Драко решил действовать по наитию. Он сел, сцапал Грейнджер поперек туловища и откинулся обратно на перину. Ее грудь — ее офигенная грудь, которую он тискал только сквозь кофту, — оказалась в его руках. Он повторил все те движения, что показывала Грейнджер и еще кое-что от себя. Салазар, а ведь на ней вообще нет одежды! — дошло до Драко. Сентенция нуждалась в подтверждении, и руки храбро отправились ее проверять. В этот момент мозг дал очередной сбой, и тело стало действовать на одних рефлексах.