Много шума из ничего

Ультиматум

Драко отлично понимал, что Шеклболт сделал ему одолжение. Не так уж и сложно было организовать его супруге отдельное жилье, напичканное охранными чарами, установить следящие, скрыть дом Фиделиусом и так далее. Исполняющий обязанности министра дал ему еще один шанс. Это не прозвучало, но зачем говорить об очевидном? По сути, Кингсли уже второй раз дарил ему возможность завоевать расположение Грейнджер. И раз в данный момент целители не видели шансов на восстановление памяти, нужно было заново пройти уже единожды пройденный путь. Всего-то… Но дело в том, что он хотел Гермиону всю целиком, вместе с исчезнувшими воспоминаниями, с тем, что они пережили вместе, со знаниями, которыми она обладала еще несколько дней назад. Именно прошедшие пять лет превратили ее из раздражающей девчонки-однокурсницы в женщину, которую он полюбил. Не то чтоб он не любил ее беспамятную версию, но ему не хватало его Гермионы. Да и мечтать о ее расположении пока не приходилось. Он все еще не рискнул задать ей вопрос относительно беременности, но ее вчерашний охранный жест убедительно проиллюстрировал, что ждать беды с этой стороны не стоит.

Драко нервничал перед завтраком так, как не нервничал перед аудиенциями у Волдеморта, презирал себя, но ничего не мог поделать с потными ладонями. Поэтому, когда в столовой появилась Марта и сообщила, что хозяйка будет завтракать у себя, он, не сдерживаясь, разразился отборной бранью.

Выпустив пар, Малфой несколько раз вдохнул и выдохнул, сжал руки в кулаки и отправился в комнату, которую вчера выделил супруге, — естественно, возвращаться в общую спальню она отказалась.

Его визит не стал неожиданностью. Стоило ему постучать, как из-за двери раздалось нервное «войдите».

— Здравствуй, — поздоровался как можно приветливее, — ты не спустилась, я решил проверить, все ли в порядке.

— Привет, Малфой, — заговорила Гермиона, и Драко понял, что ему предстоит выслушать отрепетированную речь. — Я много думала о… нашей ситуации. Я не могу ее принять и не имею желания в ней разбираться. Но Кингсли не оставил выбора. Мне нужно время, чтоб осознать все, что произошло, принять, что многих людей, которых я знала и любила, больше нет, и ты совсем лишний в моей картине мира. Так что… В общем… я согласна жить тут, но, прошу тебя, давай не будем пересекаться. В таком огромном доме это не составит труда.

Что ответить на эту тираду? «Да, конечно, как скажешь»? Но Малфой был категорически против такого расклада. Когда она томилась в темнице мэнора, а он оставался единственной ее связью с внешним миром, у Гермионы не было выхода. Теперь же она хозяйка, у нее в услужении домовики, нет того, перед кем нужно изображать счастливую семейную жизнь, проще говоря, у него никаких рычагов давления.

Он так и застыл, ничего не отвечая на ее ультиматум, а она продолжила по-деловому:

— И… Малфой… я бы хотела прояснить для себя все, чего не знаю о чарах памяти.

— А разве ты чего-то о них не знаешь? — усмехнулся Драко. — Кажется, ты наложила Обливиэйт на родителей годом ранее… твоего последнего сохраненного воспоминания.

— Откуда ты об этом…

— Ты рассказала, — перебил Малфой. — У нас были доверительные отношения.

— Я об этом старалась не говорить даже с Гарри и Роном!

— Вот и подумай.

— Малфой, мне нужно разобраться в тонкостях ментальной магии!

— Считай, что у тебя в распоряжении эксперт.

— Мне не нужен эксперт, мне нужна библиотека! Я слышала, она у вас одна из самых древних.

— У нас, — мягко поправил Драко, — и она в твоем распоряжении всегда. — Только проговорив это, Малфой осознал, что вот он перед ним — шанс, и сменил тон на увещевательный: — Но ты не помнишь, как ею пользоваться, не будешь же ты в... твоем положении лазить по стеллажам, так что тебе придется отказаться от первоначального плана игнорирования моей персоны.

— Хорошо, я согласна потерпеть твое общество, пока учусь пользоваться библиотекой. Это не займет много времени.

— Заметано, — ответил он новым любимым словечком Кингсли и почти искренне улыбнулся, — только… Гермиона, если я говорю, секция под запретом, это значит секция под запретом. Я не хочу, чтобы с тобой и ребенком что-то случилось.

Она пожала плечами, но в глубине ее глаз он увидел огонек, который про себя называл гриффиндорским. И это было плохим знаком. Салазар великий, как же он скучал по времени, когда в его силах было ограничить ей доступ куда-либо! Мэнор позволит хозяйке попасть в любое помещение. Придется просить домовиков следить за ней.

— Когда хочешь отправиться в библиотеку?

— Ты не должен идти на работу?

Он постарался не дать радости оттого, что она поинтересовалась его делами, отразиться на лице.

— Как начальник я могу вносить коррективы в свой рабочий распорядок, да и переработки у меня уже хватит на небольшой отпуск. Несколько часов я смогу тебе уделить.

Малфой не повел ее через все поместье, ибо понимал, какие эмоции возникнут здесь у Грейнджер из девяносто восьмого, дом и у его Гермионы не вызывал особой радости — пользовалась она всего несколькими помещениями, полностью отремонтированными после победы. Предупредив о том, что собирается сделать, Драко взял ее за руку и аппарировал непосредственно в библиотеку.

Гермиона замерла с открытым ртом. Она забыла дышать, разглядывая все это великолепие. Книжные стеллажи уходили высоко вверх и терялись в полумраке, как и другой конец огромного зала. На полках угадывались дорого оформленные фолианты, с ними соседствовали свернутые в трубочку манускрипты, такие древние с виду, что страшно было прикоснуться. Оба участника немой сцены переживали дежавю. Гермионе был и знаком, и одновременно совершенно незнаком этот зал, Драко же знал и любил этот азарт в ее глазах и это благоговение перед книгами во всей небольшой фигурке. Она уже однажды смотрела на библиотеку мэнора такими глазами.

— Приступим… — и он начал ликбез.