Немного солнца в холодной воде
- Автор: Lira Sirin
- Жанр: Фанфик / Драма
Читать книгу "Немного солнца в холодной воде"
— Не больше, чем обычно, — отвечает он негромко, наблюдая за выражением ее лица и резко — для самого себя — добавляет: — Мне не нужна жалость.
Уизли мгновенно бледнеет и смотрит на него вызывающе.
— Никогда вас не жалела, — произносит она быстро и, тут же отвернувшись, выкладывает на парту чернильницу и пергамент.
Северус некоторое время молчит, наблюдая за ее торопливыми движениями. И зачем-то, не раздумывая, замечает:
— Я не хотел смеяться над вами ни в классе, ни в больничном крыле. Вы заболели — я предложил помощь.
Уизли сразу перестает возиться в сумке, выпрямляется и пристально смотрит на него вполоборота. Веснушки-горицветы чуть пожухли, стали менее заметны, но все еще плотной россыпью покрывают ее лицо. В ее облике есть хрупкость — и вместе с тем цельность, которой ему самому не хватает. Статуя, она сказала. Пожалуй — снаружи. И даже внутри, потому что эмоции и чувства давно атрофировались за ненадобностью.
Нет друзей и нет любви.
— Зелье, можно сказать, сложное, — произносит он спокойно, делая вид, что ничего не произошло. — Примерно уровня СОВ. Но мы его усложним. Обычное огнезащитное зелье поможет вам пройти через любой магический огонь, кроме адского. Мы же добавим туда ингредиент, который справится и с этим типом огня. Как думаете, что это за ингредиент?
Уизли задумчиво закусывает губу, хотя он был уверен, что она сразу заявит «не знаю». И от ее желания думать — желания, которое он так нечасто встречал на занятиях — в такое тяжелое время ему становится тепло.
— Я бы добавила кровь змеи, — говорит она абсолютно наугад, но при этом серьезно. — Обычно мы добавляем кровь саламандры, потому что она горячая — и словно выбиваем подобное подобным. Но если добавить холодную кровь?
Северус замирает у котла. Черт подери, она совершенно права! Он сам добавлял слизь червей, но с кровью змеи зелье сработает лучше, и человек будет больше защищен.
— Вы делаете успехи, — замечает он негромко и переводит на нее удивленный взгляд. — Пожалуй, я скажу, что у вас есть определенное предрасположение к зельям.
Уизли коротко кивает и вдруг — на мгновение — улыбается. Эта улыбка напоминает ему луч солнца, пронесшийся в толще ледяной воды.
Джинни
«Я не смеялся над вами».
Джинни смотрит на свое отражение в начинающем запотевать зеркале. Ванная — единственное место в замке, где можно по-настоящему согреться. К камину только протянешь руки, подставишь жару лицо — а внутри остаешься холодной.
«Я не смеялся над вами».
Она знает, она и тогда знала, что Снейп не смеялся. Дело не в нем. Дело — в ней. Та реакция, то поведение означало самое простое, но одновременно самое сложное и невозможное: она воспринимает Снейпа не как преподавателя — как человека, и даже как мужчину. За желанием сочувствовать и понять пришла наблюдательность, а вместе с ней — смутное и неясное осознание, что Снейп — не безликий профессор вроде Слизнорта или Флитвика. Их только видишь — но не понимаешь.
И от этого ее пальцы, держащие душ, вздрагивают.
Нехорошее, неправильное осознание — как от него убежать? Куда спрятаться?
Джинни долго растирает усталое тело махровым полотенцем и останавливается только заметив изрядно покрасневшую кожу. Волосы, распушившиеся от воды, рыжим облаком окутывают лицо и шею, совсем как у Гермионы. Вот уж кто смог бы объяснить ей, что с ней происходит и что ей делать. Только где сейчас Гермиона?
Закутавшись в одеяло и свернувшись калачиком, Джинни блаженно закрывает глаза.
— Ты слышала? — шепот Парвати силой вытаскивает ее из полусна.
— Что?
— Про Хагрида.
Джинни сонно приподнимается на локте и неохотно выглядывает из-под одеяла.
— Что-то случилось?
— В Запретном лесу завелся какой-то монстр, — Парвати явно не спится и хочется поболтать. — Только всем на него плевать, представляешь?
Джинни фыркает и снова накрывается одеялом с головой. Плевать? Еще бы. Кому нужен лесной монстр, когда есть вполне настоящий?..
— И еще, — Парвати уже не может остановиться, раз начала. — Ты когда последний раз видела Невилла? На занятиях его не было. Лаванда говорит, что она заметила, как он заходил в какой-то пустой класс. Это у вас снова вылазки против Кэрроу?
Джинни резко садится на кровати и тянется к наручным часикам со стареньким потрепанным ремешком. Они тихонечко тикают на прикроватной тумбочке и, когда она берет их в руку и подносит к самому носу, чтобы рассмотреть время, неожиданно показывают почти час ночи. Мерлиново проклятье!
— Что, что? — Парвати нервно наблюдает, как Джинни впопыхах натягивает блузку, юбку и джемпер, не с первого раза попадая в рукава. — Можешь объяснить?
— Потом, — Джинни вытаскивает из кармана мантии палочку. — Утром, ладно?
И, выбежав из гостиной, она сразу же жалеет, что не надела мантию — в спальнях всегда так тепло, что быстро забываешь о промозглом сквозняке, гуляющем ночью по галереям. Дрожа и ускоряя шаг, Джинни почти бежит вверх по лестницам, к кабинету директора, и быстро разглядывает картины, висящие на стенах.
— Сэр, сэр! — она негромко окликает толстого храпящего рыцаря, заснувшего прямо в доспехах в комнате какой-то чопорной дамы. — Пароль услышали?
— Тот же, что и раньше, — он сонно почесывает толстый нос и переворачивается на другой бок. — Кстати, коня не видела моего?
Джинни машет рукой и быстро идет к статуе. Кэдоган теряет свою лошадь в самых разных картинах. Последний раз он умудрился забыть ее на собрании хора мальчиков. Правда, лошадь накормили морковкой, и все остались довольны.
Дрожащей, но сильной рукой она решительно ударяет кулачком в массивную дверь, не зная, спит ли директор и можно ли заявляться к нему с такой просьбой. Особенно по ночам.
— Да? — усталый голос Снейпа раздается по ту сторону. — Входите.
Джинни быстро заходит в кабинет и застывает в шаге у порога, смущенно складывая руки за спиной. Ей все еще холодно, и от этого ее зубы громко и дробно стучат друг о друга. Снейп сидит за столом, склонившись над стопкой расчерченных бумаг. На нем нет мантии, только расстегнутая у горла черная рубашка и брюки — и Джинни смотрит на него с удивлением, словно видит впервые.
— Уизли, — он выдыхает и откидывается на кресло. — Откуда вы знаете пароль?
— Так, нашептали, — отвечает она смело и тут же смущается. — Сэр, мне нужна ваша помощь. Прямо сейчас.
Снейп спокойно ставит перо в чернильницу и складывает руки на груди, словно позволяя ей продолжать.
— Невилл застрял в классе у зеркала Еиналеж, — тепло комнаты проникает под блузку, и Джинни расправляет плечи. — Уже дня три, наверное, стоит там, не приходит на занятия, не спит, едва ест. Я не могу убрать это зеркало, оно никаким заклинанием не убирается.
Снейп приподнимает брови.
— У вас, кажется, есть декан, Уизли.
От этой мысли у нее сдавливает горло — от мысли, что он прав, и от совершенно другой — что она даже не вспомнила о МакГонагалл и сразу побежала за помощью к нему. И это смятение розовыми пятнами отражается на ее бледном лице. Кажется, Снейп тоже понимает это — и потому поднимается с кресла и берет палочку со стола. Может, ему хочется быть нужным?
— Идемте, — он мимоходом берет с вешалки мантию. — Лонгботтом, очевидно, будет моим вечным наказанием.
Джинни нервно улыбается и проскальзывает вслед за ним в дверь. Тепло остается позади, в кабинете, и холодный ветерок снова обнимает ее за плечи.
— Какие заклинания вы пробовали? — Снейп на ходу застегивает верхние пуговицы рубашки.
— Десцендо, Мобилиарус, Локомотор, даже Эванеско и Бомбарду, — она едва успевает за его быстрым шагом. — Откуда оно вообще могло там появиться?
— Это Хогвартс, — лаконично отзывается он, бросая на нее короткий взгляд. — Вы дрожите, Уизли. Где ваша мантия?
— Забыла.
Снейп резко останавливается и пристально рассматривает ее с головы до ног. Джинни не отводит глаз, смело отвечая взглядом на взгляд — и только прерывисто дышит. Снейп невозмутимым движением снимает мантию и накидывает ей на плечи.
— Сэр…
— Не желаю ничего слышать, — он сухо поджимает губы, и в его черных стеклянных глазах вдруг пробегает незнакомая искорка — словно смеха или удивления — и исчезает. — Вы пытались взорвать зеркало Бомбардой?
Джинни возмущенно дергает плечами. А что ей оставалось делать? Если никому нет дела до того, что происходит с ними со всеми, приходится решать самой — и иногда решения требуют отчаянных мер. Не замечая, что делает, она плотнее натягивает мантию на плечи, постепенно согреваясь.
— Как вы думаете, — задыхаясь, спрашивает она, едва успевая за ним, — тяжело ли быть рядом с человеком, который навсегда потерял рассудок и ничего не помнит? Не узнает вас, не понимает, кто вы. Тяжелее, чем принять его смерть? Я все думаю о словах Невилла и не могу разобраться.
— Вы не разберетесь, пока это не коснется именно вас, — отвечает он тихо. — Я бы предпочел смерть.
— А я, наверное, жизнь, — упрямо продолжает она, хотя, кажется, что даже мысли путаются от быстрой ходьбы. — Вы можете продолжать заботиться и любить, продолжать создавать уют и тепло для человека, который вам дорог. Ведь самое главное — он дышит и существует, а то, что он существует сам по себе — это наша боль, а не его.
— Значит, Лонгботтому слишком больно, — отзывается Снейп, не оборачиваясь. — Не отставайте, Уизли.
Северус
Лонгботтом не отрываясь, смотрит в зеркало, прижавшись к нему носом. В классе — холодно, но Лонгботтом стоит в одной рубашке, не в силах оторваться от изображения. И Северус его понимает — впервые за эти годы — когда-то только Дамблдор вытащил его отсюда. В самый первый месяц преподавания. С тех пор это чертово зеркало не попадалось ему на глаза.
— Вы ничего не измените, — произносит он убедительно и осторожно. Дамблдор говорил, что люди даже сходили с ума и набрасывались на тех, кто пытался их спасти. — Давайте я уберу его отсюда, и мы все пойдем спать.
— Нет, — голос у Лонгботтома какой-то сиплый. — Уходите. Вас еще не хватало.
Уизли нервно вжимает голову в плечи и разводит руками. Видимо, она тоже пыталась вытащить его отсюда. Интересно, заглядывала ли она в зеркало? И что увидела? Лонгботтом вдруг круто поворачивается к ним — осунувшийся, бледный, с загнанностью и едва различимой одержимостью в глазах.
— Петрификус Тоталус, — Северус торопливо поднимает палочку, на всякий случай заслоняя собой Уизли. — Теперь разберемся с зеркалом.
Краем глаза он видит, как Уизли подбегает к Лонгботтому и опускается рядом с ним на колени. Северус, сжав палочку, медленно подходит к зеркалу и, сглотнув, заглядывает внутрь. Да, Лили здесь, как всегда, но только стоит не рядом с ним, положив голову на его плечо, а — поодаль, за спиной, слабо улыбаясь. Северус хмурится, разглядывая самого себя в зеркале. Почему она отодвинулась? И тогда он замечает — еще дальше, среди леса — фигуру Поттера.
— Сэр, ему нужно в больничное крыло, — Уизли поддерживает голову Лонгботтома руками. — Только… я хочу сначала заглянуть в зеркало.