Удача любит рыжих. (Трилогия)

— Татуировка это, да! — гордо откликнулась я, не обратив внимания на странное, не иначе как ругательное слово.

— Эльфийская?

— Нет, — я мотнула головой, перебрасывая косу через плечо. — Говорю же, ромка я. Такие всем ромкам положены.

Хвала богам — и ромским, и лыкоморским, и эльфийским тоже, для комплекта, — Полин, похоже, никогда не занималась этнографией. Иначе она бы в два счета поймала меня на лжи: никакими татуировками нормальные ромки не хвастаются, да и ромы в принципе тоже. Эльфийская? — а почему бы нет! Вообще-то лично у меня такой вот стиль больше ассоциируется именно с Перворожденными — абстрактный орнамент, состоящий из веток, листьев и цветов, на первый взгляд не несущий никакого смысла. Но стоит присмотреться — и из хитросплетения линий на миг, не больше, выглянет непонятная руна, а может быть, даже несколько рун. Мрыс дерр гаст! — я знала не так уж много языков, писать так и вовсе умела только по-лыкоморски; но никогда, ни на одной вывеске, будь та вывеска эльфьей, человеческой или гномской, мне не приходилось видеть таких букв. Резкая и одновременно изящная, точно вычерченная единым росчерком пера… хотела бы я знать, что за народ пишет такими вот знаками.

И еще — откуда эта мрысь вообще на мне взялась.

— Так во сколько завтра вставать? — Сдернув тесемку, я быстро расплела косу, попутно кое-как разодрав спутавшиеся волосы пальцами.

— В восемь начало лекций.

— Спасибо, — кивнула я, залезая под одеяло.

Стираная простыня холодила кожу. Я свернулась квадратиком, привычно собирая вокруг себя тепло; веки налились свинцом, и я уже не слышала, когда Полин наконец задула свечу и тоже легла спать.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,