Куница. Том 2

Глава 5

Подмосковье. Поместье Барона Мартена

Декабрь 1982 года

Гости ушли первыми. Всё же какое-то разграничение между ними и Славяной с Людмилой было. Оно исчезнет позже, но пока к девушкам я испытывал больше доверия.

— Может, уже сядешь на место? — угрожающе прищурилась Доброславова на Кудрявцеву.

Но Славяна только дальше залезла на стол, усевшись всей попой, разве что колени к груди не подтягивала.

— Не будь такой занудой, — отмахнулась блондинка от рыжей подруги.

— Нам в перспективе выходить в высший свет. С такими манерами тебя и на порог не пустят, — привела аргумент Людмила.

— Я не очень-то туда стремлюсь. И как сказал Дима, когда ты на двадцатом ранге, мало кто может тебе указывать.

Люда закатила глаза и покачала головой, а чтобы не продолжать спор, переключилась на другой вопрос:

— Почему твой брат? Почему не староста, например?

Я поморщился.

— На самом деле хотел просто напакостить Паше.

Славяна рассмеялась.

— Но, если хочешь логичное обоснование — вред моему брату, это косвенный вред мне. А значит, у наших партнёров будет больше мотивации участвовать в общем деле, чтобы не получить откат.

— Натянуто, — дала свою оценку Людмила.

Славяна с ней не согласилась.

— А по мне так всё логично. Помнишь, как сама сгорала от подозрений, что Дима не со своим родом работает, а нас привлекает? А так всем будет понятно, что это всё хитрый план для косвенного усиления Мартенов.

Людмила нахмурилась.

— Но ведь это не так! — перевела взгляд на меня. — Это же не так?

И столько подозрения во взгляде.

— Если честно, мне ещё нужно убедить брата участвовать. Михаил на меня дуется. И пока я не рассказывал брату ничего из того, что рассказываю вам.

Миша здесь больше не появлялся, и моя просьба приехать была проигнорирована.

— Вы поругались? — спросила Славяна.

— Он сделал глупость, а я не стал ему потакать, — пожимаю плечами. — Мелочь, но он же кадет гусарского корпуса.

Я думал, что больше ничего объяснять не придётся, однако девушки меня не поняли. Я поморщился.

— Обострённая гордость, специфика обучения и службы. Гусар может упиться в мясо и ползти по тротуару, но стоит тебе ему об этом сказать — и ты уже оскорбляешь честь его мундира, полка и вообще чуть ли не всей империи.

Славяна снова рассмеялась. Мы удивлённо на неё посмотрели.

— Что? — не поняла Кудрявцева.

— Когда девушка смеётся над каждой шуткой парня, это верный признак влюблённости, — ответила Доброславова.

— Ой, утомили, — Славяна смутилась и, спрыгнув со стола, продефилировала к столику с напитками. — Вас послушать, я должна ходить с постной миной и ворчать. Прямо как ты! — ткнула в Людмилу.

— Я не хожу с постной миной!

Славяна рассмеялась.

— Ты себя в зеркало видела, когда пытаешь серьёзное лицо сделать?

— Девушки, — взрываю к порядку. — Угомонитесь, пожалуйста.

Мои одноклассницы фыркнули друг на друга.

— Вы готовы слушать, или мне ещё подождать?

Порядок был, наконец, установлен.

— Отлично, а теперь давайте перейдём к делу. Вертекс и анх, это хорошо, конечно, но это база. Основа. Мне нужно знать, к чему вы обе стремитесь, чтобы думать, как и куда вас развивать, какие подбирать ритуалы и какие мы будем ставить узлы...

— Боевая магия! — не дала мне договорить Славяна. — Титан! Стихийное преобразование!

Людмила хмыкнула.

— Почему я не удивлена?

— Ой, как будто ты собираешься врачом становиться! — ответила ей Славяна.

Не давая новой перепалке разойтись, перевёл внимание на себя.

— Титан — это бой на близкой дистанции. Уверена, что хочешь именно это? Развитие дистанционных атак идёт через другие узлы.

Славяна задумалась, а Доброславова спросила:

— А как ты сам собираешься развиваться?

На мне сошлись вопросительные взгляды.

— Есть такие комплексы узлов, звёзды. Пять узлов завязываются между собой, взаимно усиливаясь. Мне известно, как делать две звезды. Ещё о трёх известно в теории. Сразу говорю, что себе можно поставить одну, а при выполнении ряда условий — две. Я начал со звезды Аида.

И рассказал им, что это, какие преимущества даёт, и какие основные ограничения. Людмила к этой звезде осталась равнодушна, а вот Славяна воспылала интересом.

— Это то, что я хочу! Грубая мощь!

— Подожди, не торопись, — я жестом попросил девушку потерпеть. — Есть ещё одна, звезда Ахиллеса.

У нас она появилась слишком поздно, этой связкой пользовались в основном имперцы. Немцы называли звёзды иначе, Аид у них звался мирмидонцем, а Ахилес гастатом.

— Она тоже имеет в своей основе виту и титан, но вместо негатио, биста и икара в звезду входят гаста, гоплон и спарта. Гаста и гоплон заменяют медиаторы, ограничивая применения высшей магии. Гаста — узел атаки, позволяет использовать несколько различных атак как ближнего боя, так и дистанционного. На шестнадцатом ранге атаки становятся концептуальными. Гоплон — защита. На двадцатом ранге превращается в единственную защиту, способную остановить практически любую направленную атаку. Спарта тоже вид защиты, позволяет нейтрализовывать входящий магический урон, сжигая его в своей энергии. Тратит очень много сил, но делает носителя стойким к атакам.

Некоторое время потратил на уточнение деталей и известных мне нюансов этой звезды. Девушки впечатлились.

— Почему ты не стал использовать его? — спросила Людмила.

— Не хочу жертвовать высшей магией. Я рассчитываю получить вторую звезду, Зевса.

Рассказал об этой звезде, и здесь уже заинтересовалась Людмила. Оказалось, девушка грезит высшей магией.

— А я себе хочу Аида! — настояла Славяна. — Что и как надо делать?

Вздыхаю, потому что и сам хочу, да пока оно мне в полной мере недоступно.

— Завершённая звезда действительно делает тебя очень опасным противником, но есть один момент — затраты энергии. Мне до Аида остались закончить негатио и на следующем ранге поставить бист, но я буду ставить колодец, потому что десять секунд боевого режима — это смешно.

— Дело ведь не только в том, что у тебя будут стоять пять узлов, верно? — уточнила Доброславова.

Киваю:

— Да, их нужно правильно завязать между собой, чтобы они работали в определённом резонансе, взаимно усиливаясь. И резонанс этот дико прожорлив. Да, Зевс ты можешь получить уже на шестом ранге, но звезда будет бесполезна до шестнадцатого. Аид мало полезен до одиннадцатого. В этом преимущество Ахиллеса, он вполне эффективен сразу.

Мы ещё поговорили о магии, но время было уже позднее, так что девушки собрались по домам. Людмила несла в руках сумку с тренировочной одеждой. У Славяны такой сумки не было.

— Постирайте мои вещи, — сказала Кудрявцева. — И эту комнату закрепите за мной, в ней уютно.

Людмила прищурилась.

— Уже оставляешь вещи в доме парня. Демонстрируешь серьёзные намерения?

Но в этот раз Славяна лишь ухмыльнулась.

— Так и знала, что ты это скажешь! Да! Серьёзное намерение! Намерение первой получить узлы и стать высшим магов! Вот так.

И ушла с гордо поднятой головой.

— Она тебя сделала, — прокомментировал.

Доброславова фыркнула и тоже покинула дом. Вскоре две машины исчезли в вечерних сумерках. Я обернулся, окидывая холл взглядом. Пришла непрошеная мысль, что мои новые глаза позволяют без труда «подглядеть» за девушками в ванной. Идея была интересная, оценить фигуры девушек без вреда для их чести...

Я поднялся в комнату, которую Славяна хотела закрепить за собой, напряг глаза и моргнул...

— Первый раз передаю человеку свои глаза. И ты решил их использовать именно так.

Мысленно чертыхнулся, обернувшись на занявшее диван существо. Человеческое мужское тело, одежда всё та же, дорогой костюм, птичья голова.

— Гамаюн.

— Во плоти, практически.

Я нахмурился. Эти слова значили очень много. Обычно существа, вроде него, не могут воплощаться в реальном мире, за редким исключением. Гамаюн, похоже, заглянул в будущее и услышал мой вопрос.

— Реальность вокруг тебя — петля. Моя петля. И пусть я всё ещё скован ограничениями, обладаю некоторой свободой воплощения.

Понимая, что разговора не избежать, я сел в кресло.

— Зачем ты здесь?

Как ни пытался, не смог определить, относиться ли его голова к какому-то определённому роду птиц. Была некоторая схожесть с орлами, и в то же время с совами...

— При прошлой нашей встрече я задавал вопросы, а ты отвечал. Сейчас я хочу прояснить некоторые моменты, чтобы ты не совершал глупых ошибок.

— У меня есть несколько вопросов.

Гамаюн отмахнулся.

— До вопросов ты ещё не дорос. Первое, сразу обозначу, чтобы ты не питал пустых надежд. Ты умрёшь. Когда петля вернётся в отправную точку, ты умрёшь, где бы ни находился и что бы ни предпринимал.

Что же, я сам морально к этому готовился. Я даже не удивлюсь, если закончу свою жизнь там же, в той же тюрьме. История любит злую иронию.

— Что? Никакой реакции? — птиц наклонил голову.

— Я подобное предполагал, — сухо отвечаю, сверля его внимательным взглядом.

Птиц оставил мой ответ без комментария.

— Второе. Сейчас в тебе две личности, два сознания. И что бы ты там сам ни думал, сейчас действует молокосос, получивший знания и опыт старика. Уже этого было достаточно, чтобы тебя изменить, но если на ведущую роль вылезет старикан — вернуться к юноше будет предельно сложно. А ещё, если ты себя вспомнишь в последние годы, то поймёшь — старик не справится.

Это было... неожиданно.

— Я серьёзно. При всей силе и приобретённом опыте Куница превратился в прямолинейного мстителя.

— Эй! Я таким не был!

Гамаюн издал странный звук.

— Был, был. Именно таким. Будь он ведущим, ещё летом бы инсценировал собственную смерть, отрыл один из известных заброшенных ритуальных кругов, прошёл ускоренное развитие. И всё для того, чтобы добраться до государя императора и придушить болезного уже сейчас. Далее шла бы попытка построить новое государство, не дав империи развалиться. Всё это веселье закончилось бы через пять лет, понял? Поэтому настоятельно не советую давать ему возможность принимать управление.

Несколько секунд я анализировал сказанное существом, прежде чем согласиться с ним. Пожалуй, Куница сделал бы именно это. То есть сама идея встряхнуть государство имела смысл. Развалится — на части — появится немаленькая вероятность, что немцы повременят или вовсе откажутся от войны. Зачем завязывать кровавую бойню, если можно попытаться превратить бывшего соперника в колонию? А если маленькая революция сработает, то противнику тоже придётся корректировать планы, опять же ненулевая вероятность, что войну отложат. Смысл в этом был. И даже готов признать, я подобный план рассматривал, как нечто безумное, крайние меры, если что-то пойдёт не так, и придётся резко прятаться. Думая над этим сейчас я, внезапно для себя, осознал.

— Это произошло. Такая попытка была, и ты её откатил.

По птичьей голове считать эмоции не представлялось возможным, Гамаюн лишь немного повернул голову.

— Да, это случилось в неслучившемся времени. И сразу говорю — не думай, что если ты не справишься, то будет ещё одна попытка. Не будет. Понял?