У времени в плену. Колос мечты
- Автор: Санда Лесня
- Жанр: Историческая проза
- Дата выхода: 1990
Читать книгу "У времени в плену. Колос мечты"
— Нихт шпиг, нихт мясо, нихт...
— Нихт, нихт!.. — раздраженно передразнил его Александр. — Позвать слугу, пускай разденет меня! А ты мне более не надобен, — махнул он на лекаря рукой, чтоб тот убирался восвояси.
— Абер... — воспротивился немец.
— Позовем, позовем, коль нужда будет, — тихонько подтолкнул его к двери Батиште. — Господарю теперь отдых требуется.
В двери лекарь столкнулся со слугой, который нес халат и домашние туфли господаря. Батиште бросил на него косой взгляд. Парень прошел, не подняв головы. Слуга был дальним родственником Батиште, прибывшим из Фанара. Мало ему забот и неприятностей с делами государства, которые господарь навалил на его плечи, еще и эти бездельники! И всем подавай большие должности, и всем хочется прикопить приличное состояние... И этот перекати-поле свалился на его голову со своими барскими замашками. И так с большим трудом пристроил его при господарской опочивальне. А он еще рожу воротит, словно что-то ему должен остался. И что он за родственник? Сын какой-то двоюродной сестры, которую он и сам-то толком не знает.
Скинув тесные одежды, которые стягивали тело, как панцирь, воевода облегченно вздохнул. Ощупал свой живот и, почувствовав облегчение, сказал:
— Не худо бы причаститься, кир Батиште.
— Сейчас позову чашника и стольника!..
— Никого видеть не желаю! Стол накрыть тут!
Батиште вышел и вскоре слуги застелили стол белой скатертью и заставили его кушаньями. Воевода закатал рукава шелкового халата и оторвал ногу у запеченного молочного поросенка. С завидным аппетитом уплетал господарь и нежное мясо фаршированного ягненка и другие яства, распространявшие дурманящий и возбуждающий аппетит запах прянностей. Когда все было съедено, он набил рот миндалем в меду, сыто рыгнув, приказал принести трубку. Развалившись на мягких подушках дивана, воевода посмотрел из-под припухлых век на своего советника.
— Не ведаешь, кир Батиште, с чем пожаловал к нам гонец Измаил?
— За данью послан, твоя милость. — Батиште утер свои тонкие губы. — Гневается визирь, что харач[9] задерживаем.
— Сделай что-нибудь и отошли его.
— Как его отошлешь? Казна почти пуста, а бояре не желают платить надбавки. Ты сам обещал им не взимать лишнее. Я бы дал из своего кошелька, но, видит бог, я беден!
Господарь холодно глянул на него. Знал, что советник лжет, что скуп он, как никто на свете. Не будь он таким жадным до денег, не оставался бы в этой стране, где терпит издевательства бояр и уже стал посмешищем даже для мальчишек, которые, едва завидев его карету, пускаются вдогонку и кричат:
«Грек дурак, грек дурак,
Лижет ж... у собак!»
Известно было Александру и про те ящики, что время от времени отсылались в Царьград. Видимо, Батиште отправлял в них не паклю конопляную.
— Не желают господа бояре приказания твоей милости исполнять, — продолжал Батиште плачущим голосом. — Говорил им на последнем диване, что страна оскудела, что опустели села и сборщикам не с кого налоги взымать. Л они, христопродавцы, в голос кричат, что страну грабят. А кто их грабит?
Воевода задумчиво курил и слушал молча.
— Добром, твоя милость, ничего с этими жупынами[10] не поделаешь. Накажи тех, кто не подчиняется! Режь по живому!..
— Хотя бы сегодня не слышать про такое! — гневно проговорил воевода.
— Вах, государь! Я б промолчал, ежели бы не знал, к чему приведет неуплата дани. Когда визирь призовет тебя держать ответ, сумеешь ли оправдаться одной только боярской непокорностью? Спросит тогда визирь: «Не ты ли был господарем над этими негодяями?»
— Чего же ты хочешь? — застонал воевода. — Схватить и отрубить им головы?
— Подать должна быть отправлена, даже если дошло бы и до этого. Иначе, худо будет.
— Ну, ладно, прикажу, скажем, кое-кого из бояр схватить и наказать за неповиновение. А ежели остальные поднимут бунт?
— Они и без этого бунтовать станут. Не знаю, обратил ли ты внимание, государь, что ноне в церкви находились все те бояре, что недругами твоими являются. Даже постельничий Костин, что у тебя в опале, и другие, попрятавшиеся по своим имениям, — все там были. Стою я и рассуждаю, чего это они слетелись, будто вороны на падаль? Уж не замышляют ли сбросить твою милость с престола? И как бы не свершилось сие злодейство нынешней ночью.
Воевода вздрогнул.
— Не были они там ради пасхальной службы. Что-то затевают... И ворник Лупу... — продолжал Батиште.
— Знаю, враги они мне — и ворник, и остальные...
— Знать-то знаешь, а не мешаешь им паутину плести. Они же зря времени не теряют и всяческими ухищрениями тщатся лишить тебя господарской власти. Чует мое сердце, что все это добром не увенчается, ежели ты спешно конец бунту не положишь.
— Не желаю пролития крови!
— Твоя милость не желает, а те жупыны как раз это и сделают. И — нынешней ночью.
— Невозможно, — такой праздник, кир Батиште! Разве не христиане они? — испуганно проговорил господарь.
— Христиане-то они, христиане, а ножи за голенищем держат. Не верь этим псам. Попадись им в лапы, они тебя не пощадят. Пока еще не подняли меч, бей их, государь! Теперь самое время! Все они собрались в городе и схватить их нетрудно. Пошли стражей взять их и привести ко двору. Прикажи позвать палача, и пока в городе опомнятся, враги твои уже будут лежать во прахе. Все добро казненных в свою пользу причислишь, потому как не без господарской милости было оно накоплено. Подумай, государь! — Батиште приблизил к нему свое пергаментно-желтое лицо с сизыми пятнами на щеках. — Только одним имуществом ворника Лупу можешь с лихвой и с данью рассчитаться, и от стамбульских заимодавцев избавиться. Хорошее войско держать сможешь, чтоб оно при необходимости защитило тебя, завоюешь благосклонность самых больших стамбульских вельмож и станешь беззаботно править долгие годы. Вместо тех, кого предашь смерти, возвысь бояр из худородных, и благодарны они будут тебе за это.
Батиште скосил глаза на слугу, который где-то в углу, не спеша, собирал вещи господаря, явно прислушиваясь к тому, что говорилось в комнате.
— Иди, иди, Констанди! — сказал ему Батиште. — Не полагается, чтобы уши слуг слышали господские разговоры!
Слуга побагровел от обиды. И на этот раз старый осел не упустил случая напомнить ему, что он всего лишь слуга. Он поклонился и сделал вид, что уходит, а сам спрятался в складках тяжелых занавесей. Не терпелось ему знать, чем закончится этот разговор.
— Послушайся моего совета, государь! — горячо шептал Батиште. — Другого такого благоприятного случая может и не быть более. Ежели упустим его, не только престол твой пошатнется, но как бы жизни лишиться твоей милости не пришлось!
— Сделаем, как говоришь, только пускай минут праздники. Разве можно, чтобы в день воскресения господня пролилась христианская кровь? Меня все короли осудят, патриарх анафеме предаст!
— Об этом не печалься! Со временем все забудется. Ты лучше свою голову береги, твоя милость!
Батиште извлек из кармана свиток.
— Вот тут все записаны — те, кто к тебе с враждой. Не мешкай! Время не ждет! Надо решаться!
— О, господи! — вздохнул в изнеможении Александр.
— Зачитать запись? — не отступал советник.
Воевода прикрыл глаза.
— Ворник Лупу Коч, постельник Костин, гетман Савин, ворник Чехан...
Констанди Асени, дрожа всем телом, напрягал слух, дабы не упустить ни одного имени из того длинного списка обреченных на погибель бояр.
— ...Спафарий Уреке, конюшенный Фуртунэ, логофет Генгя...
Асени слушал и все еще надеялся, что воевода не подпишет этот длинный список боярских имен, не допустит, чтоб свершился такой черный грех. Но, к великому его удивлению, Александр подписал и приложил к тому списку господарскую печать.
Батиште схватил список и радостно воскликнул:
Теперь остается только послать за палачом и капитаном драбантов[11], чтоб схватил их, миленьких, тепленькими.
— Может, лучше пригласим их ко дворцу на пир? Возьмем тихонечко, по-хорошему... — сказал воевода.
— Как твоя милость прикажет, так и будет, — подобострастно осклабился советник и тряхнул колокольчиком.
Асени выскочил из-за занавеса:
— Приказывай, государь! — склонился он перед воеводой.
— Беги домой к капитану драбантов и вели немедля явиться к нам!
— Слушаю, твоя милость! — промолвил он и, не переставая кланяться, удалился. Выскочив со двора, он постоял немного, сдерживая волнение, а потом пустился вниз по Русской улице. Однако, дойдя до конца ее, свернул не в гору, к дому капитана, а направился к Господской магале[12]. Проклятый крестный, по милости которого он вот уже два года живет позорной жизнью лакея, теперь у него в руках. Пальцем, старый хрыч, не шевельнул, чтобы и его сделать человеком с достатком, как этих своих тупоголовых двоюродных братьев, которые в Фанаре и в грузчики не годились бы, а тут в господах ходят, разодетые, надутые, а его просто не замечают. Уже целых два года таскает он господарские ночные горшки, вызывая смех не только у этих чванливых болванов, но даже у остальных слуг, прозвавших его «господином горшком». Какого позора, каких обид наглотался за это время, сколько горечи в нем накопилось! Не единожды был готов все бросить и вернуться домой! Но как вернуться? Теперь и там позора не оберешься. И туда, в Фанар, дошел слух, что сынок Кули Асени настолько глуп, что даже на чужбине в слугах ходит. И все по милости этого хрыча. Но вот пробил и его час. Теперь уж он сполна рассчитается и с иудой-крестным и с поганцами двоюродными братьями. Уж он им праздничек устроит!
Так размышлял жаждущий мести Асени, когда добежал до подворья ворника Лупу. Там пировали. У ворника за столом собралось множество гостей, и слуги, как очумелые, носились взад-вперед, таская огромные подносы со всевозможными кушаньями. Госпожа Ирина, мать ворника, строго следила за порядком смены блюд и одновременно прислушивалась к тому, что говорили бояре. Когда внесли подносы с голубцами, к ворнику наклонился слуга:
— На крыльце дожидается человек из дворца, хочет говорить с твоей честью.
— Один или со стражей?
— Один.
Ворник встал с кресла и поклонился гостям:
— Прощения прошу, честные бояре, — ненадолго отлучусь.
На крыльце ворник увидел Асени.
— С каким делом пришел к нам? С каким приказанием? — строго спросил ворник.
— Без всякого приказания, — дрожащим голосом ответил ему Асени. — Нужно поговорить... С глазу на глаз...
— Следуй за мной!
Ворник повел его в горницу и плотно затворил дверь.
— Говори же! — сказал он, пристально глядя на Асени.
— Беги, твоя милость, не мешкая, беги! Коль не убежишь, и ты, и другие бояре — мертвыми все будете!
— Откуда сие тебе ведомо?
— Собственными ушами слышал, как воевода поддался на уговоры Батиште свершить это подлое убийство. Меня они послали за капитаном драбантов, чтоб тот обманом вас ко двору привел, мол, хочет воевода попировать. А на конюшне ожидает палач с секирой, и стража готова схватить вас.
— Можешь поклясться, что все правда?
— Могу, твоя честь!
— Тебе известны имена и остальных бояр?