Полина или история моей любви

========== Перенасыщение ==========

Вы когда-нибудь испытывали чувство перенасыщения? Лично я испытывал это чувство, начиная с раннего детства.

Всё началось в деревне, когда меня привозили на несколько летних месяцев к бабушке. Вот тогда я и открыл для себя самый вкусный десерт, который, как мне казалось на тот момент, существует в мире — малиновое варенье.

Я ел его каждый день и не по одной чайной ложечке, а по пять шесть больших столовых ложек. Ел я его и на завтрак, и на обед, и на полдник, и даже перед сном.

А в конце лета, когда родители приехали за мной, бабушка сказала:

— Не забудьте взять несколько баночек варенья Маркуше: он его шибко полюбил.

В тот момент ко мне и пришло впервые перенасыщение. При виде банки у меня появилась кислая оскома на зубах, неприятная до скрежета, а на лице застыло выражение ужаса.

Малиновое варенье я больше не любил.

Позже перенасыщение появлялось чаще: теперь я стал знаком с ним лично.

Ничего сделать с этим я не мог. Постоянно мне хотелось ещё, ещё, а потом наступало перенасыщение.

Я становился старше, и у меня менялись интересы, многое стал осознавать, во многом уже разочаровался, но чувство перенасыщения не прошло.

Так было и в старших классах, когда я познал вкус любви и не смог остановиться, мне всегда хотелось ещё. Я не мог остановиться и, казалось, что я уже не различаю лиц, имена слились в одно единое — «девушка».

Девушки становились старше, как и я, но ничего не менялось. Сначала я замечал разницу, чувствовал по-другому, воспринимал. Любое движение было другое, имело отличие от предыдущего.

Мне даже казалось, что у меня есть предпочтения и брюнетки мне нравились чуть больше, чем обладательницы светлых волос. Но я взрослел и на последнем году института понял, что уже не различаю разницу: брюнетки, рыжие, светлые — все они были единой женской массой.

Казалось, каждая из них говорит на одном языке, понятным только им самим. Духи едва различались, а предпочтения были и вовсе похожи.

И снова это перенасыщение.

Я начал экспериментировать, заводя знакомства с необычными девушками. Экстремальная байкерша с короткой стрижкой или экспрессивная художница с ярко-красными волосами и с татуировкой Девы Марии на руке и даже гадалка на картах таро, с завораживающим прищуром глаз — они по-прежнему ничего не вызывали. Совершенно никаких эмоций.

И я тогда поймал себя на мысли, что это ненормально, и со мной что-то не так. Во мне явно что-то сломалось, раз представительницы прекрасного пола перестали производить на меня впечатление.

Нет, не подумайте, со мной было всё в порядке и я оставался мужчиной. Я мог провести ночь с любою из них, но совершенно ничего не испытывал, никаких эмоций не было.

Я никогда не испытывал того, про что писали в книгах и того, что показывали в фильмах и даже то, о чём говорили мои однокурсники — ничего этого не было. Во мне внутри была пустота, и каждый раз я вспоминал про банку малинового варенья и то яркое ощущение.

Перенасыщение — вот, что я ощущал сегодня, прямо сейчас.

Я окончил университет и получил профессию, которую любил. Пожалуй, это было единственное в моей жизни, что мне никогда не надоедало — моя работа.

Это мой выбор, профессия, которая была для меня отдушиной. Но, как только работа заканчивалась и рабочие часы подходили к концу, в моей жизни было лишь перенасыщение и ничего больше, абсолютно ничего.

***

Одним утром я проснулся и понял, что нахожусь в совершенно незнакомой мне квартире. Это был не первый раз, когда я оказывался там, где не должен был оказаться.

Огромное количество знакомых, приятелей и людей, с которыми я когда-то встречался, в каких-то определённых, многолюдных местах. И эти люди приглашали меня в другие места, такие же многолюдные. Всё свободное время я перетекал из одной компании в другую.

И вот это утро я отчётливо помню. Как я вдохнул щекотливый запах никотина, вызывающий першение в горле, смешанный с потом и навязчивыми сладкими женскими духами, перегаром и подгоревшими сосисками.

И я понял, что мне всё это надоело.

Я сел на диване и, оглянувшись, понял, что в этой комнате было столько людей, сколько не должно было быть в таком небольшом помещении. Это были сплошные тела: сонные, пьяные и ничего не помнящие, но всё ещё молодые.

Молодость это то, что у меня ещё было. И я понял, что хочу испытать иные чувства, другие ощущения, и больше не хочу чувствовать звенящую пустоту и это надоедливое перенасыщение.

Я вышел из этой квартиры, из этого дома, шёл прочь из этого района, и ноги сами принесли меня к вокзалу.

Это то, что мне нужно, именно то.

Мне нужно было вернуться домой и взять документы, нужно было собрать сумку необходимых вещей.

Так как это был четвёртый день моего отпуска, потраченный впустую, я чётко решил, что поеду туда, куда смогу купить билет.

Мне было неважно куда, я хотел оказаться где-то у моря, чтобы просто подумать и хоть что-то наконец почувствовать.

Я решил, что поездка за границу мне не подходит, и полёт на самолёте не вызывал бы у меня никаких эмоций. А вот на поезде я не передвигался с детства. Это было далёкое воспоминание и приятное предвкушение, которое вызвало у меня удивление, подарило мне надежду. Я поехал домой за документами и вещами.

По дороге домой я дал себе слово, что до конца лета ни в какие отношения с противоположным полом не вступлю. Что я буду много гулять, плавать, смотреть достопримечательности, а когда вернусь домой, буду работать, читать, ходить на выставки, в театр, но только не общение с противоположным полом, которое не имело никакого смысла.

Секс был механическим, удовлетворение было привычным, а девушки были проходным билетом, куда-то, куда мне не надо было проходить.

Так не должно было быть, и я не хотел, чтобы так было.

И на следующий день я отправился в один из русских курортов давно забытым способом: под стук колёс.

========== Незнакомка в купе ==========

Я проснулся от странного шороха. Звук колёс по-прежнему убаюкивал и, открыв глаза, я вспомнил, что еду в поезде.

Моё решение было таким быстрым, что я не сразу смог понять, куда я еду и почему меня трясёт.

Повернув голову набок, я увидел, что что-то зашевелилось и, кажется, пискнуло.

Поезд мчался, а в окно периодически попадал проблеск света. И вот такой очередной проблеск осветил столик, на котором я увидел крупную крысу, приподнявшуюся на задних лапах и не сводящую с меня глаз бусин.

Я резко вскочил, не успев подумать правильно ли поступаю, и стукнулся макушкой о верхнюю полку.

На нижней полке, напротив меня, началось шевеление, и только сейчас я понял, что моё пустое купе было занято.

Вероятно, ночью, во время моего крепкого сна, ко мне подсел неизвестный сосед.

Женский голос разлился по купе:

— Что случилось? — мелодичным, но сонным голосом спросила незнакомка.

Оказалось, неизвестный сосед был женского пола и по голосу, и по моему богатому опыту достаточно юного возраста.

— Кажется, крыса, — хриплым после сна голосом сказал я.

Девушка хихикнула и, повернувшись снова на бок, тихим голосом прошептала:

— Это Семён, он домашний и не беспокойтесь об этом. Завтра утром я вас познакомлю. Спокойной ночи, — сказала она и снова погрузилась в сон, потому что шевеление и звуки исчезли.

Того, кого она назвала Семёном — тоже исчез, юркнув в её сторону.

«Дурдом», — подумал тогда я и лёг досматривать свой прерванный сон.

***

Утро наступило для меня намного позже, чем это принято считать.

Открыв свои глаза, я осмотрелся и сразу вспомнил ночное происшествие, голос незнакомки и глаза бусинки Семёна. Никого из вышеупомянутых в купе не было, а поезд не трясся, движение не было, значит, была остановка.

Сев, я посмотрел на столик — там лежала книга. Подвинув её указательным пальцем я прочитал: “Пауло Коэльо Вероника решает умереть”. Я не читал подобное произведение, но автор был наслуху. Часто я видел его имя в книгах-бестселлерах месяца.

Я слишком консервативный —читаю исключительно классику, на которой вырос. Позже это занятие и вовсе отошло на задний план, а пролистывал я исключительно профессиональные книги, связанные с моей деятельностью.

Я услышал движение за дверью купе и одёрнул руку, повернувшись в сторону дверей, и замер в ожидании. Я угадал, и дверь раздвинулась именно в моём купе. В проёме стояла вчерашняя незнакомка.

Теперь я мог её разглядеть. Девушка была ненамного выше меня, чуть выше среднего роста. Стройная. Несмотря на это, одета она была весьма странно: на ней была огромного размера и лимонного цвета футболка, которая доходила ей чуть выше колен. И казалось, что под футболкой у неё ничего нет, я имею в виду шорты.

Быстро пройдясь по нижним частям тела девушки глазами, я обратил внимание на её коленки, и знаете, я никогда таких не видел. Да и вообще, разве я интересовался коленками противоположного пола или какого-либо другого пола? Я даже не мог подумать, что они могут понравиться, но были не острыми, не круглыми, а идеальными. У неё были длинные, стройные ноги с идеальными коленками, тонкими щиколотками и, кажется, не очень маленькой стопой, обутой совершенно в несуразные разноцветные кеды, причём левый кед был с жёлтым шнурком, а правый — с зелёным.

«Сколько ей лет, что она так нелепо выглядит?» — подумал я.

— Привет, — весело сказала она мне и резко, громко захлопнула дверь купе.

Девушка в прямом смысле плюхнулась на своё место. Она села по-турецки, идеально ровно выпрямив спину и посмотрев мне прямо в глаза, несколько минут не нарушая зрительного контакта. Потом взяла свою книгу и, открыв её на заведомо помеченной странице закладкой, начала читать.

Наверное, я должен был пойти и привести себя в порядок, например, почистить зубы или сделать необходимые дела, которые делают утром, когда проснулись. А я как идиот сидел и смотрел на неё, на её позу по-турецки, на красивые коленки и её выражение лица, сосредоточенное, острое и увлечённое.

— В этом вагоне биотуалет, и можно им воспользоваться в любое время, даже на стоянке, — тихо сказала она, не прерываясь от чтения.

Я встал и вышел, ничего не отвечая. А что я мог ответить? Я это и так знал, просто смотрел на неё всё это время и совершенно не хотел никуда выходить.

Вернувшись, я увидел необычную сцену: девушка уже не читала, а жадно поедала бутерброд с сыром. А на столе, расположив свой хвост на моём телефоне, спокойно лакомился своим кусочком сыра Семён.

— Закрой, пожалуйста, дверь, я не распространялась, что еду не одна и Семён безбилетник, — спокойно сказала она и указала пальцем на дверь.

Я послушно выполнил её просьбу и сел на своё место, не переставая смотреть то на хвост Семёна, то на её зверский аппетит.

— Хочешь? — спросила она и указала мне на небольшую кучку бутербродов.

— Нет, спасибо.

Я лёг и уставился на верхнюю полку.

Я всё ещё был человеком, который перенасытился всем, что только было в моей жизни. И в этот день я был крайне удивлён тому, что испытал странные эмоции, не понимал, какие и откуда им было взяться, ведь человеком я себя считал достаточно безэмоциональным.