Ходок-5 Смерть

— «Вот и все…»- мимоходом отметил Иппатий падение места, в котором обретался долгие годы, подождал пока пыль осядет и направился к супротивникам.

Жить больше было незачем, но дела на бренном шарике ещё остались. Спокойно и без суеты, игумен взглянул на врагов. Эмоции покинули его вместе с последней каплей крови. Упрямый старикан отдал все. Ничего себе не оставил: по жилам струилась чистейшая божественная энергия.

Иппатий перестал быть человеком. Ранее старик достиг стадии Единого Тела. Теперь же его могущество ограничивалось лишь силой духа, да рамками, к сожалению не бессмертной, плоти.

Двое его визави объединились. Переродившийся в аспида Мстислав и аватар незнакомого бога совместно напали на сторонника Септонии. В монаха полетели багрово — алый луч и петля из хитро-закрученного пара.

Старик не отступил. Он лишь презрительно улыбнулся, вскинул руки и проговорил:

— А помереть-то вы готовы?

Окутывавшее ладони ярчайшее сияние ринулось навстречу атаке и растворило в себе, что аркан, что магический луч. На этом вспышка не остановилась, а полетела дальше, норовя смять, поглотить двух враждебных адептов.

Представители темных божеств попробовали контратаковать, но куда там. Почти тысячелетие многочисленное население града молилось, напитывая духовный монолит верой. Проклятие же накапливалось всего три года. Соответсвенно, объёмы были несопоставимы.

Подобное несоответствие змей и зловещий «нецка» ощутили в полной мере. Им пришлось уйти в глухую оборону. Потоки гадости завернули их, как заботливая мать пеленает дитя. Муть со всех уголков города притянулась к воплощенным небожителям, образовав две непроницаемые сферы.

Иппатий продолжил давление. Он будто и не замечал, что постепенно обугливается кожа, что расширяются радужки глаз, заполняя глазницы искристым светом, что разрушаются внутренние органы и идёт в разнос энергетический каркас организма.

По идее сгорать заживо — это очень больно. Но не таков был бывший ассасин Два Кинжала, чтобы не завершить начатое. Когда-то давно он пообещал себе бороться со злом, и вот сегодня прозвучала его «лебединая песня». Иппатий погибал, но не сдавался, отдавал всего себя ради победы.

Хорошо известно, что обороняться гораздо проще, чем наступать: ресурсов тратится меньше. Так и тут, проклятие хранило своих адептов, не позволяя потокам света испепелить их. Игумен не был глупцом. Он прожил жизнь и умел говорить себе стоп. Помирать задарма, истратив себя в бесполезной атаке, старик не желал.

— Сделаю, что смогу. А там, пусть тот, кто разрушил ключ — камень, потеет. Верховная выдала задание и ему… — негромко проговорил Иппатий, а подконтрольное шакти перестало биться в неприступные бастионы.

Вместо бесплодных нападок сияние рванулось наверх, набирая и набирая обороты. На вышине почти с километр оно столкнулось с внутренней рамкой Велграда. Змей и пузан забеспокоились, но львиная доля погибельной силы все ещё окружала их, не позволяя выйти из-под защитных редутов.

Проломить кокон, отделявший полис от остальной проклятой территории, тоже было не просто. Однако в отличие от разумных противников, бездушную среду можно было легко объегорить. Иппатий нанёс несколько отвлекающих ударов. Затем собрал божественное шакти в единый кулак и обрушил в одну единственную точку.

На секунду вокруг стало тихо, как в склепе. Вибрация высших порядков погасила любые звуки. А через миг раздался изрядно напрягший барабанные перепонки взрыв. Даже могущественный дует пострадал: от змея и воплощения бога Эмма отнесло прочь большую часть мути. Их гигантские телеса задрожали, и оба перевертыша вернули прежний облик. Гад вновь приобрёл человеческое туловище, а Касуми перестал быть животастым дядькой.

Подобное перевоплощение произошло еще и потому, что гадость попыталась залатать прореху в небе, изрядно уменьшив давление на сознание аватаров. Вот они и освободились. Вызволенные Вяземский и Тадао гневно взглянули друг на друга, но драка не состоялась. Обстоятельства препятствовали выяснению отношений.

Иппатий же разбушевался. Игумен вливал и вливал в небеса дополнительную энергию, заменяя купол сероватой мглы, на подобие белоснежного барьера, который давеча окружал храм Верховной.

Такие титанические усилия не прошли бесследно. Постепенно старик растворился в потоках божественного шакти. От его тела почти ничего не осталось. Оно окончательно истаяло в потоках энергии.

Однако воля старца была сильней законов мироздания. Упрямец уплотнил вокруг себя свет и сформировал призрачный абрис. Вот в таком бестелесном виде он и завершил выдающюся волшбу. Молочного цвета купол возник в вышине и охватил собой весь полис, полностью заменив созданную проклятием рамку.

— Запер я вас ироды и ослабил конкретно. Попробуйте теперь выбраться наружу… — прозвучал в пустоту довольный голос «привидения» и взволнованно спросил, — Любава?! Боже, какая ты красивая. Наконец-то, я приду к тебе!

После этих слов светлая, как ангел, фигура устремилась в небо, где окончательно слилась с потоками божественных эманаций. Так окончил жизнь Иппатий, игумен главного храма Велграда, или же несостоявшийся убивца Два Кинжала, кому как больше нравится.

После кончины монаха, остатки шакти от разрушенного духовного монолита последовали за ним, изрядно укрепив вновь сотворенную структуру. Дряни вокруг осталась едва ли пятая часть, и новых порций проклятия пока не предвиделось.

— Утек гад! — сплюнул Мстислав, глядя на расползавшиеся клочья тумана, — Ничего, я тебя найду и прикончу. Надолго не спрячешься…

Зло харкнув на пол ещё разок, Вяземский уполз прочь. У него имелась отличная задумка, по поводу изничтожения предателя и спасения родной кровинушки. Последняя задача была для мужчины наиболее важна. Поэтому, пока проклятие и Чернобог утратили над ним власть, приходилось поспешать.

Глава 3. Побег

Никакой спринтер не убежит от судьбы.

Высказывание убеждённого фаталиста;

Едва Слай вылез из впадины, как позади раздался умопомрачительный грохот. Обернувшись, он увидел, что монастырь приказал долго жить. Клубы пыли застилали обзор, но парень не сомневался, что аватары уцелели.

Не мешкая больше, Ходок поправил на плече Мирославу и приготовился драпать дальше. Так получилось, что это невинное движение совпало с сотрясением почвы от прозвучавшего взрыва. Соответсвенно, рука соскользнула вниз и вместо поясницы попала на куда более интимное место.

Непроизвольно юноша облапил княжну за ягодицы, те были упругими и приятными на ощупь. Настолько, что парень воспользовался моментом и сжал их немножко сильней и подольше, чем следовало. Втянув шею, нахал ожидал гневной отповеди за такое самоуправство. Но Мира промолчала, сделала вид, что не заметила своеволия, и лишь горячо засопела в ухо.

Волнительный момент испортила иллюминация в небе: там явно происходило что-то непонятное. Проклятие и сила Верховной столкнулись, порождая завихрения в воздухе. С сожалением, Слай убрал ладонь со столь заманчивых форм и порысил дальше. И вовремя — почва под ступнями заходила ходором. Наспех сложённые из подручных средств курганы расползались подобно змеям, норовя погрести под собой беглецов.

Ходок лавировал среди гор мусора и параллельно избегал встреч с заражёнными. «Рогатые» также повыскакивали из подвалов и устремились к пустынным улочкам. Были и такие, на них никто не жил, строения там растащили на обустройство могильников. Вот и образовались спасительные сейчас пустыри.

Парню было не по пути с обитателями полиса. Юноша целеустремлённо продвигался к границе города. Правда, немного переживал, как же проникнет за внутреннюю рамку, ведь нарост-пропуск у него на лбу отсутствовал. В конце-концов Ходок решил, что придумает что-то находу, главное добраться до цели.

Поначалу все шло хорошо. Обвалы удавалось оббегать, а горожане не имели никакого дела до мчавшегося неизвестно куда проходимца с поклажей на горбу. Но одна нежданная встреча все же случилась.

— Ты кто такой? И откуда здесь взялась Мирослава!? — раздался чуть в стороне трубоподобный глас, а громадная длань ухватила беглеца за щиклотки.

Мигом стреноженный юноша оглянулся. Хотя он и так узнал говорившего. Вскоре Слай убедился, что пленителем действительно оказался Фёдор Клеванский. Вымахавший до шести метров верзила, напоминал горного великана, был гол по пояс и щеголял лишь набедренной повязкой из грубых шкур какого-то громадного животного Лоскутного мира. Обычную ткань его копьевидная щетина несомненно проткнула бы.

Неудивительно, что боярин не признал парня. После экспериментов Зерайля Слай вернул свой изначальный облик. Теперь он не являлся ни мутантом, ни Иваном Полудубом. А вот княжну громила опознал, потому и перехватил парочку для «выяснения», так сказать.

— Ээээ… а где твой знак приобщения?! — разглядел, наконец, ещё одну особенность пойманного отрока Мрак, — Ты откель такой взялся-то?

Заметно было, что под воздействием проклятия и раньше не отличавшийся интеллектом Клеванский ещё больше отупел. Мысли ворочались под громадным черепом с трудом. Великан даже почесал затылок для стимуляции, легко удерживая при этом добычу одной рукой.

— Ты выбраться отсюда хочешь? — поставил увальня в тупик неожиданным вопросом Ходок.

— Эээээ… — перегруженный мозг схожего с мифическим волотом увальня окончательно забуксовал.

— Слушай внимательно! Мстислав поручил мне спасти свою дочь. Я не подвержен заразе с неба. Вяземский припрятал Мирославу под землей, чтобы проклятие не дотянулось… — запутывал Слай неумного здорованя, — Видишь, что происходит в вышине? Верховная перешла в наступление. Владыка борется с Богиней. Неизвестно, выдюжит ли. Вот и послал меня увести дочку подальше от опасности.

В накалившейся обстановке Слай не хотел сражаться с боярином. Он хотел обмануть Федора и использовать его.

— Пойдём с нами! Если князь одолеет Септонию — вернёшься. А нет — уцелеешь, — закончил расставлять тенета Ходок.

— Эээээ… — третий раз промямлил Клеванский и уточнил совершенно не существенный пунктик, — А звать- то тебя как?

— «Ну, и тормоз!»- подумал юноша, но все же представился, — Зови меня Золотой. И давай уже определяйся: или отпусти нас и иди восвояси, или помогай…

— Я с вами! — титан колебался не долго, — Но если обманул — все кости переломаю.

Слова «троля» не разошлись с делом. Он усадил юношу на одно плечо, на втором бережно разместил Мирославу. Девушка благоразумно помалкивала, отдавая право «вести переговоры» парню. От такой проницательности ранее взбалмошной и себялюбивой пигалицы Ходок зауважал обновлённую версию княжны ещё сильней.

— Куда надобно-то? — погремело над ухом.

— Направляйся к первой пелене! — отдал «приказ» Слай и приготовился снова юлить, ведь «пятирогий» не мог выбраться наружу через внутреннюю рамку. Но оправдываться не пришлось. Скудоумие боярина поражало, тот лишь качнул увесистым подбородком и потопал в указанном направлении.