Драконьи дары

Первое отступление: Отто решает подложить Алисенту под Визериса после того, как Деймон отбудет отвоёвывать ступени, подождав ещё немного для надежности, чтобы брат Короля не путался под ногами.

Второе отступление: Рейнира старше своей книжной версии, поэтому на момент войны за Ступени, ей уже есть 14 лет.

Если хотите, воспринимайте это, как мрачную сказку о мести и любви.

Тема: J. Cole - She Knows

За каждую причиненную ей боль,

За каждый упавший с ее головы волос,

Я в язвы ваши буду втирать соль,

Ножом изогнутым, вспоров брюшную полость.

Дельфин — Нежность

Рейнира не знает как и почему это происходит. Она снова открывает глаза. Юная, наивная и прекрасная, ещё не разрушенная борьбой за престол, потерей детей и собственными ошибками, что тянутся за ней кровавым следом. Алисента улыбается ей, как близкой подруге, смотрит на неё с приязнью. «Дракарис» почти срывается с языка.

Её кровь поёт. Её кровь требует отмщения. Закрывая глаза, Рейнира видит пылающую Королевскую Гавань. Дракон в клетке из её костей хочет прорваться наружу и сомкнуть зубы на чужой шеи — Рейнира продолжает улыбаться Алисенте. Она больше не гневливое, юное дитя.

Она дракон, а драконы умеют ждать.

Пока Деймон проливает кровь на Ступенях, Рейнире надобно срезать опасные ростки к его возвращению, чтобы водрузить лучший венец ему на голову.

Рейнира думает, что никогда не была такой смелой и хладнокровной, когда была ребёнком. Она действительно верила в лучшее, когда-то близкой подруге. Эта маленькая наивная девочка ещё есть где-то внутри неё. Она жалобно скулит и заходится рёвом от боли. Это дитя всё помнит. Помнит мертворождённую дочь, убитого сына, погибшего мужа, отобранный трон и жар драконьего пламени.

Дракон помнит.

Сбегать в город даже в одежде пажа — опасно. Под покровом ночи особенно, но отребье больше не пугает её, а улицы не волнуют своим гамом и распутной свободой. Рейнира ищет не алкоголь, нет, такого полно в замке. Ей нужно забористое пойло, сладкое, как заморские фрукты, и легкое, будто это вода. Пойло, которое потом в момент отнимает ноги, руки и способность связно говорить даже у бывалых вояк.

Рейнира, словно идёт по стопам дорогого дядюшки, петляя по грязным улицам.

Ей хочется, чтобы всё было красиво. Изысканный яд, никаких последствий. Изящная смерть, незаметная и неминуемая, как кинжал в ночи. У Рейниры нет времени на расшаркивания и реверансы. Она больше никогда не обратиться к давней подруге «Ваше светлость», не покажет ей своих детей, не пройдёт стыдные и мучительные пути до её покоев с ребёнком на руках. Никогда.

Рейнира улыбается, щебечет с Алисентой, как с дорогой подругой и предлагает шалость, абсолютно недостойную благочестивых дам, но которую им двоим так хочется совершить. И если Рейнира делает вид, что пьёт своё вино, то Алисента действительно с удивлением пробует диковинку из-за моря, так не похожую на все вина на банкетах.

— Оно сладкое! — восклицает Алисента удивлённо, и Рейнира расплывается в понимающей улыбке.

Сладкое, сладкое вино… как смерть, как месть, как вид изломанного женского тела на каменных плитах.

Рейнира уже не маленькая девочка, она знает, что эта судьба никогда не была выбором Алисенты. Её подложили под короля, как племенную кобылу под старого жеребца. Ей уронили на плечи долг, который она должна была нести ради своего Дома.

Рейнира понимает, что Алисента была жертвой, возможно, такой же, как она сама. Её даже на мгновение охватывает жалость с примесью сочувствия к девочке в зелёном платье. Это проходит, когда она вспоминает свой собственный путь стыда, боли и унижения сразу после родов, с ребёнком на руках, с текущей по бёдрам кровью; вспоминает племенного выблядка, что украл дракона и отнял у неё сына.

Рейнира помнит. Она не злится. Нет. Она сводит счёты.

Рядом с окном в пустынном коридоре находят разбитую бутылку вина, когда Рейнира исчезает, скрываясь за ближайшим тайным проходом. Мейгор будто хотел построить муравейник, лабиринт, в котором мог бы ориентироваться только Таргариен.

Дракон в лабиринте. Рейнире нравится.

Она возвращается в свою комнату также, как ушла к Алисенте — через тайный проход. Срывает с себя пахнущую вином одежду и бросает в камин, ныряя в приготовленную бадью. Аромат масел окутывает её с ног до головы, она трёт кожу до красноты и смотрит на догорающие остатки зелёного платья.

Рейнира сдерживает безумный смех. Она убила эту суку.

Она сжимает бортик бадьи до побелевших костяшек, сбрасывает пьяный восторг и поющие в крови удовлетворение. Это только отсрочка, пока Хайтауэр не найдет замену. Поэтому ей нельзя расслабляться.

Её будят крики за дверью. Рейнира готовится играть.

Она рыдает, обнимая отца и пряча лицо у него плече. Рейнира бередит каждый шрам на сердце, запуская пальцы в едва закрывшиеся раны. Каждая слезинка — это часть спектакля, это напоминание о том, что она ещё должна сделать, за что они должны заплатить.

Рейнира скорбит, как близкая подруга, как добрая принцесса. Она так убита горем, что стремится сбежать от него в небо. Отец ничего не говорит о долгих и частых полётах на Сиракс, только качает головой, что девочке нужно время.

Сиракс прекрасна, под лучами солнца она сияет ярче любой звезды. Рейнира позволяет себе минутную слабость и любуется ею. Продолжение её души, самый надежный и верный друг. Она чувствует её нетерпение через связь, понимает, как одиноко в небе без наездника. Но пока Сиракс парит высоко в небесах, Рейнира может быть где угодно.

Рейнира тщательно и долго ищет ювелира, который выполнит для неё очень важный заказ. Эскиз нового перстня лежит у неё в кармане и жжёт бедро. Для кольца нужен достойный камень, правильная огранка и один особый ингредиент, который может достать Мисария, но не юная принцесса.

Шлюху приходится обхаживать точно благородную даму. Золото, упоминание имени Деймона, драгоценности. Рейнире приходится вспомнить, где хранилось всё, что дорогой дядя привозил ей из путешествий. Наглое лицо суки не способствует спокойствию, наполненный телами и вонью бордель раздражает ещё больше. Рейнира стискивает зубы и заталкивает рык обратно в глотку.

Мисария видит в ней всё ещё девочку, несмотря на необычный заказ. Может считает её ревнивой зверушкой, которой отказал какой-то рыцарь. Шлюха крутит ей, дразнит и вытаскивает деньги. И Рейнира ей это позволяет.

Потому что драконы умеют ждать, а ещё сами выбирать себе наказание.

Они встречаются на каменном берегу. Мисария сходит с лодки, Рейнира поднимается с валуна, на котором сидела. Маленькая девочка, с маленькими ладошками, которая с благоволением принимает крошечный коробок с ядом. Слёзы Лиса{?}[Мышьяк]. Много и не надо.

Подозрения, что раньше просто копошились в Мисарии, превращаются в горящие, сигнальные огни. Всё в ней буквально кричит о необходимости отступления, вдоль позвоночника бежит дрожь, потому что в глазах юной наследницы нет ни ревности, ни подросткового бунта, только — обещание ада.

Кровь и огонь. Как у Деймона…

Перед ней дракон, который с самого начала собирался её съесть. Мисария не успевает дёрнуться: кинжал входит ей под рёбра. Она широко раскрывает глаза, задыхаясь и поражённо смотря на Рейниру.

Принцесса не отводит взгляда. Смотрит, смотрит, чувствуя, как по руками бежит горячая, свежая кровь и видит себя, и убивает себя, и наказывает себя. За то, что поверила. За то, что хоть на секунду поверила этой суке и усомнилась в муже. Это её ошибка. Ещё одна в списке многих. И её наказание.

Рейнира будет гореть в пекле. Она примет его огонь, когда придёт время.

Тело Мисарии валится на камни безвольной куклой. Она дёргается, бьётся в конвульсиях, силясь сделать вдох. В её глазах ужас застыл вместе с шоком и неверием. Рейнире её почти жаль: просто лишний свидетель. Она позволяет маске стечь с её лица и ухмыльнуться. Всего на пару мгновений, но она словно расправляет крылья.

Кровь драконов поёт. Кровь добычи заливает камни и стекает с рук.

Сиракс приходит на этот зов и запах. Выныривает из-за скал. Камни перекатываются, стучат и скрипят под её движениями, а в воздух вздымаются клубы песка и пыли. Рейнира даже не морщится.

— Дракарис, — звучит певучей трелью, оно перекатывается на языке, как самое изысканное вино, отдаётся сталью, как поцелуи с валирийской кровью на губах.

Это жизнь, это смерть.

Она переодевается, наблюдая, как запачканное кровью серебряное платье превращается в ничто. В детстве Рейнира не была поклонницей шахмат, но сейчас у неё неплохо получается убирать фигуры с доски.

Рейнира сокращает время прогулок на Сиракс, ожидая пока её кольцо будет готово. Красивый перстень так похожий на те, что у неё в достатке. Только с маленькой доработкой. Крошечным изменением. Отсеком для яда.

Смерть не должна быть быстрой. Агония должна выглядеть естественно.

В ожидании своего возвращения на заседания Малого Совета, Рейнира отвлекается на сира Коля. Он смотрит на неё также влюбленно и благочестиво, как много лет назад. Наивный, глупый мальчик, который верещал, как опороченная дева, когда она трахнула его и выкинула за ненадобностью. Как будто она принуждала его нарушать обеты или трахаться с ней.

Змеёныш сбежал от неё к Алисенте. Бежать некуда, поэтому Рейнира позволяет ему находиться поблизости, пристально наблюдая и немного кровожадно думая, что оставит его Караксесу.

Она рада вернуться в Малый Совет. Пока её слово здесь ещё ничего не значит, но она может слушать, разносить отравленное вино и многозначительно смотреть на Корлиса.

Десница сдал после смерти дочери. Все это замечают. Рейнира знает какого это: потерять любимого ребёнка. Она старательно давит в себе любую жалость к этому человеку. Путь к трону выложен костями и полит кровью. Рейнира уже достаточно взрослая, чтобы понимать это. Не будет счастливой сказки, не будет ничего тихо-мирно. Никто не отдаст ей корону добровольно.

Отто должен её понимать лучше кого-либо. Ведь именно он научил её играть в эту игру. Именно он показал, какую силу имеют слухи и слова и как наносить удар правой рукой, замахиваясь левой. Она была ученицей достойной своего учителя и хотела отплатить за все его уроки.

Деймон знал её с детства. Он бы согласился, что в ней не было человеческой жестокости, что даже убийство чёртового оленя отзывалось неприятным чувством в душе, оставляя на языке горький осадок. И к чему её это привело? Эта мягкость? Сколько её детей погибло? Выжил ли кто-нибудь из Таргариенов?

Рейнира хочет закричать, потому что нет ничего хуже незнания и бессилия. Её дети, её дорогие дети. Как бы она хотела быть сейчас с ними. Обнять их всех, крепко прижимая к себе, не делая никаких различий между её сыновьями и дочерями Деймона.

«Кровь дракона густа», — повторял Деймон, и ничто не могло изменить её любви к ним, как ничто не могло вернуть их.

Рейнира улыбается самой доброй и милой улыбкой, подавая Отто Хайтауэру бокал с вином.