Дыхание ненависти

5 глава "Пустота"

Внутри каждого из нас есть свой маленький мир, наполненный тайнами и яркими чувствами, которые мы храним на протяжении всей жизни. Мы часто заглядываем в эту вселенную, и гуляем по млечным путям памяти, утопая в наслаждении воспоминаний. А что, если внутри ничего нет? Что если там пусто и от космоса осталась только черная, бездонная дыра, которая так резво поглощает и без того раненое сердце. Я не могу думать о прошлом, какие бы воспоминания не просыпались, они приносят лишь боль: хорошее — никогда не повторится, плохое — уже убило меня. В такие моменты смысл жизни теряется, именно поэтому я принимаю дозы боли от тонкой, острой пластины, которая дарит мне иллюзию, что я еще дышу.

Сон снова проиграл моему сознанию, глаза не смыкаются, мысли в свободном полете кружат по опустошенному мозгу. Я себя не контролирую и мое внутреннее «я» выдает порцию одну за другой уже забытого и, как мне раньше казалось, ненужного. В одну секунду перед глазами вспышка, в последующую — другая… Вижу, как мама готовит обед… как празднуем Рождество… как папа ругается за то, что я разбила дорогую вазу… прячу рисунок от мамы, который приготовила в подарок… О боже! Как, как мне жить дальше? Слезы капают на подушку, вытираю глаза рукавом пижамы, но это бесполезно, слезинки образуют свой хоровод и превращаются в водопад страданий, который нет смысла тормозить куском ткани.

Мой взгляд падает на дверь ванной комнаты, в глупой голове уже зарождается план по очередному порезу: уже вижу, как вхожу в ванную, касаюсь выключателя, свет загорается, аккуратно достаю лезвие и резким рывком провожу по запястью. Но я не сдвигаюсь с места, меня будто приковали к кровати. Я хочу, чтобы так и оставалось.

Утро подходило маленькими шажками, точно престарелая дама, гуляющая по магазинам, бесполезно гадать, когда же она на что-то решится. Так и гнилые небеса, затянутые мрачной грозовой паутиной, не решались растаять под пылкими лучами солнца. Словно сама природа способствует моему депрессивному настроению и еще больше загоняет во мрак.

Совершив все свои утренние ритуалы, я приступила к обработке вчерашней вскрывшейся раны, аккуратно перемотала бинтом, закрепила пластырем и натянула напульсник. Достала очередную кофту с длинным рукавом, излюбленные джинсы и затасканные белые кроссовки, которые скорее уже больше похожи на серые.

Спустившись вниз по лестнице, я не обнаружила очередного завтрака, там никого не было. Неужели мои часы неправильно ходят и вместо того, чтобы встать, как нормальный человек, я соскочила раньше всех? Всматриваюсь в часы на стене, но нет, мои предположения ложны — уже почти восемь. Наконец раздается звук шагов. Мистер Браун легкой походкой, поправляя манжеты, подходит ко мне.

— Школа отменяется, Кимми, — заявляет мужчина, — Нас ждут другие дела.

— Какие еще дела? — я в недоумении смотрю на своего опекуна.

— С тобой хочет поговорить психолог, она хочет знать, как проходит твоя адаптация. Она ждет нас в Портленде.

— Это обязательно? Просто, когда я последний раз говорила с мисс Ли, она сравнила мою жизнь с баклажаном и дала пару советов, которые даже пациент психушки посчитал бы ненормальными.

— Это не мое требование, а насчет баклажана, это не самое плохое сравнение, — усмехается Джон. — Суду нужно удостовериться, что они сделали правильный выбор, для этого они и прислали ее. Задаст пару вопросов и исчезнет.

Это то, что называется — «день не задался». Насчет мисс Ли, то она и вправду не в себе, ее маленькие азиатские глазки заставляют меня покрываться мурашками, сама не знаю почему. Но при каждом ее новом взгляде меня в дрожь бросает. Может, это от того, что я опасаюсь, что она прознает о моем «секретике» на руке и в мгновение ока отправит лечить весь «мой внутренний мир» в ближайшем психдиспансере.

Джон и я уселись в машину, тронулись с места. Мы едем в полной тишине, пока мой желудок не начал «петь дифирамбы».

— Какой же я дурак, совсем забыл про завтрак, когда Барбара на работе, я сам не свой, — старший Браун всполошился.

— Ничего страшного, не волнуйтесь, — успокаиваю опекуна, одновременно пытаясь заткнуть свой живот, приложив к нему ладонь.

— У нас еще есть немного времени, заедем в кафе, — Джон смотрит на часы у себя на запястье.

— Это не обязательно, вы не должны так беспокоиться.

— Ты, — прерывает мужчина.

— Что, простите?

— «Ты не должен беспокоиться». Тебе не нужно обращаться ко мне на «вы»… и, кстати говоря, я должен о тебе беспокоиться, заботиться, и даже если понадобится, сопли подтирать.

Я начинаю смеяться.

— Ну, что ж, предупреждаю ТЕБЯ, я ем много и большими порциями, — говорю более веселым голосом.

— Думаю, Кимми, тебе придется постараться, чтобы обойти меня, я тоже люблю поесть.

Я смеюсь, но это не по-настоящему. Знаете, тот поддельный смех, который выскакивает на автомате, когда хочешь кому-то понравиться. Он не лживый и не лицемерный, он просто искусственный, пустой и безликий. Но это единственная форма спокойствия, которую я могу подарить своему опекуну, человеку, на которого теперь упирается вся моя судьба.

Едва мы успели проехать табличку со знаком «Портленд», как тут же остановились у какой-то кофейни. Внутри даже очень миленько. Приветствующий колокольчик звенит каждый раз, как входит новый посетитель и играючи напоминает персоналу о количестве предстоящей работы. Мы присаживаемся за круглый столик возле окна, молоденькая официантка подлетает к нам и тут же подхватывает все, что говорит Джон.

— Давайте проверим заказ, — уставившись в блокнот, говорит девушка в белом переднике, — Два омлета, тосты с клубничным джемом, яблочный сок и стакан молока, верно?

— Да, только поторопитесь, мы спешим, — с возвышенным видом произносит Джон.

Официантка в спешке направилась на кухню, что чуть не запнулась. Этот инцидент вызвал у половины посетителей улыбки, но не у меня. Девушка явно новенькая и глупые насмешки только разозлят ее.

— Расскажи мне что-нибудь о себе, о семье, более подробно, — прошу я.

— Ну, я занимаюсь работой, связанной с финансами, отчетами и другими скучными бумажками, словом, не работа, а рутина. А семья… что рассказывать, ведь ты живешь с нами и все видишь.

— То, что я вижу, не обязательно должно быть тем, чем является на самом деле.

— Я понимаю, что Кристофер бывает довольно груб и не тактичен, но он хороший мальчик, — мужчина отводит взгляд в сторону.

— Может, он просто не смог принять Барбару и поэтому так себя ведет? А может, он хочет быть со своей настоящей матерью? Они видятся?

— Крис никогда не знал ее, на третий день после рождения сына, эта женщина сбежала, и больше ее никогда не видели, — глаза Брауна еще больше потускнели от грусти.

— Прости, было лишним залезать так глубоко.

— Прошло уже семнадцать лет, и даже если в самом начале я ее искал, то теперь мне все равно.

Официантка подносит наш заказ и, мило улыбаясь, желает приятного аппетита. Я впиваюсь в хрустящий тост, запиваю стаканом теплого молока, мой желудок радуется, между тем пока на душе кошки скребутся.

Недолгий завтрак лишь замедлил нас, но стремительная стрелка часов, приближающая встречу с мисс Ли, заставила нажать на плей. Машина мигом доставила к высоченному зданию в центре города, деловой центр или что-то в этом роде. Дверь расступилась, пригласив в холл. Лифт в момент поднял на восьмой этаж. Джон шел вперед, рассматривая номера кабинетов в надежде найти нужный, наконец, он остановился и толкнул ближайшую дверь, та распахнулась.

Небольшой кабинет с панорамным окном, за рабочим столом из светлого дерева сидит миниатюрная азиатка, перебирая бумажки. Увидев нас, она соскочила с места, поправила обтягивающую юбку, убрала волосы за уши и расплылась в улыбке.

— Здравствуй, Кимберли, — обратилась психолог ко мне, словно мне пять лет, а она нянечка, хотя самой Ли не больше двадцати пяти, — Я очень рада тебя видеть.

Вот только я тебя совсем не рада видеть. Выдержать твое отвратительное общество сможет только глухонемой или какой-нибудь обездоленный бродяга, так жадно нуждающийся в общении.

— Я подожду за дверью, — Джон поспешил покинуть помещение, оставив меня один на один с подозрительной личностью.

Мисс Ли усадила меня на стул, налила чай с лимоном, кинула в чашку кубик сахара и начала свой излюбленный допрос. Первые вопросы психологов кажутся невинными, но спустя час ты уже не замечаешь, как наговорил лишнего и продолжаешь нести весь тот бред, что скопился в душе. Я предпочитаю следить за своим языком, хотя это весьма сложно. Эта черноволосая девушка иногда очень ловко пробивает мою оборону, а на восстановление уходит уйма времени.

— Как прошли первые дни в школе?

— Я бы могла ответить, но какой смысл, ведь вы все уже знаете: позвонили учителям, допросили опекунов, сложили общую картину. Так зачем, спрашивается, нужен этот фальшивый вопрос, на который уже все знают ответ? — делаю глоток чая, заглядывая в удивленные глаза Ли.

— Ты как обычно отходишь от темы, Ким, — улыбается психолог, — но тебе придется поговорить со мной, как бы ты не хотела сбежать.

— Хорошо, задавайте свои вопросы, делайте пометки, сравните мою жизнь с циклом какого-нибудь растения и я пойду дальше прозябать свою никчемную жизнь…

— Тогда начнём, — Ли взяла записную книжку, карандаш и пристально уставилась в меня, — нравится ли тебе в доме Браунов?

О, я в восторге от того, что попала в семейную драму под названием «психованный подросток, измученная женщина и терпеливый мужчина». Я там просто восхитительное дополнение, как пятое колесо, ну чтобы наверняка неудобно было!

— Я все еще привыкаю, — делаю спокойный тон голоса, чтобы не выдать своей агрессии, — Но они милые люди, заботливые, думаю, нужно время, чтобы довериться…

— Ты им не доверяешь?

— Не цепляйтесь к словам! — пререкаюсь я.

— В таком случае, следующий вопрос, — девушка делает очередную пометку на бумаге, — Тебе еще снятся твои родители?

Этот вопрос! Он обрывает меня, в момент сковывает, я словно задыхаюсь. Зачем нужно было возвращаться к боли, вскрывать старые раны? Когда другие произносят словосочетание «твои родители», будто сто тысяч острых иголок вонзаются в мой мозг, и как можно медленнее проходят насквозь. Зачем это все делают, зачем мучают?

Сжимаю ладонь в кулак, кожа немного стягивается, и я слегка улавливаю боль, пробивающуюся сквозь напульсник. Кровь стучит по вискам, а назойливая мисс Ли пытается продолжить допрос, но мне уже не до того. На все последующие вопросы я отвечаю кратко, даже не вдумываясь.

— Пожалуй, на сегодня все, увидимся через две недели, если не возникнет никаких проблем, — девушка делает последнюю пометку и захлопывает блокнот.

— Я могу идти? — скрипя зубами, спрашиваю я.

— Можешь, — я тут же соскакиваю и хватаюсь за ручку двери, — Однако! — произносит Ли, остановив меня, — Ким, попробуй реагировать не так остро, когда люди говорят о твоей… потере. Иначе ты оттолкнешь всех. Ты умница и справишься со всем, а я тебе помогу.

— Спасибо, мисс Ли, но, честно говоря, мне ваша терапия не особо помогает.