Эта чёртова love

Глава 3

Олеся Ушакова

Как я уже говорила, работа в моей нынешней жизни занимала достаточно важную нишу в данный момент. Особенно мне нравилось здесь быть девочкой-девочкой. У нас, конечно, не было дресс-кода, но выглядеть мы должны были хорошо. Под этим словом понималась ухоженность в образе и, естественно, отсутствие безразмерных худи и спортивок. На каблуках ходить никто не заставлял, но даже лицо без косметики нас учили носить правильно.

Правда, я в последнее время что-то пристрастилась к лёгким платьям, пиджачкам, локонам и стрелочкам на веках. И увидев сейчас Назара, эти самые стрелочки поползли вверх.

Мать твою за ногу! Да, совсем не по-девчачьи! Я работаю в том месте, где Назар Вершинин мог появиться только если бы собрался жениться. Но, по всей вероятности, делать это он не собирался. От этого и вопрос, который очень хотелось озвучить вслух: «Какого хрена?».

Алинка, метнувшаяся было из мастерской к клиентке, завороженно замерла, уставившись на хоккеиста.

— Матерь божья! — ладонь скользнула к приоткрытому рту. — Ущипните меня.

— По-моему, если я в тебя иголку твою воткну, ты вообще не почувствуешь, — закатила я глаза, понимая, что эту ненормальную не переделать уже.

Я ее подталкиваю к клиентке, а она пялиться на Назара.

— Алина, иди! — смотрю Лариса Витольдовна тоже косо посматривает на нас. А эту дурочку трясет. Вот они — фанаты хоккея.

Пока наша дежурная швея на ватных ногах удаляется работать, мне предстоит провести операцию по её спасению.

— Это твоя мама? — вместо приветствия и расспросов про дела.

— Бабушка! — не без гордости в голосе.

— Слушай, у меня к тебе дело на миллион.

— Деньги не интересуют, — нахальная ухмылка и я чувствую, как начинаю цепляться на этот крючок. — Но, думаю, мы можем договориться.

— О, господин хоккеист, это жестоко! — воскликнула я. Таша, оставшаяся на ресепшене, заинтересованно пялилась на нас. В коллективе она была новенькой и мы не успели ещё как следует познакомиться, поэтому и объяснять ей ничего не придется.

— Плохому примеру быстро учишься.

— Ладно, посмотрим ещё на то, что ты сможешь сделать. Девочку видел, которая чуть не описалась от твоей неземной красоты?

— Из моих фанаток?

— Хрен тебе на рыло. Она за команду болеет. Очень болеет. У неё завтра день рождения и мы идём всем коллективом болеть за вас вместе с ней.

— Даже ты?

— Даже я, — как-то стыдно было в этом признаваться, если честно. — Мы можем для нее сюрприз какой-нибудь сделать?

— Давай, обсудим за ужином.

— Не так прытко, ковбой, — даже пальчиком пригрозила. — Сначала дело, потом оплата от меры счастья моей подруги.

— Похоже, у меня есть все шансы даже в постель тебя затащить.

— Ну, — я тормознула, — не на столько у нас с ней близкие отношения.

— Мне нужна предоплата. А вдруг ты потом обманешь.

— Ладно! — вздохнула я тяжело, понимая, что Назар даже от того, что выслушал мою просьбу и согласился, уже заслуживает благодарности. — В девять вечера буду на балконе. Выходи, поболтаем.

Он сначала оголил свои белые зубы, а затем весело рассмеялся. Видимо, идея моя зашла.

— Такого у меня ещё не было.

— Ну, если ты меня перестанешь бесить, ещё много нового попробуешь.

Сказано, сделано!

Вообще не имею привычки отказываться от своих слов. Мне проще их вообще не давать…обещания, я имею в виду.

Пол вечера воевала с дедом. Это у нас вообще процедура самая обычная, повторяемая каждый день. Я словно подростка усыновила, только ему не семнадцать, а семьдесят один. Всё на какие-то приключения тянет. Хотя, я прекрасно знала, что здесь другое. Он делал это, чтобы поскорее меня выжить, мол, он стал обузой. Дурак старый!

— Треснула бы, чтобы вся эта старческая дурь из головы повылетала, — заключила, выходя на балкон. В пылу негодования, совсем забыла о своем свидании.

— Это ты мне? — послышалось снизу. Черт! Меня аж передёрнуло от неожиданности.

— Могу и тебе тоже.

— С дедом снова нелады? — снова вопрос.

— Есть немного.

— Тебе надо успокоиться. У меня есть, — зазвенело стекло, — морковный сок, виски, пиво, спрайт, энергетик. Что будешь?

Хорошо, что он не видел, что я расцвела в улыбке. Мило, однако. Он не так безнадёжен.

— У меня тут в руках бутылка «Боржоми».

— Это что-то на стариковском?

— Это что-то на «нормально питаться надо».

— Тогда я знаю решение этой проблемы, — весело воскликнул он. Голос у этого мерзавца был просто потрясающий. От него вибрировало все внутри.

— Просвети!

— Тебе нужно переехать квартирой ниже. Тут с питанием все нормально.

— А не торопишься ли, господин хоккеист?

— Ненавижу, с каким пренебрежением ты говоришь о моей профессии.

— Подожди-ка! Что-то ты быстро съехал с темы о переезде. Я думала, поуговариваешь, — веселилась я.

— Давай, хотя бы на шаг приблизим этот неизбежный момент, — довольно самоуверенно, но мне это начинало чертовски нравиться.

— Как?

— Познакомимся поближе. Расскажи мне о себе.

— Это будет больше напоминать исповедь, а не знакомство.

— Это были твои условия. Спускайся. Или я могу подняться.

— Хорошо, поднимайся, — сдалась, потому что говорить с человеком, не видя его, как-то не очень приятно. Ладно, когда в руках телефон. И то, я ещё не встречала людей, которые бы говорили в расслабленной позе. Я, например, всегда хожу из комнаты в комнату. Психологи утверждают, что подсознательно мы хотим найти собеседника. И я им склонна верить. А тут ведь не отойдешь от раскрытой форточки даже.

— Твой дед меня с лестницы не спустит?

— Ну, ты же хоккеист, должен уметь прорываться через защиту, — усмехнулась. Он прав, через деда пройти будет трудно без моей помощи.

Через минуты три раздался дверной звонок. Я прислушалась. Ничерта не слышно, что там происходит. Хоть бери и выходи из укрытия. А я не могу. Я тут себе креслице подогрела, и под пледом тепло.

— Леська, скажи своим кобелям, чтобы по ночам не шастали, — заскрипел дед.

— Он может и кобель, но не мой, — заключила я громко, чтобы быть услышанной.

— Это пока, — раздался хрипловатый голос Вершинина.

— Мечтатель мальчик, — пояснила я.

— Так он с претензией на долго и счастливо? — показался дел на балконе.

— Для тебя не вариант. Если перееду, то этажом ниже.

— Проблема, — почесал старый ворчун затылок. — Не пускать?

— Пускай! Он вроде зарабатывает неплохо. Неплохо ведь, господин спортсмен? — вопрос чуть громче Вершинину.

— Не жалуюсь.

— Вот! Значит, с потенциалом. Купит дом побольше и увезет меня подальше.

— Это мне нравится, — раздобрел дедушка. — Пущай посидит.

С появлением Назара перед моими ясными очами, сердечко чуть тахикардию не словило. Так ему тесно и волнительно стало. Смотрю на него и понимаю, что затягивает меня водоворот этих серых холодных глаз.

— Вы только это, — снова появился мой сосед по квартире, — не вздумайте сношаться на моем балконе.

— Будь спокоен, мы кроватью воспользуемся для такого случая, — парирую я.

— Змея, — и главное, так уверенно.

— Знаю! Топай, давай, смотри своего Малахова.

Тапочки зашоркали, а он все продолжал бурчать. Ох, если я буду такой противной в старости, лучше сразу прибейте.

— Веселая у вас семейка! — он даже губы поджал для убедительности и головой покачал, мол, неожиданно. — Теперь я понял в кого ты пошла характером.

— Меня только внешностью бабуля наградила. Во всем остальном собрала от родственников самое плохое, — не стала хвалиться. А мою милую мордашка он и так заценил. Стал бы этот дурачок таскаться за уродиной, которая так упорно его отшивает? Вон, даже по глазам вижу…Разглядывает с таким интересом, будто диковинка какая.

— Ты слишком самокритична.

— Не факт. Просто хорошо себя знаю.

— И ты теперь пытаешься меня отпугнуть?

— Возможно! Я сначала думала, откуда ты такой грамотный, и словарный запас прям не как у спортсмена. Благодарность бабушке?

— Ага! — согласился Вершинин, пристраивая свой симпатичный зад (я же успела уже заценить) на свободное кресло. — Родители постоянно в разъездах были, я с периодичностью полгода через месяц жил у них. А потом и вовсе переехал, потому что надоело, что меня постоянно с места дёргают.

— А кто у нас родители?

— Творческие люди, художники. Постоянно в поиске нового, загадочного. Сейчас, например, они уже семь месяцев находятся в Италии. До этого полтора года жили в Африке, рисовали пустыню.

— Ну, нифига себе! Слушай, Вершинины? Ты их фамилию носишь? — вспомнила я об одной выставке, на которой была в прошлом году, — Назар согласно кивнул. — Матерь, Божья! На их вернисажи билеты хрен купишь.

— А ты знаток?

— Скорее интересующийся. Мне это нужно, чтобы со своими родственниками не деградировать, — объяснила я. — Но от твоих родителей я пребывала под большим впечатлением. Вернее, от их работ. А ты рисуешь?

— Немного. Мне изначально сказали, что генетика хорошая, но таланта нет. Это они поняли по детским рисункам.

— Обиделся?

— Нет! Взял в руки клюшку. Тогда-то и появился тот самый талант.

— Хм! Возможно мир потерял прекрасного художника.

— Но обрёл не менее прекрасного хоккеиста, — он приподнял свой морковный сок, чтобы чокнуться.

— Твоя самооценка, конечно, мне нравится. Но пока согласиться не могу. Завтра посмотрю сама.

Затем разговор переключился на работу. Я ещё немного расспрашивала его о правилах в хоккее, чтобы завтра не быть совсем уж «темной» и…на этом расстались. Перед игрой господину хоккеисту был необходим хороших отдых и полноценный сон. А мне…мне он тоже бы не помешал. Но дело в том, что лёжа в постели я думала о нем. Мне понравилось не только находиться рядом, но и говорит с ним, слушать его. Я ждала неотесанного орангутанга, а получила приятного собеседника. Эх, не влюбиться бы теперь! Назар Вершинин

Как сделать так, чтобы девушка увидела в тебе не просто тупого качка, а интересного парня?

Во-первых, качком я никогда не был. Да, спорт помогает поддерживать тело в очень хорошей форме, но я никогда не считал гору мышц чем-то красивым. Статую Аполлона видели? Вот я чуть красивее! В общем, идеал из идеалов с завышенной самооценкой. А тут постепенно рыжая бестия понижает её. Какому нормальному мужчине это понравится? И, да! Я считаю себя настоящим мужчиной. Эдакий плохиш с замашками джентльмена. Хотя первого во мне не так много, как любят девушки. А вот, например, мой агент считает меня полнейшим уродом. Вуа-ля! Но это не мешает нам работать уже четвертый год вместе.

Ладно, вернёмся к тому моменту, когда у тебя бешено колотиться сердце, от адреналина мутнеет рассудок, но ты должен думать. Поэтому берешь себя в руки и двигаешься…двигаешься…двигаешься… До того момента, пока не прозвучит финальная сирена. И она должна звучать не просто, как пустой звук, а с радостным ликованием твоих болельщиков. А если ещё толпа скандирует твое прозвище, это вообще мед для ушей.

Мне иногда кажется, что я и лёд это две неразделимые вещи. И я даже помыслить не могу, что когда-нибудь мне придется закончить карьеру. Это будет не скоро. Пока веду шайбу, обходя соперника. Выхожу один на один с вратарём. За доли секунды успеваю оценить ситуацию. Удар…Шайба влетает прямо в «домик», что у нас означает — между ног вратаря. По числу реализованных шайб я первый в своем дивизионе. И я очень надеюсь, что это все ещё не пик моей карьеры!