Идите и убивайте!

…

— Но тут появляется Иваниди. Который связан с ворами в законе и с половиной всей постсоветской мафии. Который родился и вырос в Грузии, а разбогател в России — и плевать он хотел и на Европу, и на правила и на все остальное. Он приходит и говорит грекам — какого черта вы следуете правилам, которые написали не вы? Какого черта вы стоите на коленях? Встаньте! И греки встают.

Я примерно прикинул. Самой богатой греческой семьей на сегодня считается семейство Лацисов — у них на сегодняшний день два с половиной миллиардов долларов. У Иваниди — от пяти до восьми миллиардов, просто он их не показывает. Но он как минимум вдвое, если не втрое богаче самого богатого человека Греции.

И Иваниди комсомолец. Карьерный комсомолец. Комсомолец горбачевского призыва. Любой, кто хоть немного застал те времена, понимает, что это означает. Запредельный цинизм, лживость, хитрость и хищность. Комсомол тогда стройными рядами ударился в коммерцию, они открывали кооперативы, банки, через НЦТТМ отмывали деньги. Подрастающее поколение партийцев оказалось стаей хищных пираний, почувствовавших кровь. А Иваниди — не просто один из них, он один из лучших. В девятнадцать — освобожденный секретарь комсомольской организации Тбилисского университета, в двадцать три — член ЦК Комсомола Грузии — при этом он не грузин. И не просто так он с кассой сдернул от своих товарищей, и не просто так его банк вошел в пятьдесят крупнейших в стране. И сюда он не просто так дернул.

— Иваниди криминальный лидер?

Посол покачал головой

— Он политик, хотя у него нет партии.

— Вы встречались с ним?

— Пару раз

— И?

Посол подумал, прежде чем ответить

— Этот человек — сказал он — испорчен девяностыми. И его уже не исправить, никак и ничем. Он не признает правила. Европа построена на правилах, а Иваниди специализируется на их нарушении. Он разбогател их нарушая. Он не знает как жить по правилам и не хочет знать, в его понимании любые правила существуют только для того чтобы кто-то их нарушал. Иваниди социопат. Бандит с политическими требованиями.

— Почему его терпят?

Посол тонко улыбнулся

— Видите ли, когда страна в таком плохом состоянии, нужна социальная анестезия. Тут и так что ни месяц, то погром — то антифа, то фа — лишь бы громить. Иваниди дает эту анестезию. Он напоминает про Северный Эпир. Про малоазийскую резню 1921 года. Про то, что когда-то в Стамбуле греков было едва ли не больше чем турок. Помните, недавно Эрдоган вдруг во время митинга начал нести чушь по поводу того что Стамбул это не Константинополь, и что те кто мечтают о Константинополе никогда его не получат. Все подумали, что это бред — но это не бред. И не случайность. Он отвечал именно Иваниди. И это пока — только слова.

— То есть Иваниди — это человек, который видел прикладной национализм в Грузии в конце восьмидесятых, и теперь тоже хочет повторить здесь?

— Вы меня правильно поняли.

— И Европа знает?

— А что они могут поделать?

…

— Иваниди делает здесь тоже самое, что было там. Он видел, как это работает. Создано общество Венизенлоса, от его имени раздаются гранты на написание литературных произведений, на театральные постановки, прославляющие национализм и националистов. Он помогает православной церкви и помогает много. В Салониках — ему принадлежит половина города, он купил тамошний футбольный клуб и говорят, в других у него тоже есть доли. Знаете, чем отличаются Салоники и их футбольный клуб?

Я покачал головой

— Его место основания — Стамбул. ПАОК — Православное атлетическое общество Константинополя. Его футболисты были изгнаны из Стамбула вместе с болельщиками во время формирования Турции. Там это хорошо помнят, в Салониках больше чем в любом другом городе потомков беженцев из Стамбула. Иваниди им постоянно напоминает об этом. В университете в Салониках знаете, какая самая популярная кафедра в последнее время?

Я покачал головой

— Православия! Та, которая выпускает православных попов! Будущие священнослужители — каждую субботу ходят на футбол. Доходились до того, что теперь на стадионах есть сектора, которые отделены тюремными решетками с колючей проволокой, и они перекрыты не только по бокам — но и сверху! На некоторых футбольных стадионах — колючая проволока и рвы!

Я покачал головой

— Это же готовые кадры для гражданской войны.

— Или для войны с соседями.

— С Турцией? — не поверил я — они рехнулись

— Ну, пока не с Турцией, для Турции у них пока кишка тонка. Но… например, Македонию они не признают. Греческой, по их мнению, является даже часть Болгарии. Но главный противник — Албания. Албанцы творят большую Албанию — но не думают о том, что ровно в тот момент, когда они совершат ошибку — греки накинутся на них. Албанцы хотят Косово — и не думают о том, что по мнению греков, Албания — всего лишь две провинции из шести. Получится — пошли за шерсть, а вернулись…

— Стриженными…

Посол кивнул

— Что, по-вашему, тут мог делать Холодовский? — спросил я

— Да что угодно. Не думаю, что он долго просидит. Договорятся…

Два человека сидели в машине недалеко от посольства России, на соседней улице. Это была белая Шкода, двигатель был включен — чтобы работал кондиционер.

У того кто сидел за рулем, прозвенел звонок, он принял звонок, кивнул

— Выходит.

Второй посмотрел на часы — там была карта. С отметкой

— Давай.

На экране телефона в держателе на приборке — была такая же.

— Хоп.

Второй вышел и пошел пешком. Первый тронул машину с места — они были сыгранной парой и могли следить друг за другом, подстраховывая…

…

Еще одна встреча состоялась вечером в районе Центрального рынка недалеко от площади Омония.

Центральный рынок к тому времени уже засыпал… большая часть продавцов уже ушла, оставшиеся понуро убирали свои места — у них торговля, значит, сегодня не задалась. В Греции огромная конкуренция и невысокие по европейским меркам доходы — так что вся надежда на туристов. Но туристический сезон начинался как то вяленько, поговаривали о том, что вот — вот рухнут рынки в Европе и прижимистые европейские бюргеры не спешили тратить деньги на турпоездки. В Европе же как: могу себе позволить, еду, не могу — сижу дома. Это не Россия, где готовы брать туры в кредит, а потом гасить весь оставшийся год. Так что политическая обстановка в Греции, едва только улегшаяся — снова начала накаляться, на крайних митингах произошло несколько необъяснимо крупных и ожесточенных драк. Старожилы греческой политики только усмехались — вот посмотрим, если сезон окончательно провалится — по осени еще не то будет…

Нервничающий сотрудник российских спецслужб — сидел на автобусной остановке и нервно смотрел по сторонам, проклиная своего контрагента, назначившего встречу именно здесь. Ублюдок чертов! После того как заходит солнце — эта не слишком то чистая и парадная площадь, считающаяся главной площадью города — буквально преображается. Туристы куда-то пропадают, и из всех щелей начинает выползать нечисть… негры со спущенными штанами, арабы в европейской одежде — дети беженцев. Грязь, мусульманский рэп через магнитофоны… могут избить, ограбить, убить. Ночью на площади безопасно только если у тебя есть автомат… наверное. Полиция не вмешивается. Им на все плевать.

Не то что туристы — но и греки сюда ночью не сунутся.

У него был пистолет, конечно — но что с ним делать? Стрелять? Выстрел — первый шаг к провалу разведчика, так учили. А он сколько пахал чтобы получить назначение. И получил. Не Англия, не Франция, не Германия — а занюханная Греция.

Обида первый шаг к предательству, и в общем то — предателем он уже стал. Только сам он так не считал. Предатель — это если пошел на контакт скажем с ЦРУ — а он теперь работал совсем на других людей…

Платили все равно мало. А его новые хозяева положили ему оклад пять тысяч евро. В месяц.

Его контактер появился неожиданно — просто как бы материализовался из темноты… площадь была освещена плохо, светлые места чередовались с темными. Среднего роста, чернявый, очень похож на местного, но не местный. Говорит по-русски чисто, но с акцентом, язык для него явно родной. Он пробивал его — все так и есть. Грузин, переехал в Москву, открыл сеть ресторанов, какое-то время был довольно успешен. Потом вынужден был уехать — его делами заинтересовалась полиция. Связан с ворами в законе грузинского и абхазского происхождения, отмывал деньги. Живет сейчас здесь, ждет гражданство — но курсирует по всей Европе, часто заглядывает в Стамбул. Для тех кто не в теме — Стамбул теперь грузинская, а может и общесоюзная воровская столица.

— Добрый день.

— Добрый. Вы принесли?

Нервничая, сотрудник резидентуры передал пакет. Там были сфальсифицированные документы.

— Здесь все как договорились?

— Да.

— Хорошо. Мы с вами свяжемся…

— И еще…

— Да.

— В посольстве появился человек. По вашу душу прибыл…

…

— Точнее, по душу Холодовского.

Контактер снова присел на скамейку

— Опишите его.

— Лет пятьдесят. Рост примерно метр семьдесят пять, правильного телосложения, неприметный. Волосы с проседью. Он сразу к послу прошел, с нашим не встречался

— Почему вы думаете, что по нашу душу.

— Посол после его визита, приказал собрать материал. На Х…. и сами понимаете.

Контактер задумался

— Его имя? Хотя бы имя?

— Он не представлялся, я же говорю…

Контактер задумался

— Хорошо. Узнайте.

Сотрудник СВР кашлянул

— Это… короче, это отдельно будет стоить.

Контактер посмотрел на него

— Мы же вам платим.

— Это отдельная тема. Он не из нашего ведомства и сразу идет к послу. Такими интересоваться чревато.

— Хорошо, сколько?

— Две.

…

— И штуку прямо сейчас.

Контактер достал бумажник, отсчитал тысячу

— Устроит?

— Да.

— Информация нужна как можно скорее…

На площади Омония доставать бумажник чревато даже днем — а уж ночью и тем более. Несколько негров шли по своим делам, музычку из бумбокса слушали — но увидев то что их заинтересовало, резко свернули к остановке. Грабили в этих краях легко, как то беззаботно даже, не планируя преступление. Подвернулась возможность тряхануть лоха — тряханули. Делов то. Полиция, как и во многих других странах Европы на подобное закрывала глаза, считалось, что это некая плата за социальное спокойствие[1].

— Эй, мэн, денег на кофеек не найдется?

Контактер с интересом посмотрел на негра

— Пятерки хватит?

— Не, мэн, не хватит, нас много. Давай кошелек, мы там сами разберемся. И ты тоже.

— Щас будет…

В этот момент — негры поняли, что они блокированы. Три человека выступили из темноты, все белые, по габаритам ничуть не уступающие неграм. Двое были бритые совсем, а у третьего была какая-то странная прическа — по бокам все выбрито, волосы только в центре.

— Шо, черномазый, на каву не хватает? — спросил старший. Негр хотел ответить, да подавился словами, смотря на новенький Глок. Он привык выживать на улицах, и сразу понял — наркомафия. А с ними шутки плохи, встанешь у них на пути — потом даже тела не найдут.