13-й отдел НКВД

Глава 1

День не задался с самого утра. Прямо скажем, дерьмовый вышел день. К вечеру появилось огромное желание напиться или послать все к черту. Честно говоря, послать к черту хотелось гораздо сильнее, чем напиться, но…

"Наша служба и опасна, и трудна…"

Я мысленно повторял строчку из старой песни, наверное, миллионный раз, будто она могла облегчить ситуацию или что-то изменить.

Дело, которым занимался без продыху второй месяц, обретало весьма поганые черты и грозило перейти в руки следственного комитета, если коротко, то "су ска".

Третье убийство с одним и тем же почерком, да ещё попахивающее сектантством. Похоже, у нас появился серийный маньяк. И это совсем ни к месту.

После первого случая я искренне надеялся, разберусь с убийцей, найду его, поймаю, посажу, а потом отправлюсь на пенсию. Лебединая песня, которая закончится прощанием с родным отделом и заслуженным отдыхом. Воображение рисовало небольшой домик на берегу моря, домашнее вино по вечерам и, наконец, устройство личной жизни. Не то, чтоб с ней были проблемы, но все же в тридцать три пора бы семью завести. Однако, за первым убийством последовало второе, потом третье. И все, как под копирку.

— Симонов!

Окрик начальника отдела догнал меня уже на выходе. Я матернулся в сторону, скривился, как от зубной боли, но остановиться все же пришлось.

— Слушаю, Николай Петрович! — Вытянулся по струнке и широко улыбнулся, демонстрируя радость от лицезрения руководства.

— Ты мне чего скалишься? Документы готовы? Завтра явится человек из "су ска", а у тебя конь не валялся. — Подполковник Матвеев был как всегда суров и непоколебим. Строгий взгляд, сведённые брови. Не знал бы, что он представляет из себя на самом деле, наверное, даже поверил бы.

— Обижаете…

Только я собрался с максимальной правдивостью разыграть перед начальством оскорбленного мента, как мое внимание привлек очень странный человек.

На заднем фоне, ровно за спиной подполковника из-за угла вышел незнакомый тип, которого тут никак присутствовать не могло. Мужику на вид можно было дать лет сорок. Его прикид вызывал желание выскочить на улицу, закрыть дверь и посмотреть, что написано на табличке. Точно ли мы находимся в отделе полиции? Потому как незнакомец вызывал огромное в этом сомнение.

Наталья Никаноровна снова расхохоталась.

— Твою мать… Чокнуться можно. Короче, один мудак вызвал вас, второй — Клетчатого. А в итоге — война?

— Ну, где-то около того, — Бабуля скромно потупила взгляд. — Стараемся, разжигаем. Это наша работа, Иван. Вот только… чего-то белые молчат. С нашей стороны уже много шагов сделано. А от них — ноль реакции. Это и есть проблема. Самая важная. Мы с Князем озадачились, как так? Черные ходят, белые не двигаются.

— Слушайте, я вообще теряю логическую нить рассказа. Для вас ведь это хорошо. Вы же…ну… типа, хотите захватить мир и выиграть.

— Совсем, что ли, умом тронулся? Зачем нам второй ад? Нееееет, Иван. Грешники — это наша работа. Куда вкуснее души праведников, которые оступились. Оооо, даааа… это чистый восторг. А если воцарится ад на земле? Где ж мы праведников возьмём? Кого мы соблазнять, сбивать с пути будем? Нет. Неверно ты мыслишь.

— Так. Хорошо. — Я снова поднялся на ноги. Состояние было такое, что сидеть спокойно не хватало терпения. — Значит, Мацкевича Вы бросили, переключились на Наталью Никаноровну. Тогда вопрос. Каким образом он от меня сбежал? Испарился. Если вашей помощи лишён?

— Помощи лишён, но встречаться вам пока ни к чему. Генрих Эдуардович ещё пригодится. Я тебе так скажу, Ваня, на сегодня, наверное, информации хватит. Пока что эту перевари. Тем более, прав Тихонов. Голову тебе отбили знатно.

— Ну, уж нет! Меня интересует дед! Почему майор его выбрал? Вы сказали, он разыскал Иваныча ещё во времена детского дома. Каким боком его судьба сюда приплелась?

— Есть такое. И ты правильно мыслишь, не просто так. Однако, бо́льшего сегодня не скажу. Ты пойми, Иван, сейчас твоя цель — быть рядом с Тихоновым, искать Генриха Эдуардовича, для успокоения майора, и смотреть в оба глаза. Где, в какой момент твой дед свернул не туда. Для того тебя и забрали в прошлое. С Иванычем напрямую мы не могли сотрудничать. Есть в нем кое-что…ммммм… особенное. Там вообще без вариантов. Белиал, правда, предлагал кого-то более сообразительного. Разбирающегося в теме. Но Звезда Давида выбрала тебя. Она — проводник. Тут даже мы сильно повлиять не могли.

Я открыл рот, собираясь поспорить, но Наталья Никаноровна так сверкнула глазами, причем, не в переносном смысле, что слова сами собой вылетели из головы. То есть зрачки бабули реально полыхнули огнем, а в комнате запахло серой.

Страшно не было, если честно, но в свете всех обстоятельств, с Никаноровной ругаться мне ни к чему.

— Когда я разберусь со всем этим, меня вернут домой?

— Вот поверь, тут ты уж точно никому не будешь нужен. Да, тебя — домой. Иваныч — обратно в свое тело. Сейчас он, как бы сказать… спит. Жив, здоров, не переживай. Выполнишь задание, все сделаем в лучшем виде. Но найти, какой случай оказался решающим, ты должен.

— Почему?! Не могу вот этого понять. Ну, ок, началась ваша игра. Черные ходят, белые молчат. Хотите сказать, дед что-то испортил? Нарушил?

— Ваня! Я хочу сказать, иди отдыхай. Не последний раз видимся. Уж поверь. Завтра встретимся в отделе, ещё поговорим. Ты — человек. И без того день был сложный. Неплохо держишься даже. Лучше, чем я, например, ожидал.

— Ладно… Последний вопрос на сегодня. Вы кто? Про Белиала говорите охотно, о себе — ничего. Он — князь, эрцегорцог и вся такая хреновина. А Вы?

— А я, Иван, Наталья Никаноровна Сидорова. Так оно лучше. Поверь.

С этими словами бабуля что есть выпихнула меня из квартиры, сообщив предварительно адрес, по которому идти. Мне, правда, это ни о чем не говорило. В итоге, перед выходом я получил вердикт "вот ты кретин" и Лизу. Ее Наталья Никаноровна разбудила одним щелчком пальцев. Девчонка подняла голову, осмотрелась, а потом вскочила на ноги, уставившись на нас с подозрением.

— Усыпила меня? — Вопрос предназначался бабуле.

— Да ты что. На родную бабушку наговаривать. Сама задремала. Уморилась, видать. — За столом снова сидела маленькая старушка с дурацкой вуалькой. Я в который раз поймал себя на мысли, что общаясь без свидетелей, она выглядит вроде также, но одновременно — иначе. Сложно объяснить.

Наталья Никаноровна велела девчонке проводить меня до дома. Я сначала взбрыкнул, ещё женщины меня по ночным улицам не выгуливали. Обратно одну не смогу ее отпустить. Так и будем друг друга провожать до утра. Бабуля одновременно с Лизой хмыкнули многозначно.

— Хотела бы я посмотреть на того дурака, который решит Лизке вред причинить. Нормально она дойдет. Не переживай.

Пришлось подчиниться. Тем более, дом и правда находился рядом. Вот только в отличие от квартиры, где обосновались Никаноровна и блондиночка, моя оказалась коммуналкой. Самой настоящей. Пока по коридору двигался к своей комнате, вроде бы пятой, заметил, из-за одной двери показался любопытный соседский глаз.

Ночью шляться в поисках ванной не стал. А то ещё вломлюсь к кому-нибудь постороннему. Рухнул в постель и с удивлением понял, бабуля права. Устал безумно. Последняя мысль, мелькнувшая перед тем, как вырубился: "Что особенного в Иваныче, раз от простого Советского восемнадцатилетнего пацана зависит так много?".

*Павел Дмитриевич Долгоруков (1866–1927), принадлежал к потомству Рюрика, то есть к более знатной династии, нежели Романовы. Он считался до революции одним из богатейших людей России, был крупным помещиком. Входил в число "светлейших", расстреляных в 1927 году. Его имя стояло первым в списке. Что интересно, дважды после 1917 года его спасали именно чекисты. Сначала от репрессивной машины революции, потом от возможного наказания за подпольную деятельность, когда непосредственное участие князя вскрылось.