Подьячий Разбойного приказа

* * *

Да, хоть это и Москва и век семнадцатый, но мир этот не наш и прошлое не наше. Здесь издавна существует магия, пусть и называемая волшебством, здесь каждый боярский род стоит на древнем Источнике, в котором заключена вся магическая мощь семьи, здесь вместо Алексея Михайловича с погонялом «Тишайший» правит царь Василий Федорович. И прозвище у него, конечно, есть, но озвучивать его не рекомендуется.

А Грозного и Смутного времени тут никогда не было…

— Здравствуй, господин подьячий, — подошел к моей лавке крестьянин в темно-красном, «вишневом» зипуне, — Память составить хочу.

Он кивнул на стоявшего рядом детину, тоже в зипуне, только серо-зеленом, «осиновом». Да, здесь темные одежды не в чести, я сам в долгополом кафтане «песочного» цвета щеголяю. Самый неброский из ярких выбрал.

— Наемная — копейку, заемная — две.

— Наемную, — крестьянин положил на дощатый стол тяжелую медную монетку, а сверх нее — поджаристый, еще горячий, калач.

Наемную, так наемную. Я сел за стол, достал перо и, опуская его в чернильницу, повел по листу плотной, как картон, бумаги аккуратную вязь о том, что Антип, сын Иванов, из деревни Малые Броды, нанимается в работники к Харитону, сыну Антонову, также известному как «Сом Антонов», из той же самой деревни…

Закончив составление документа, я взял со стола тяжелую печать и хлопнул ею в углу документа. И, хотя печать и не обмакивалась в чернила, на бумаге засиял, переливаясь не хуже голограммы, отпечаток, свидетельствующий, что договор заверен и теперь надежен, как Форт-Нокс — пусть его еще и не построили — так что ни Антипу, ни Харитону-Сому нарушать его не рекомендуется. Даже разорвать — имеется в виду, в буквальном смысле, на клочки — не получится, соберутся клочки обратно, срастутся, а на том, кто испортить документ решил, ляжет несмываемое клеймо. Не фигуральное, а самое настоящее, на лбу.