Нетерпение сердца

1

«Никакая вина не может быть предана забвению, пока о ней помнит совесть».

С. Цвейг

Северус

Пальцы дрожат, и Северус торопливо прячет руки за спину. Но Дамблдор, конечно, замечает это движение и замечает дрожь — от него ничего не ускользнет.

— Я не понимаю, зачем вы отправляете ее к моей матери. Мне кажется, самое безопасное — отправить ее далеко, так далеко, чтобы он не смог ее найти. А вы хотите оставить ее прямо у него под носом! Это безумие, директор.

Дамблдор устало вздыхает — так, словно он уже спорил об этом с самим собой.

— Мальчик должен быть под присмотром. У нас перед глазами — понимаете, Северус? Пророчество все еще действует. Отправлять Лили далеко слишком рискованно — и для нее, и для магического мира, кроме того, я не уверен, можно ли оставлять ее одну. Возможно, она захочет бросить вызов Риддлу еще раз.

Северус сердито скрещивает пальцы за спиной. Мысль — некрасивая, отвратительная мысль, совершенно лишняя сейчас — бьется в висках, но он заставляет ее исчезнуть.

— Это исключено. У нее ребенок на руках.

— Боюсь, ваш опыт общения с людьми не такой большой, — Дамблдор покачивает головой и переводит взгляд на Фоукса. — Я надеюсь, что ваша мать не будет против. Уверен: после стольких лет ей захочется немного поучаствовать в благом деле.

Северус кривит губы, но сдерживается, пытаясь успокоиться. Сейчас, оглядываясь назад на эту страшную ночь, он до сих пор не понимает, как еще держится на ногах. Лили! Лили могла погибнуть и едва избежала смерти. Поттер — мертв. И Дамблдор теперь собирается отправить Лили жить к его матери, в Паучий Тупик. Это самое безумное решение, но, может быть, безумие им сейчас сыграет на руку, хотя бы какое-то время: варианты прятаться у Петунии или в старом доме Дамблдоров в Годриковой лощине были отметены почти мгновенно.

— Мне кажется, вас что-то беспокоит, — произносит Северус, снова отгоняя отвратительную мысль.

— Пророчество, — Дамблдор снимает очки, постукивает по ним палочкой и водружает обратно. — Мне кажется, что от нас что-то ускользает. Боюсь, я зря оставил Джеймсу мантию. Прозвучит очень страшно, но в глубине души мне кажется, что Лили должна была погибнуть, а теперь никто не знает, чем все обернется.

Северус хмурится: с Пророчеством можно разобраться и позже, тем более что теперь он знает его целиком. Самое сложное для него — играть на два фронта. Раньше это было проще, но сейчас ему нельзя ошибаться.

— Можно ли мне видеться с матерью? — спрашивает он нервно.

— Разумеется, — Дамблдор кивает. — Более того, я рассчитываю, что вы будете присматривать за Лили одним глазом. Вы знаете ее лучше меня, да и я не могу показываться в Паучьем Тупике. Не беспокойтесь, я сказал, что вы давно играете на нашей стороне.

В горле мгновенно пересыхает. И вина — жгучая — волной заливает с головой.

— Давно?

— С вами будет работать еще один член Ордена, — Дамблдор почему-то улыбается. — Надеюсь, вы с ней найдете общий язык.

— С ней?

В дверь кабинета легонько стучат, и Северус нервно оглядывается. В открывшемся проеме появляется девичья фигура. Северус не может узнать ее несколько долгих секунд, потом раздраженно поджимает губы. Только ее здесь не хватает.

— Вас ждут первокурсники, Северус, — Дамблдор намекает, что ему пора уходить, потому что никаких занятий у первокурсников сегодня нет. — Как вы добрались, Мэри?

Северус проходит мимо нее — девчонки с Гриффиндора, которая когда-то дружила с Лили и доставила ему немало проблем. Девчонка превратилась в девушку ростом немного ниже его самого, с копной русых волос, обрезанных по плечи, с этим невыносимо приветливым взглядом болотного цвета глаз. Она кажется непонятной — и Северус тут же ускоряет шаг, торопливо проходя мимо нее. Непонятное — опасно.

Кабинет директора с его кисловатым запахом старого дерева остается за спиной, и тогда злая мысль снова одерживает в нем верх.

Поттер — мертв.

Блэку она теперь тоже доверять не станет.

И Северус, запахнув мантию, стремительно идет по галереям к гостиной Слизерина. Вот только другая мысль — что он виноват во всем, что случилось — терзает его не меньше победной первой.

Регулус

Его комната в особняке на площади Гриммо уже давно кажется смешной и детской. Впрочем, убирать плакат «Паддлмир Юнайтед» он пока не собирается. Квиддич — вне разногласий волшебников.

— Ужин готов, хозяин, — Кричер выглядывает из-за приоткрытой двери. — Спуститесь?

Регулус рассеянно кивает, кидая вчерашний «Пророк» на стол. Лорд всегда против чтения «ереси», как он называет газеты, но Регулусу хочется хоть примерно знать, что происходит в Англии и чем занято Министерство. Вся его деятельность как Пожирателя Смерти ограничивается помощью Малфоям, и это уже понемногу начинает раздражать и огорчать. Подумаешь, только исполнилось двадцать лет! Северусу уже давали серьезные задания в этом возрасте, а у них разница — всего год. Неужели Лорд ему не доверяет?

— Что-то случилось? — мать, вся в черном, изящно зачерпывает суп ложкой. — Ты который день выглядишь недовольным.

Регулус отвечает не сразу. После смерти отца дом погрузился в тишину: мать практически постоянно проводит время в гостиной, а сам он — у Малфоев, где Лорд основал штаб Пожирателей.

— Ты беспокоишься? — интересуется он.

Раньше ему казалось, что Сириус выдумывает, будто мать любит больше не его, а Регулуса. Но в пятнадцать многое кажется не таким, какое оно на самом деле — а искаженным и приукрашенным. Возвращаясь на Гриммо, Регулус все чаще вспоминает злое лицо Сириуса с ярко блестящими глазами и тот вечер, когда брат хлопнул дверью. Мать не проронила и слезинки. Только отец некоторое время ходил кругами по гостиной — а потом ушел в свой кабинет.

— Все это начиналось не так мрачно, — мать отламывает хлеб длинными пальцами. — Выглядело больше как движение за права чистокровных волшебников. А теперь льется кровь.

— Я в это не верю, — Регулус откидывается на спинку стула. — Не верю, что Лорд убивает просто так. Дело в том, что полукровкам и магглорожденным не нравится наша идея, вот и все. Они нападают первыми. Вспомни Поттеров и Лонгботтомов — они пытались убить его три раза. Должен же он защищаться?

Мать некоторое время смотрит на него пристально, потом тяжело выдыхает.

— Тебе нужно вырасти, милый. Никогда не подумала бы, что я это скажу, но Сириус вырос в шестнадцать. А ты до сих пор плаваешь в иллюзиях, и вот это — самое опасное. Чем ты занимаешься у Риддла?

Регулус густо краснеет и теребит край белоснежной скатерти.

— Помогаю Люциусу расписывать расходы и доходы, изучаю артефакты, веду учет магглорожденных, которые яростно выступают против нас. Что ты хочешь теперь? Ты так гордилась, что я занимаюсь правым делом, а теперь — я должен переметнуться к Фениксу?

Мать сердито хмурится. Даже в свои пятьдесят она еще выглядит красиво и величественно, и Регулусу сразу становится стыдно за свою вспышку.

— Ты нужен мне живой, — отвечает она негромко. — И необязательно для этого менять черное на белое. Блэки никогда не склоняются под обстоятельствами. Выбери свою сторону, хотя на первый взгляд это может выглядеть опрометчиво.

Регулус не сразу трансгрессирует в Малфой-мэнор, а долгое время сидит у камина, ковыряясь кочергой в красноватых угольках золы. Если его не отправляют на задания, то почему? Чтобы он дольше не знал правду? Да какая Лорду разница, знает он правду или нет. У него слишком много сторонников.

— Вы еще здесь, хозяин? — Кричер заходит в спальню. — Тогда исчезаю.

— Погоди, — Регулус засовывает руку в карман и достает яблоко, которое в раздумьях сунул туда за обедом. — Хочешь? Ты какой-то совсем худой.

У Кричера благодарно блестят глаза. Он берет яблоко двумя руками и нюхает. Потом заискивающе кивает.

— Думаешь, они меня все разыгрывают? — Регулус достает палочку. — Не хочу в это верить. Просто Лорд требует дать чистокровным исключительные права в волшебном мире, но остальным это категорически не нравится. Разве это плохо — получить то, что принадлежит тебе по праву? Представь, что эльфы бы постоянно смешивались с гоблинами. Разве остался бы хоть один чистокровный? Сомневаюсь. Так чем плохо желание удержать традиции?

Кричер что-то отвечает, но Регулус, уже не слушая, поспешно трансгрессирует в особняк Малфоев, вечно пахнущий цветами и густыми чернилами.

Мэри

Мэри решительно садится на стул с цветастой тканью на спинке и с любопытством смотрит на Дамблдора. Он нисколько не постарел — только стал немного задумчивее, чем обычно.

— Это Снейп, сэр? — спрашивает она недоверчиво. — Мне казалось, он на другой стороне.

— Теперь на нашей, — Дамблдор переплетает узловатые пальцы. — Как ваше обучение, мисс Макдональд?

Мэри краснеет и отводит взгляд. Как бы объяснить так, чтобы объяснение не выглядело нелепо?

— Я бросила курсы мракоборцев. Два года отучилась — и бросила. У меня бабушка… за ней некому присмотреть.

— Жалеете?

— Не очень, — Мэри обегает глазами кабинет. Она побывала здесь целых два раза во время учебы, оба раза за провинности. И оба раза ей простили. — Где-то к концу первого года я поняла, что мне не хочется влезать в эту профессию. Постоянно на заданиях, постоянно в опасности, никакого отпуска и зарплата так себе. Думаю перебраться в Министерство в какой-нибудь потрясающе интересный отдел.

Дамблдор кивает, продолжая улыбаться ей так, словно он одобряет, — но он почти всегда так улыбается, насколько Мэри помнит. На мгновение ей становится неуютно, и она опять вспоминает, что еще не стала кем-то в жизни, кто может помогать другим, у кого есть свое место.

— У меня для вас серьезное задание, Мэри. Пожалуй, серьезнее не найдется, — Дамблдор поднимается с кресла и подходит к клетке с фениксом. — Вы должны стать Хранителем тайны для Лили Поттер. Знаю, вы думаете, что ее нет в Англии, — это не так.

Мэри ерзает на стуле. Зачем он просит о такой услуге ее? Да, Лили была ее школьной подругой и пригласила на свадьбу — но потом пути разошлись. Поттеры ринулись в войну, смертельные поединки и рождение детей, а Мэри упорно училась на мракоборца, считая ссадины и синяки. Теперь она снова нужна?

— Задание опасное, Мэри. Я пойму, если вы откажетесь. В таком случае я просто наложу на вас Обливиэйт — и мы попрощаемся.

Мэри некоторое время молчит, вспоминая счастливое лицо Лили на свадьбе, которая, казалось, была тысячу лет назад. Джеймса больше нет, и она осталась одна — одна! С ребенком на руках. Даже если она и забыла про дружбу, будет глупо бросать ее в беде.

— Что для этого потребуется? — Мэри выпрямляет спину. — И мне нельзя поздно возвращаться домой, нельзя все время быть вне дома. Неудачное заклинание, понимаете. Бабушка теперь немножко не в себе и почти не ходит. В Мунго сказали, что вернуть ее к прежней жизни возможно, но процесс будет долгим, ингредиенты для зелья тоже не самые дешевые.

— Понимаю. Я буду платить вам как работнику школы — не качайте головой, вам нужна помощь, Мэри. Как вы обеспечиваете себя сейчас?