Проклятие

Глава №3: Узник Торчвуда

Роза не рассказала о происшествии с заглушками никому. И, прежде всего, Джеки. Собственно, она вообще не сообщила ей, что Торчвуд нашёл пришельца той же расы, что и Доктор, не без основания полагая, что мать воспримет это в штыки. Пару дней после задержания Мастера Роза побаивалась, не упомянет ли об их новом пленнике Пит, но тот то ли действительно не заинтересовался этой историей, то ли заключил с «дочерью» негласный пакт: не вмешивать Джеки в то, что касалось пришельцев и особенно — прежней жизни Розы.

А Торчвуд вцепился в Мастера мёртвой хваткой. Его допрашивали, тестировали, брали пробы крови — с помощью робота-хирурга, потому что начальник отдела, Сэмюэль Джонсон, выслушав первый же отчёт Розы, строго-настрого запретил сотрудникам подходить к пришельцу-таймлорду ближе, чем на два метра, и входить в комнату с ним без оружия и антителепатической защиты.

Роза не могла не вспомнить другой Торчвуд, существовавший на «её» Земле. Они потратили полтора века, чтобы обнаружить Доктора и арестовать его. Если бы в тот день и час не началась атака киберменов, что бы они с ним сделали? Тоже заточили в камеру и начали исследовать. Порой она сомневалась: а имело ли вообще значение, что Мастер успел нарушить земные законы? Или это было только поводом?

Впрочем, если ей случалось почти поверить, что смерть банковского охранника стала просто несчастной случайностью («Я сказал ему выйти как можно скорее, — пробормотал Мастер, выглядя при этом почти растерянным. — Откуда мне было знать, что он выйдет в окно?»), — то вскоре Роза получила неопровержимое доказательство обратного.

Это случилось примерно через месяц после того, как Мастера заперли на одном из этажей штаб-квартиры Торчвуда. Лаборанты всегда использовали любую возможность протестировать на пришельцах инопланетную технику, а Мастер был очень удобным пришельцем: он знал практически всё. Вот и сейчас ему на осмотр принесли два цилиндра, размерами чуть больше термоса. Роза, Рейли, Джонсон и вся смена наблюдали за происходящим по видеосвязи. Могли бы заняться другими делами, но один из лаборантов был любимчиком Тилли, и Джонсон не мог отказать себе в удовольствии посмотреть, как тот справится — вернее не справится, в этом и был смысл — с Мастером. Джонсон поставил двадцать фунтов, что Роджер (так звали лаборанта) уйдёт ни с чем, и ещё пять — что Мастер скажет ему какую-то гадость. Рейли дипломатично поставил десятку на «конструктивный разговор, но ничего особенного». Роза воздержалась: не участвовать в общем веселье было не слишком хорошо для её положения в команде, но не так скверно, как ещё больше испортить отношения с Тилли.

Изображение чуть подрагивало. Джонсон вывел звук на максимум и приготовился смотреть.

— О, опять вы, — завидев лаборантов, Мастер вздохнул с видом усталого, но всё ещё великодушного монарха, осыпающего незаслуженной милостью нерадивых подданных. Грустно улыбнулся. — Знаете, а ведь даже джинна отпускают после того, как он исполнит три желания. Может и здесь сработает? Три желания, три любых просьбы или вопроса в обмен на свободу. Честная сделка. А? Как вам такое предложение?

Лаборанты явно чувствовали себя не в своей тарелке. Не надеясь на ответ, Мастер всё же задавал вопрос с такой пронзительной серьёзностью, почти с затаённой мольбой, что отмахнуться было невозможно. Он заставлял их принять на себя ответственность за его заточение. Принять — или пробормотать невразумительное «это не от нас зависит». Не умыть руки и отойти в сторону, нет — признаться в собственной никчёмности и незначительности, в неспособности думать и решать за себя. То, что обычно называлось «работой в команде» и «субординацией» будто по мановению волшебной палочки вдруг превращалось в трусость. В потворство злу и несправедливости.

Лаборанты знали, что так будет, поэтому и не шли в эту не слишком тщательно замаскированную ловушку, но совсем не обращать внимания не могли. Так и стояли, переминаясь с ноги на ногу, с вспотевшими ладонями и бегающим взглядом, будто школьники, не выучившие урок и мучительно надеявшиеся, что их не спросят. Мастер молчал. Держал паузу. Вот он поднял голову и посмотрел прямо в камеру: как показалось Розе, с вызовом. Скривился в горькой усмешке.

— Впрочем, о чём я говорю… Ладно, что там у вас?

Он оживился, словно сбрасывая тень тяжёлого сновидения и просыпаясь к новой жизни. Глубоко вздохнул, шумно втягивая воздух ноздрями, хлопнул в ладоши и потёр их друг о друга, будто разговор вёлся о меню дорогого ресторана, из которого предстояло выбрать самое вкусное. Лаборанты, выкарабкавшись из зыбкого состояния неопределённости на твёрдую почву, тоже приободрились, сверкая стёклами очков и кивая друг другу.

Мастеру продемонстрировали тяжёлый на вид цилиндр. Он задумался, кивком указал на выдвижной ящик, вмонтированный в ограду, через который в камеру передавали предметы и забирали их обратно. Взвесил контейнер на ладони. Чуть-чуть потряс, приложил ухо, задумчиво послушал — и положил обратно.

— Это, — уверенно заявил он, — квантовая пневмопочта. Кажется, из галактики Скорпиона. Если открыть во-он ту дверцу, то туда можно положить любое послание или мелкий предмет, и в то же мгновение достать его с другой стороны. Физика связанных частиц. Очень удобно.

Он широко улыбнулся.

— Попробуйте. Вот, например, ключи или зажигалка отлично подойдут. Сожалею, что не могу продемонстрировать сам, здесь у меня не так-то много непривинченных предметов…

Он вздохнул и пожал плечами, пародируя мимику радушного хозяина, вынужденного признать, что продукты в холодильнике закончились, и угощать гостей нечем.

Лаборанты переглянулись. Вот один из них нашарил что-то в кармане, поставил цилиндр на стол и…

Жуткое ощущение неправильности, подвоха, ловушки — буквально подбросило Розу в кресле.

— Стойте! Остановитесь немедленно!

Она вжала до упора кнопку селектора, и теперь её голос гулким эхом разносился по камере.

— Не открывайте дверцу! Это ядерный топливный элемент. Направленная зет-радиация. Превращает в пепел даже камень.

Роза запнулась и судорожно сглотнула. Тяжело оперлась о стол и выдохнула. Успела. Роджер медленно и аккуратно поставил цилиндр на стол. Отошёл на пару шагов и вопросительно посмотрел вверх, в камеру. В неверном синеватом свете, днём и ночью заливавшем помещение, где располагалась камера Мастера, топливные элементы выглядели неопределённо и безобидно. Действительно немного похоже на кассеты пневмопочты. И если бы не пристальный, почти алчный взгляд Мастера, с которым он следил за движениями лаборантов, тревожная лампочка в голове Розы могла бы и не зажечься. Нажимая кнопку, она ещё не знала, что скажет. Ей двигало просто горячее желание это остановить. Воспоминание пришло позже.

— Зачем спрашивать, если и так знаете? — Мастер рассмеялся и послал в камеру воздушный поцелуй. — Бинго, сообразительная обезьянка. Мои аплодисменты.

Он и вправду захлопал в ладоши: медленно и с удовольствием. Показал в камеру два поднятых больших пальца. И отвернулся.

* * *

Будь на месте Роджера Стивенса и Айка Ренделла обычные лаборанты, учёные или даже полицейские, их, вероятно, сейчас бы уже отпаивали горячим чаем, гладили по спине, предлагали отпуск и психотерапевта — для борьбы с шоком. Но Торчвуд так не работал. Здесь смерть ходила рядом каждый день, и единственным разрешённым способом борьбы со стрессом было идти дальше. Если сегодня заострить внимание на том, что Роджер и Айк только чудом избежали мучительной гибели, а Роза их спасла, то завтра всем троим станет сложнее — и друг с другом, и с работой.

Поэтому Джонсон вместо пачки носовых платков и чашки чая с ромашкой приготовил для подчинённых выговор, вернее даже разнос: в самый раз, чтобы после работы обсуждать не чудесное спасение, а своего «идиота»-начальника. Роза удостоилась скупого «молодец» — и инцидент был исчерпан. «На сладкое» их отдел ещё раз промотал запись встречи — так сказать, в порядке работы над ошибками.

Они ловили сигналы опасности, разбирали каждый жест и каждое слово, делали пометки в блокнотах, превращая опасность в ровные строчки отчётов, формул и графиков. Это было… правильно. Доктор всегда поступал так же: шёл дальше. Но всё же… В том, как старательно они все вернулись к работе, будто ничего не произошло, в их нервном возбуждении и двусмысленных шуточках Розе чудилось нечто противоестественное.

— А что он имел в виду под «джин»? Алкоголь? Или генетику? Бессмыслица какая-то, — Джонсон откинулся на спинку кресла, поигрывая пультом от видеокамеры. — Этот парень часто говорит странные вещи, но тут он просто превзошёл себя.

— Что? — мысли Розы были далеко.

На стоп-кадре застыло лицо Мастера, когда он просил его отпустить. Роза знала, что смотрит, вероятно, на опаснейшего преступника в известной вселенной. Охранник, а теперь ещё и два курсанта Торчвуда, чуть не простившихся с жизнью… Как легко он пожертвовал ими! Да и само это имя — «Мастер». Для повелителей времени имя — судьба и обещание. Так что же обещал он? Контролировать, владеть, писать историю так, как ему хочется, стирать границы миров и вычерчивать заново — и делать это «на отлично», мастерски. Но, против воли, Роза не испытывала ужаса: только что-то наподобие чувства вины. В полутёмном подвале, в обрамлении стальных дверей, электрического напряжения и нарочито толстых прутьев, Мастер казался памятником человеческому страху перед непознанным. Всё это было слишком для невысокого худощавого пришельца, как слишком — при всём уважении к скорби родственников по его жертве — фактически отдать Мастера «на опыты». Навечно. Без надежды на помилование…

— Он имел в виду джиннов, — наконец, рассеянно пояснила она. — Духов пустыни, которых можно заключить в бутылку, а если освободить, то они должны выполнить три желания.

Джонсон недоверчиво усмехнулся.

— И они как, действительно существуют?

— М-м, никогда об этом не задумывалась, — Роза закусила колпачок ручки, размышляя. — Нет, думаю, это просто легенда.

— Поразительно, — Рейли подошёл к экрану, всмотрелся в изображение и развернулся, опираясь ладонями о край стола за спиной. — Ты не только знаешь о пришельцах почти всё, ты ещё и в курсе их мифов. Тайлер, ты настоящая находка! Что бы мы без тебя делали, а?

Он широко улыбнулся и подмигнул, задерживая на Розе долгий ласковый взгляд. Она знала, что нравится Рейли, и это было неожиданно приятно, хотя её собственные чувства к нему были чисто дружескими. Роза уже собиралась беззаботно рассмеяться и поправить его, сказав, что предания о джиннах — штука вполне земная и к инопланетянам отношения не имеющая, как вдруг осеклась на полувздохе. Догадка прошила сознание внезапной молнией и медленно расцвела во всём блеске тревожных грозовых лепестков. Ладно Джонсон — допустим, он никогда не читал сказки «Тысяча и одной ночи», а для мультсериала «Алладин» был уже несколько староват («Хотя должен же он был включать его хотя бы своим детям? Или внукам?»). Ладно Рейли. Но в комнате, не считая их, находились двенадцать сотрудников Торчвуда — и ни один не заметил ничего необычного. Не рассмеялся, не удивился, даже не приподнял бровь. В этом мире не знали, кто такие джинны: параллельные вселенные изобилуют подобными мелкими несовпадениями.