Tabula rasa

— Хорошо, что она прокричалась. Держать столько в себе — никакого здоровья не хватит. Почти год они были заперты в школе с безумцами. Потом бойня. Она чудом выжила и восстановилась. А вам нужно было сказать, что шрамы не портят, а делают особенной. И однажды найдётся человек, который это оценит, а вы уже сейчас восхищаетесь её мужеством и героизмом. И что подвиг не может быть глупостью.

— И как я должен был догадаться? — возмутился Август. — И вообще, говорить пациентке, что она красивая — это непрофессионально. Даже если это правда.

— О чём и речь, — Марта снова улыбнулась, на этот раз грустно. — Право же, пожалели бы девочку! Сидеть в этом каменном мешке и здоровому человеку опасно, а уж после таких событий, так и подавно.

— Вы не хуже меня знаете, что её нельзя выписать, — пожал плечами Август. — Перевести в другую палату можно, но она не хочет соседей. А одиночные у нас только изоляторы.

— Ну так займите её работой. Сестер не хватает по всей больнице. А у неё руки-ноги на месте. Не думаете же вы всерьёз, что она пойдёт кусать пациентов?

— Но… она же ничего не умеет.

— Принести лекарство, поменять постельное бельё или посидеть рядом с больным во время процедуры — навыков не надо. А сёстры третью неделю работают без выходных.

— Не знаю, — озадачился Август. — Думаете, ей это поможет?

— Сёстрам это поможет точно, — уже обычным тоном отрезала сестра Марта. Она поправила ленты на косынке, и Августа внезапно озарило:

— А можно будет разрешить мисс Браун носить форменную одежду?

Август жестом показал линию, закрывающую щёку, и смутился.

— Думаю, мисс Браун будет приятно чувствовать общность с сестричеством Святого Мунго, — мягко поправила его бестактность сестра Марта. — С вашего позволения…

Она уже сделала несколько шагов, когда целитель Август внезапно решился и окликнул её:

— Сестра Марта… А вам очень идет улыбка.

Она обернулась.

— Спасибо, целитель Август. Это, конечно, звучит вопиюще непрофессионально, но очень приятно.

5

— Мисс Браун, кроветворное в девятую палату, — отрывисто скомандовала сестра Кэрри, пробегая по коридору.

— Опять?! — вырвалось у Лаванды шепотом. Скажи она это вслух, пациенту в девятой пришлось бы ждать зелья на целую отповедь дольше. Сестра Кэрри не терпела лишних разговоров, но свои поучения она к таковым не относила. С того момента, как Лаванда облачилась в мантию и косынку сестры-целителя, та начала относиться к ней как к подчинённой, не делая никаких скидок на «игрушечность» статуса. Впрочем, после недели работы Лаванда и сама начала забывать, что она пациентка, а не сестра. «Лёгких» пациентов в больнице не было. И пусть Лаванде доставалась далеко не самая сложная часть работы, но к концу четырёх часов, отведённых ей по ехидному определению Беннетта на «трудотерапию», она с ног валилась от усталости. В этом были и плюсы. Горевать о собственной разрушенной жизни, лелеять обиды и пугать славного целителя Августа вспышками гнева, сил уже не оставалось.

Поставив на поднос две дозы кроветворного, Лаванда по собственной инициативе добавила обезболивающее и поспешила к палате. Пациент из девятой явно не спешил выздоравливать. Лаванда ежедневно носила туда перевязочные пакеты и кроветворное, но ей ни разу не удалось увидеть кому они предназначены. Хмурая сиделка, похожая на охранника, встречала Лаванду на пороге, молча забирала всё необходимое и захлопывала дверь. Вот и сегодня удалось разглядеть только ширму перед кроватью.

— Ну и пожалуйста! — пробормотала Лаванда себе под нос.

Беннетт сказал, что в больнице лечат всех, независимо от убеждений. Пациент из девятой, похоже, был из сторонников Того-кого-нельзя-Называть. Раны ему нанёс не оборотень, это Лаванда знала наверняка своим «внутренним волком». А ещё она почти физически ощущала боль и апатию того кто лежал за ширмой. Но вот что у неё никак не получалось, так это испытать мстительное чувство справедливости. И это тоже было новым и неожиданным.

— Мисс Браун, — сестра Кэрри выкатила из соседней палаты процедурную тележку. — Ваша смена закончилась. Ступайте к себе и отдохните.

— Но я не устала, сестра Кэрри, — попыталась соврать Лаванда. — Марту забрали на пятый этаж, вы здесь совсем одна. Можно я ещё что-нибудь сделаю?

Сестра Кэрри нахмурилась и стала очень похожа на профессора Макгонагалл.

— Мисс Браун, назовите первую заповедь сестры-целителя?

— Не знаю, — растерялась Лаванда. — Я же не училась.

— «Беспрекословно и точно исполнять назначения целителя», — отчеканила сестра Кэрри. — Как пациент, вы можете обсудить с целителем длительность вашей рабочей смены. Но как сестра, вы обязаны чётко следовать его указаниям, даже если пациент — вы сама.

— Поняла. Ой… — Лаванда испуганно посмотрела на сестру Кэрри. — А я сегодня отнесла пациенту из девятой обезболивающее, о котором вы не говорили.

Сестра Кэрри помрачнела.

— Почему вы так сделали?

— Ему было больно. Очень. Я же теперь чувствую. А обезболивающее давали только рано утром. Простите. Я больше так не сделаю.

— Вы должны были незамедлительно поделиться своим наблюдением с целителем, чьё имя указано на палате больного.

— Я… навредила?

— Нет, — взгляд сестры Кэрри чуть смягчился. — Но могли. Я передам целителю то, что вы сказали. А сейчас идёмте со мной.

Лаванда поплелась вслед за сестрой Кэрри. Та остановилась у стеклянного шкафчика в нише коридора.

— Ваша ошибка — моя вина. Возьмите эту книгу. Думаю, вам будет интересно. И полезно.

— Я прочитаю быстро, обещаю.

— Не в ущерб отдыху и вашим реабилитационным занятиям с целителем Беннеттом, — сурово уточнила сестра Кэрри. — Кстати, я тоже должна попросить у вас прощения. Когда вы сказали, что он ваш родственник, я не поверила. Но его забота о вас невероятно трогательна. Увидимся завтра, сестра Браун!

6

Целитель Август никогда не сомневался в выборе профессии. Больница Святого Мунго была лучшим местом на Земле, потому что здесь он был на своём месте. За семь лет прошёл путь ученика, стажера, целителя, а в перспективе у него должны были появиться собственные ученики. И на этом этапе целитель Август впервые усомнился. Как Эддисон Беннетт не умел взаимодействовать с начальством, так Август совершенно не представлял себя на месте наставника. Сегодня он планировал специально задержаться на работе, чтобы приглядеться к Беннетту во время его «уроков по управлению ликантропией».

Но в палате ни Беннетта, ни Лаванды не оказалось. Зато на тумбочке лежала записка: «Будем на крыше. Присоединяйся, если хочешь». Нарисованная под текстом рожица подмигивала и корчила гримасы, не давая усомниться в авторстве. На мгновение у Августа мелькнула безумная мысль, что Беннетт повёл Лаванду охотиться на голубей, но он тут же устыдился подобной глупости.

И учитель и ученица обнаружились на плоском участке крыши между печными трубами. Они разглядывали что-то на горизонте (Беннетт в омнинокль, Лаванда без него) и спорили. Оба синхронно повернулись к нему, — хотя Август и пытался быть совершенно неслышным, — так же синхронно подвинулись, уступая ему место рядом, и вернулись к прерванному спору.

— Семь!

— Шесть!

— Эддисон, я точно вижу шесть горизонтальных длинных железяк и одну короткую под углом!

Лаванда топнула ногой и так сердито посмотрела на Беннетта, как будто спор имел решающее значение для её жизни. Она раскраснелась, глаза блестели, длинные волосы трепал ветер. Да, Марта была права, шрамы не портят. Главное, чтобы она сама в это поверила.

— Август, ну нет там седьмой, скажи ей! — Беннетт всучил ему омнинокль.

— Ребятки, я даже в омнинокль увижу максимум опорную палку антенны. Выберите другой объект и другого рефери.

— Ладно, — Беннетт обвел взглядом горизонт, ткнул пальцем в точку пространства и потребовал:

— Пятнадцать градусов к западу. Надпись на флюгере. Подсказка: там цифры.

— Не нужна мне твоя подсказка. Там год. 1902... Эддисон! Ты прокололся! Ты же всё прекрасно видишь без омнимокля. Спорим, если посмотришь на антенну своими глазами, то увидишь все семь палок?

Теперь и Август заметил, что омнинокль Беннетта всё ещё в его руках. Что ж... Наивно было думать, что Эд сумеет сохранить свой секрет.

— На тебя тоже напали? Давно? Август в курсе, да? — Лаванда смотрела на Беннетта просто и серьёзно. — Не молчи. Ты же сам говорил, что мы друзья.

— Август, она специально это подстроила, — пожаловался Беннетт. — Нет, кошечка. На меня никто не нападал. Хотя я и просил одного пациента куснуть меня по-дружески. Он тогда у вас профессорствовал. Люпин… Отказался. Но я использовал кровь, которую он сдавал для анализа.

— Эд… Зачем?

— Пусть Август расскажет, — Беннетт засунул руки в карманы и отошёл к краю крыши.

— Этот парень — один из самых умных и талантливых людей нашего времени, — Август вздохнул и покачал головой. — Но совершенно чокнутый. Ему мало было изучать цивилизованных оборотней, он хотел работать в стае, оставаясь человеком. Впрыснул себе заражённую сыворотку. Как его ломало! Под конец даже Сметвик начал догадываться. Это же кровь, такая доза слона волком сделает.

— И всё равно не вышло, ни слона, ни волка, — Беннетт вернулся, закатал рукав и показал следы от зубов крупного зверя. — Стая меня приняла, помнишь, ты ведь тоже узнала запах. А вожак в полнолуние занервничал и цапнул, зараза. Так, не всерьёз, просто прогнал.

— Но ты не оборотень, ты же сидел со мной в палате в полнолуние! — прошептала Лаванда.

Беннетт кивнул и отвернулся. Август продолжил:

— Знаешь, как работает прививка?

— Примерно.

— Эд не обратился благодаря тому, что его организм уже сталкивался с ликантропией и выработал защиту. Так что он заполучил целого себя для наблюдения и опытов, но из-за вопиющего нарушения всех мыслимых и немыслимых правил не может поведать миру о своих открытиях.

— Эддисон Беннетт! Имей в виду, себя я не дам кусать даже во имя науки! — дрожащим голосом сказала Лаванда.

— Не собирался, кошечка. Не знаю почему, но за тебя и за Августа я сам кого хочешь покусаю.

7

Под лестницей черного хода было пыльно, зато там стояли несколько колченогих стульев и некому было сказать: «Вы к кому? Ах, к мисс Браун? Она в первом изоляторе справа». Почему-то Лаванда вспомнила, как давно, ещё в прошлой жизни, они с Роном Уизли собрали, наверное, всю пыль по закоулкам Хогвартса. Думать об этом оказалось удивительно никак. Не осталось ни слёз сожаления, которые закончились со смертью Дамблдора, ни унизительного стыда, который продержался на пару месяцев дольше, ни обиды. «Кстати, ты знаешь, что это Гермиона Грейнджер заклинанием отбросила от тебя Сивого? Я видела». Парвати каждую неделю писала письма, хотя теперь они прилетали уже из Индии. Из них, а не из «Пророка» Лаванда узнала самые невероятные новости: Снейп был на нашей стороне, у Того-Кого-Нельзя-Называть были якоря бессмертия, Гарри Поттер умер и снова жив... Но новость, которую она узнала не от Парвати, была ещё невероятнее.

Мягкие шаги Беннетта Лаванда услышала только когда он оказался рядом с ней.