Время гнева

Глава 5 где кто-то празднует, а кто-то плачет

Советник Кримм жил возле мануфактуры, владел ею же, и считал своим долгом быть ближе к месту службы. Помимо вопросов управления на его плечах лежала забота о многочисленной семье и председательство в Совете Гильдий. Двери дома никогда не закрывались для родичей и гостей, потому в большой прихожей, что для простоты называемой «приёмной» всегда толкся народ: мастера, просители, прислуга и многочисленные родственники. Стоял невообразимый гвалт, прерываемый иногда хлопаньем дверей, и гулом недалёкой мануфактуры.

Сам Советник вышел сегодня в «приёмную», чтобы встретить представителей гильдий, с которым у него была назначена встреча. Конечно, Совет первородных имел на Аст’Эллоте власть, но все понимали, где на самом деле она сосредоточена. Формально для всех решения принимались Советом Жертвенных семей, но фактически решал вопросы Совет Гильдий. Отнюдь не в цепких руках Советника Лира находились бразды правления, как бы он ни хотел так думать. Он может творить или говорить всё что угодно внутри своей семьи и среди этих надутых индюков с гордыми взглядами горных орлов, но мастерам не надо заливать уши елеем. Они ближе к реальности и точно знают, что и как работает. Пора свалить этого дряхлеющего колосса.

Мастера пришли вовремя и столпились у входа, негромко беседуя между собой. Советник поманил искомых иллоев к себе в кабинет, дверь в который находилась здесь же, прикрытая хлипкой ширмой.

— Папа! — со спины на него напрыгнула Алейма, любимая и единственная дочь, обняла за плечи.

— Не сейчас, милая, не сейчас… — Кримм похлопал по тонкой девичей руке на своём плече. В ответ девушка прижалась ещё крепче.

— Алейма, папе надо поговорить, — прогудел мастер Риго, представляющий литейщиков. — Как твои дела?

В ответ раздался невнятный то ли вздох, то ли всхлип, и юркая фигурка девушки затерялась среди серых, будничных спин.

— Что с ней? — чопорный мастер Лурик из стеклодувов проводил фигурку взглядом, на что Советник махнул рукой.

— Молодость…

— Что же сподвигло юную особу снова пролить слёзы? — тяжёлая створка двери пропустила мастеров одного за другим, и закрылась, отрезая разгульную, гомонящую толпу от рабочего кабинета.

Советник тяжело протопал к столу и сдёрнул новостной листок, потряс им над головой.

— Она вдруг решила, что суждена одному иллою, который даже не знает о ней! — и грохнул листок обратно на стол. — С чего она это взяла, ума не приложу…

— О, я кажется представляю. о чём речь, — кивнул мастер Лурик, — сегодня в утреннем выпуске попалась заметка, Лир и Гайо сегодня празднуют помолвку…

— Какое мне дело! — вскипел вдруг Кримм, — говорил ей, что это всё блажь! Не станут они мешать чёрную кровь с красной!

— Она всё ещё грезит этим Лиром? — мастер Вельмут, представляющий ткачей, расположился на скамье у стены. — Я думал, это увлечение в прошлом…

В ответ Кримм покачал головой, выражая своё отношение к влюблённости дочери.

— Миела даже нашла у неё портрет под матрацем, представляете?

— О, это серьёзно, — кивнул головой мастер Лурик и лукаво улыбнулся, — не хочешь посвататься к страцию?

— Смешно, — фыркнул Кримм, — боюсь, он даже не взглянет в нашу сторону. И потом отдавать дочь в это шершневое гнездо? Уволь… Пусть перегрызут себе глотки сами. К делу…

Зашаркали ноги, загремели тяжёлые скамьи о доски пола. Мастера рассаживались по местам, чтобы слушать.

— Давай, Мико, рассказывай, — пригласил Кримм худощавого мастера Вальма, представителя горнодобытчиков.

— Мы все знаем, зачем здесь собрались. Окторум снижает нам мощность. Думаю, надо предпринять решительные шаги, — откашлявшись, начал Вальм, — уровень наполненности дианоме в шахтах снизился за последнюю декаду. Я писал Советникам, что придётся закрыть штольни, но не получил ответа.

— Ллойву Лир стоит во главе Окторума? — недовольно спросил мастер Риго, — в наших цехах понизили норму подачи энергии. Нам приходится жечь «чаши». Непростительное расточительство. Думаю, надо спросить с него.

— Ллойву Лир последнюю декаду был отстранён от дел, вы разве не читали? Лечился в Майоран, вот только сейчас вернулся к работе… — задумчиво проговорил Кримм, — чем он сможет нам помочь?

— Его назначили страцием, значит, это его вопрос и его проблема! Окто сбоит, это ясно, как божий день! — горячо возразил мастер Ульрик, выборный представитель всех фермеров. — Даже мы это почувствовали! Вы понимаете, что это значит?

— Это факт, — меланхолично согласился мастер Вальм, — почему эти асатры не наладят бесперебойную работу? Это в их обязанностях, даже в Статосе это указано. Уж коль они так им кичатся, пусть займутся, наконец, своей работой. Если Окто не хватает ещё одной жертвы, пусть скормят кого-то ещё.

— Может, Окто не понравилось на вкус, чем его попотчевали? — Насмешливо спросил мастер Ульрик, — они все загадили свою кровь! Не понимают, чем это может обернуться для всех!

— Надо поставить вопрос ребром! — грохнул со своего места мастер Риго, — Театры и рестораны могут пережить низкий уровень подачи, но не производственные цеха! Это надо донести до Совета…

— Я поговорю, — без особой надежды кивнул Кримм, — вопрос в другом, изменит ли это хоть что-то.

— Сколько их осталось? Жертвенных? Мне кажется, слишком много, — продолжил мастер Ульрик, — пусть исполняют свой долг.

— Ты можешь донести до них нашу волю? — обратился к Кримму мастер Риго.

— Я не уверен, что меня услышат, — Советник Кримм вздохнул, — можно обратиться напрямую к Ллойву Лиру. На последнем заседании поднимался этот вопрос.

— И к чему они пришли?

Кримм опустил взгляд и помолчал.

— Ни к чему, кажется…

— Почему там нет нашего поверенного, Кримм? В Окторуме? — мастер Лурик разгладил робу на коленях, — это такая важная сфера, а мы оставляем её асатрам… Это неправильно…

— Потому что кто кроме них может управиться с Окто? — огрызнулся Кримм, — Ты? Или может быть я?

— Наверняка найдётся талантливый иллой, который сможет разобраться во всей этой чертовщине! — воскликнул мастер Ульрик, — наша земля никогда не оскудеет талантами! Достаточно взглянуть на её историю…

— Давай будем честными, большая часть из них, Жертвенные, — успокаивающе протянул мастер Риго, — я не против обратиться к страцию Лиру, он производит впечатление слышащего иллоя.

— Но страций имеет недостаточный вес в Совете, — возразил мастер Вальм, — нам надо говорить с Советниками. Об этом и речь.

— Эти индюки нас не услышат, — фыркнул мастер Ульрик, — сколько мы им писали петиций.

— Можно говорить и по-другому, — подал голос молчавший до сих пор мастер Круций, представитель цехов механиков, — если они не захотят нас слушать.

— Это крайняя мера, — скривился Кримм, подозревая, к чему тот клонит.

— Но действенная, если нет другого выбора. Помнится, оборотов сто назад они быстро приняли наши условия.

Мастера замолчали переваривая сказанное.

— Мы можем остановить производство… — В тишине высказал мастер Риго, — если требования не будут выполнены.

— Но сначала постучаться в окна, — высказал мастер Ульрик, высоко поднимая голову, — к Советнику не добраться, так давайте подадим знак страцию.

— Просто поговорим, — успокаивающе поднимая ладони проговорил Кримм, — сначала просто поговорим. Я сам…

— Боишься, что твоя дочь будет скорбеть о своём кумире? — усмехнулся мастер Ульрик.

— Хочу решить вопрос здраво, — возразил Кримм, — здесь много о чём надо подумать. Положение наше шатко, нельзя скатиться в бессмысленное кровопролитие.

— Хорошо, мы ждём твоего знака, — кивнул мастер Ульрик, — а потом начинаем действовать.

— Дай слово, что не сделаете глупостей! — нахмурился Кримм.

— Ты слишком много общаешься с Первородными, — рассмеялся мастер Ульрик, — мы не они, запомни это…

Сигрид Армар, еще ни разу не был на светских приемах. Происхождение у него было самое приземленное: отец работал начальником выработки в печально известной Железной шахте, где несколько лет назад произошел обвал, а мать трудилась хозяюшкой в госпитале Имерит, том, где принимали всех, кроме Жертвенных. Этот, в качестве компаньона страцию, станет первым.

Спустя пару часов Ллойву Лир оделся в форменный мундир, прибрал волосы и спустился вниз уже не больным, за которым нужно приглядывать, а вельможей, которого каждый из иллойских домов желает видеть своим гостем. Мундир был ему к лицу, черного цвета, с вышивкой серебряной и красной нитью по вороту и рукавам, на плече и груди — родовой герб — искусно вышитый алой нитью василиск, свернувший тело в три кольца. Камзол выгодно скрадывал бледность лица. Осанка Жертвенного вызывала желание тянуться следом. Ритуальные кинжалы — кимейры, что полагалось иметь каждому Жертвенному, показывали свои рукояти из-за спины. Все четыре. Зрелище, впечатляющее. Сигрид невольно расправил плечи и выпятил грудь, когда перед ним в дверях кухни показался страций при полном облачении. Он впервые видел так близко страция при полном параде. Даже в зал Совета он не оделся с такой тщательностью.

— Собирайтесь, мы выезжаем сейчас. Вам нужно купить платье, — коротко бросил Ллойву, расправляя манжеты рубашки под рукавами камзола.

— Но…

— Вы же не хотите излишнего внимания к своей персоне? — холодно улыбнулся страций, — в такой униформе.

Армар схватил приготовленный заранее чемоданчик, и встал, вытянувшись в струну, подражая страцию. Нет, такой выправки достигают муштрой с рождения. Невольно стало неловко за свои покатые плечи.

И после они поехали в лавку готового платья, хотя Сигрид и хотел возражать, но отчего-то не посмел. Там Ллойву выбрал компаньону пару из хорошей черной шерсти. Небрежно указывая, что добавить к костюму, страций собрал достойный на свой взгляд ансамбль. Теперь Сигрид вышагивал по левую руку Ллойву в безупречно подобранном комплекте одежды. Ему казалось, что теперь он сможет составить конкуренцию и самому страцию. Собственный представительный вид в зеркале лавки, не того мутного, что есть в каждом доме, а чистого, как слеза, с оттенком золота, добавил юноше самооценки. Даже вихрастый чуб с рыжинкой и конопатый нос теперь уже не казались удручающими, и Сигрид прикинул, сколько шансов в таком виде у него было бы завоевать сердце Мейле, девицы, жившей у матери в соседях, в которую он был давно и безответно влюблен. Казалось, теперь он был готов к встрече хоть с самим Советником, перед которым бесконечно робел.

К дому Гайо они прибыли в открытой коляске. Ллойву, как выяснилось при разговоре в пути, не любил закрытых экипажей, и предпочитал путешествия верхом. Однако слабость и болезнь в настоящий момент не позволяла ему следовать своим желаниям.

Особняк Гайо в отличие от дома Советника Лира, расположился за городом. Имение раскинулось так, что взгляд на горизонте даже не упирался в его границы, настолько оно было велико, а сам дом поражал размерами и роскошью, ни в какое сравнение не становясь с домом Советника, и уж, тем более страция. Все строения блекли рядом с надвигающимся на гостей великолепием. Особняк при неспешном приближении раскинул объятия, завлекая гостей утонченными фигурами корриатид в галереях, раскинувшихся, как крылья, слева и справа от входа. Двери украшенные позолоченным тиснением, искрились в свете чаш-светильников, приглашающе расставленных вдоль главной аллеи между фигурно выстриженными кустами роз.