Ищу хорошую ведьму

Вблизи Лиза казалась такой беззащитной и притягательной, что стало трудно дышать. Избавляясь от искушения, Глеб положил её левую руку на грудь и поправил вздёрнутую майку, хотя секунду назад у него и в планах не было глазеть на молодую женщину без сознания. И всё равно он придирчиво всматривался в мягкие женские черты, сам не зная, чего ища.

Лиза же дышала ровно и без усилий, и через какое-то время Глеб очнулся, осознав, что занят смехотворным, мальчишеским подглядыванием, а не высчитыванием ритма чужого сердца. Наваждение — так решил про себя Глеб и внезапно разозлился. Чёртова ведьма. Всему, что стряслось до этого, он находил или думал найти рациональное объяснение, но сейчас он впервые ясно почувствовал — и наполовину допустил разумом, что столкнулся с чем-то иным. Вне категорий. И это вывело его из себя.

Он привык чётко различать своих и чужих, привык находиться в состоянии, когда всё решают мгновения действия или бездействия, вот и теперь нельзя позволить поддаться колдовскому мороку.

Глеб отшатнулся от девушки, как от огня, и вскочил на ноги. Заново огляделся. Нельзя было упускать такой шанс, другого может и не быть.

На подоконнике валялась приоткрытая женская сумка, и Глеб легко нашёл карман на молнии, где хранился паспорт. Несколько фотографий на телефон, а потом — беглый обыск. Документы или что угодно ещё, что поможет выйти на след.

Глеб старался не смотреть на расслабленно лежащую на диване хозяйку и методично шарил по квартире, но не мог стряхнуть навязчивое чувство, что она следит за ним и мысленно усмехается, хотя её неподвижные зрачки продолжали пялиться в потолок или что там она себе видела. Все инстинкты кричали обратное, он буквально физически ощущал взгляд противника на спине. Это много раз спасало жизнь там, в прошлом, когда всё определяла скорость реакции и возможность выстрелить первым, но сейчас тяжелее во сто крат, потому что… Потому что стрелять некуда.

В комнате старухи он не выдержал и чертыхнулся. Найденный паспорт — почти единственное доказательство того, что ведьма существовала не только в кошмарных фантазиях брата. В одежде и кое-каких предметах ухода было что-то неправильное, и Глеб не сразу определил, что именно. Они не были новыми, нет, им явно пользовались, но запах… Вещи не могли так пахнуть.

Глеб много раз занимал позиции в брошенном жилье, сотни чужих квартир или деревенских домов, почти целых или с пробитыми стенами и дырявыми потолками, но всегда — с неприглядной изнанкой обычно скрытой от посторонних жизни, и всегда, даже под слоем рухнувшей штукатурки, вокруг было нечто неуловимое — печать настоящего человеческого присутствия, а здесь — ничего. Словно пустые декорации.

Никаких безделушек, прилипших к подушке седых волос, вороха зарядок или старых рецептов.

Глеб озадаченно заглянул под кровать, но его окликнул звонкий женский голос:

— Что-то ищешь?

— Да, — он выпрямился и невозмутимо встретился с простодушными светло-серыми глазищами, — зацепки. Мне же надо как-то искать ведьму.

— Ведьму? — Лиза будто пробовала незнакомое слово на вкус.

— Хорошо, не ведьму, а маму. Так понятнее?

— Маму, — послушно повторила Лиза. — А что с ней?

— Сбежала.

— Да? — Лиза доверчиво подошла к Глебу. — Но почему?

— Ты издеваешься?

— Нет. Твоя мама сбежала от тебя?

— Ты что, всё забыла?

— Ничего я не забыла, — застенчиво возразила Лиза, — только голова что-то кружится. Так ты сказал, твоя мама сбежала? Извини, но я, кажется, нечаянно заснула и всё пропустила.

И вот только теперь, глядя в её невинные и чистые глаза, Глеб до конца понял, что это за жуткий зверь такой — искушение. Необоримое. С затаённым ужасом зажмурился, разрывая зрительный контакт, но стало только хуже. Он стремительно падал в разверзающуюся перед ним пропасть и не находил дна.

Лиза пододвинулась ближе — он мог бы с точностью указать, где находится девушка, потому что нутром чуял перемещения демона в юбке — и ласково и немного обеспокоенно задала ещё один вопрос:

— Что с тобой? Ты расстроен?

— Нет, — выдавил Глеб и с тоской оглядел тонкие женские руки и длинные ноги, едва ли прикрытые шортами и майкой, — ты хоть помнишь, как тебя зовут? Кем работаешь?

— Конечно, — откликнулась она, — я Лиза. Лиза Горелова. И у меня смена через сутки, в Боткинской. Но почему ты спрашиваешь?

— Хорошо, а меня как зовут, ты помнишь?

— Ты — Глеб, — она слегка нахмурилась, — но я не понимаю…

— Уже легче. В курсе, зачем я пришёл?

Лиза приоткрыла рот, чтобы дать ответ, который буквально вертелся на кончике языка, но как-то быстро сникла и осторожно предположила:

— Мы же друзья, да? Ты пришёл меня проведать?

— Друзья, — хмуро подтвердил Глеб и почти захлебнулся в могучих волнах стыда, душившего его изнутри. Он уже знал, что не устоит перед искушением, но сделать это было куда хуже, чем осознать, что иного выхода нет. Как цунами — смывает всё живое.

— А мы не?.. — она остановила растерянный взгляд на его упрямо сомкнутых губах.

— Нет, — рявкнул Глеб, — ни в коем случае.

— Ясно, — испуганно согласилась Лиза, стушевавшись так, будто это её поймали на чём-то постыдном.

— Ну… то есть… короче, ничего такого и рядом. Просто друзья. Так исторически сложилась, — он неловко замолчал, поняв, что мелет лютую, непостижимую дичь.

— Ясно, — повторила Лиза и робко улыбнулась, — тогда ты мне поможешь? Как друг?

— Да. Спрашивай, — деловито подхватился Глеб.

— О чьей маме ты только что говорил?

— О твоей.

— Вот как, — она побледнела, — а я совсем ничего о ней не помню. Это странно, да?

— Это плохо. Твоя мама сегодня потерялась, ушла из дома и пропала. На звонки не отвечает. Я как раз за тем и пришёл — помочь искать. А ты отключилась и вот… ничего не помнишь.

— Тогда мне очень повезло, что ты здесь, со мной, — Лиза оживилась, — и ещё, получается, у нас есть её номер? Позвоним ещё разок? Вдруг она включила телефон?

Глеб ринулся на кухню, радуясь возможности перевести дух, но Лиза последовала за ним, как приклеенная. Старухин телефон был заблокирован наглухо, а история звонков скупо сообщала, что перезванивались они с матерью очень редко. Лиза нашла всего несколько вызовов за месяц с «Мама», зато абонент «Саша» забил весь журнал сверху донизу.

— А кто такая Саша? Это моя подруга? — Лиза предъявила экран со страницей из истории звонков.

— Саша — это мой брат. Младший.

— О, так он тоже мой друг?

— Не совсем. Вчера вы крепко поцапались, — Глеб еле-еле преодолевал отвращение к себе, — я был свидетелем.

— Из-за чего? — грустно спросила Лиза.

— Он сделал тебе предложение, даже кольцо притащил, а ты его послала.

— Так вот почему мы не с тобой! — Лиза задумчиво покачала головой. — Я была с ним, да? Но я совсем его не помню, как и маму. И галерея у меня пустая, наверное, я не люблю фотографировать… Какой он? Я про Сашу.

Глеб нехотя достал свой мобильник и показал пару фоток, а Лиза увеличила изображение, но потом равнодушно вернула аппарат владельцу.

— Вообще ничего. Так странно. И что мы теперь будем делать?

— Полагаю, надо попробовать вернуть тебе память. И найти пропавшую маму. Кстати, у меня уже есть пара идей на этот счёт.

— О, спасибо, — зарделась Лиза, — что бы я без тебя делала! Так с чего начнём?

— С опроса соседей. Готова?

— Да, сейчас, — Лиза засуетилась, — только переоденусь. А есть мамино фото? Мы же будем показывать, кого ищем.

— Я нашёл паспорт в её спальне, — Глеб махнул за спину.

— Отлично! И вот ещё, — Лиза задорно указала на младенца, таращившегося на них с помятой карточки, — целых две улики. Этого пока хватит?

Глеб вдавил кнопку звонка и уставился на убогий дерматин, перетянутый заклёпками. За дверью что-то загромыхало и через минуту недовольный женский голос визгливо потребовал:

— Кто ещё там?

И сразу же внутри щёлкнуло и оттуда высунулась нервного вида особа с пучком мокрых волос на макушке и в застиранном шёлковом халате. Она подавила зевок, разглядев стоящего у порога здоровяка, и с новой, грудной интонацией с придыханием переспросила:

— Чего хотел? Зайдёшь, раз уж пришёл? — и тут соседка углядела маячившую за его плечом Лизу и поскучнела.

— Мы ищем пропавшую женщину, — Глеб показал разворот старухиного паспорта, — знаете её?

— Лицо вроде знакомое, — с сомнением протянула соседка, — а, да, точно. В квартире напротив жила.

— А вы давно здесь живёте?

— С рождения, — кокетливо сообщила женщина и перевязала поясок халата.

— Общаетесь с соседями?

— С ней — особо нет, — указала на Лизу, — а вообще-то бывает. Зависит от человека, — многообещающий вздох.

— Сможете вспомнить, когда в последний раз сталкивались с пропавшей?

— Не-а. Вот так с ходу — нет.

— А когда она сюда переехала?

— Так а чего ты её не спросишь? Это же её дочка с тобой. Или там внучка, не знаю.

— Вряд ли внучка, ей же всего сорок шесть, — Глеб потёр большим пальцем дату рождения.

— Да? А я думала, ей лет сто, — хихикнула соседка, — бабуля еле ходила.

— Так когда вы встречались?

— Дай вспомнить… Летом? Или весной? Бабуля мне обещала, что я выйду замуж за пожарного. Весёлая такая старушенция, если подумать. А ты не пожарный, случайно?

— Нет, хотя в детстве мечтал им стать, — Глеб усмехнулся.

— Жаль, — соседка метнула быстрый взгляд на Лизу, — ну так ещё не поздно передумать.

— А весёлая бабушка рассказывала ещё какие-то подробности о себе? Откуда переехала, например? И когда, кстати?

— Да вроде… года два назад, что ли… как старая хозяйка тогось…

— Я здесь лет десять живу, — вклинилась Лиза.

— Да ну? Ещё скажи, мы с тобой в одну школу ходили. Десять лет назад тут другая бабка жила, жутко вредная. А эта нормалёк была, малышню во дворе угощала конфетами. Мне вон мужика обещала. Устроить уже возгорание, что ли? А то аж заждалась.

— Не советую идти на столь крайние меры, — Глеб прислонился к косяку, — так откуда бабуля явилась? Упоминала что-то?

— Без понятия, — соседка снова поправила халат, — и вообще переезд их не помню, таскание мебели, выкидывание барахла, ремонт и вот это всё. Только то, что исчезла прошлая хозяйка и появились эти, — она враждебно зыркнула на Лизу.

— Без ремонта заехали? А вы внутри их квартиры бывали?

— Нет, а зачем? Старушенция со мной прямо тут общалась, где ты стоишь. За солью заходила. Столько раз, что я уж думала купить ей целую пачку, раз эта не может.

— А потом перестала ходить?

— Да, — удивлённо моргнула соседка, — а потом вдруг перестала. Наверное, свою соль купили? А мне не жалко было. И к старой бабке я не ходила, кстати, ну та чокнутая была, на людей бросалась.

— А у старой хозяйки были родственники? Кто занимался продажей?

— А кто же её знает? Ни разу не видела. Всю жизнь одна куковала, вот и окрысилась. Я так не хочу.

— И не будешь, — сладко пропела Лиза, — моя мать слово держит.

— Откуда ты знаешь? — резко дёрнулся Глеб. — Про мать?

— Ниоткуда, — смутилась Лиза, — это я так сказала, ну… просто так.

— Странные вы ребята, — соседка отступила и подозрительно оглядела парочку, — и вообще мне пора. Пока.