Летчик Михеев

Бобров Николай
100
10
(1 голос)
0 0

Аннотация: Повесть Н.С. Боброва "Летчик Михеев" впервые выпущена издательством "Молодая Гвардия" в 1936 году. Электронный текст публикуется впервые.

0
152
17
Летчик Михеев

Читать книгу "Летчик Михеев"




ЛЕТАТЬ!

Скучно и однообразно проходило детство Вани Михеева. С шести лет он помогал работать своему отцу — башмачному мастеру. Семья была большая — шесть человек, а заработки маленькие, едва концы с концами сводили. Учиться удавалось с большим трудом, урывками. Три года походил Ваня в городскую школу, и на этом закончил свое образование.

Однажды в раннем детстве Ваня увидел фотографию летящего человека. Это был Орвиль Райт, летавший в 1903 году на построенном им самим аэроплане. С тех пор и днем и ночью мерещилась Ване эта картина.

В 1910 году в Москве, на Ходынке, начали летать первые русские авиаторы: Габер-Влынский, Уточкин, Россинский и другие. Почти ежедневно бегал Михеев на Ходынку (жил он тогда у Сухаревой башни), садился верхом на забор или пробирался на самый аэродром и любовался полетами чудесных птиц. С Ходынки он возвращался поздно вечером и за ужином рассказывал отцу обо всем, что видел. Его рассказы "сбили с панталыку" всех соседних ребятишек, и Ваня уже не один, а во главе большой компании все чаще и чаще отправлялся на аэродром.

Тут уже все механики знали Ваню.

— Ну что, шкет, опять пришел? — добродушно спрашивали они, но разрешали рассматривать аэропланы, а иногда даже и помочь в работе. Михеев и другие ребята считали за счастье хотя бы только подержаться за крыло!

Долго приставал Ваня к одному знакомому механику, чтобы тот взял его к себе в помощники.

— Мал очень, — отмахивался механик.

Ване было тогда одиннадцать лет.

Расстроенный и печальный уходил Михеев с аэродрома. После скромного ужина он делился своим горем с отцом. Добрый старик мечтал вместе с сыном: "Хоть бы ты, Ваня, ушел из подвала, стал бы мастеровым!" Отец уговаривал Ваню уехать в провинцию, на гвоздильный завод. Отец хотел, чтобы кто-нибудь из сыновей "вышел в люди" и работал на заводе, а не в тесной и душной каморке сапожника, где он сам просидел всю жизнь. И Михеев решил ехать на завод "попытать счастье".

Проволочно-гвоздильный завод стоял в лесу, в восемнадцати километрах от железной дороги. Ване было тогда тринадцать лет, а работал он по десять-двенадцать часов в сутки. К вечеру сваливался от усталости. Единственным утешением были мечты об авиации, о самолетах, о лучшей жизни. Жалованья ему "положили" восемь рублей в месяц, жил почти впроголодь, но при получке иногда покупал книги, и больше всего — по механике.

В пятнадцать лет, после долгих просьб и угощений мастера, Ваню перевели на работу к двигателям. Работа начиналась в шесть часов вечера, а кончалась в шесть часов утра. Первое время он был уборщиком: подметал помещение и до блеска чистил металлические части машин. Но чувствовал себя счастливцем: еще бы, ведь он находится в самом сердце завода, откуда приводились в движение все станки!

"Лет пять работы — и я буду кое-что знать о двигателях", наивно думал Михеев и жадно читал о машинах все, что попадалось под руку.

В свободные от работы дни он или читал, или уходил в лес с товарищами. Как хорошо себя чувствовали малолетние рабочие, уйдя с мрачного завода! Они ловили рыбу, купались. Было жаль, когда кончался день и приходилось снова возвращаться на работу.

Непосильная для ребенка тяжесть ночной работы уже тогда определила взгляды Михеева на жизнь. В шестнадцать лет он уже знал границы доступного ему мира, разделив его на две части: хозяев и рабочих.

Он хорошо работал: сметливость помогла ему стать хорошим помощником машинисту. Вначале он только смазывал машину, потом уже разбирал ее во время ремонта, а к концу третьего года работы мог заменять машиниста. Но глаза не выдержали непрерывной ночной работы, и, заболев, Михеев был вынужден перейти опять к станку, за которым провел еще два тяжелых года.

?

Началась война. Михеев был призван на военную службу.

Зуботычины фельдфебеля, дикие окрики ефрейторов и унылое разгулье солдатских песен — все это промелькнуло, как кошмарный сон. Но худшее было впереди: после недолгой выучки молодой солдат был отправлен с маршевой ротой в окопы.

Окопы…

В глиняной, липкой, залитой кровью грязи сидели люди, обреченные на смерть. Времени для размышлений было достаточно. В окопах у Михеева раскрылись глаза на многое. Он понял, кому и зачем была нужна война.

В 1917 году Михееву удалось перейти из пехоты на военную электростанцию при штабе армии, к его великой радости, на работу к моторам. Это дало возможность познакомиться с двигателями внутреннего сгорания, построенными по тому же принципу, что и авиационные моторы. Чтение книг помогло понять теорию. К середине лета он уже был знаком с судовыми, мотоциклетными и автомобильными двигателями.

Неподалеку от станции был расположен военный аэродром.

Михеев завел знакомство с механиками и часто ходил к ним, стараясь изучить сложные авиационные моторы.

Октябрьский переворот застает Михеева в Москве. Вместе с революционными рабочими он штурмует последнюю твердыню временного правительства — Кремль.

Через три месяца после Октября Михеев поступил добровольцем в Красную гвардию, окончил ускоренные автомобильные курсы и получил назначение на московский аэродром мотористом второй категории.

Аэродром в то время располагал лишь несколькими "гробами" — самолетами и… авиационным кладбищем — грудой обломков разбитых аэропланов. Лучшими — годными к полету — считались "фарманы" — "шееломки" да вертлявые "моран-парасоли". Это было все, что получила Советская республика в наследство от царской России.

И вот бывшие "мастеровые", как называли тогда мало-мальски квалифицированного рабочего, начали работу над созданием Красного воздушного флота. Михеев пришел на аэродром с небольшим багажом знаний, но с горячим желанием научиться летать; позади оконченные им "скоропалительные" автомобильные курсы, запас кое-каких сведений об авиационном двигателе и книжные представления об аэроплане.

Все приходилось начинать "с азов". На рассвете приходил Михеев на аэродром. Под руководством механика изучал он мотор "вертушку", как называли тогда французский авиационный мотор "рон" с вращающимися цилиндрами.

На не огражденном даже забором, "открытом всем ветрам" аэродроме была расположена авиационная школа. Сюда приезжали для усовершенствования летчики, уже прошедшие учебу на "тяжелых" "фарманах" и других самолетах. Здесь они учились высшему пилотажу, умению проделывать в воздухе самые трудные приемы полета — мертвые петли, штопор, переворот через крыло.

Ежедневно совершались учебные полеты на неустойчивой машине "моран-Ж", и почти каждую неделю погибал кто-нибудь из учеников. Из нескольких разбитых самолетов собирался один, и на нем люди, беззаветно преданные революции, неустанно продолжали свою опасную учебу.

Михеев с увлечением работал в мастерских школы. Он чистил цилиндры "вертушки", из десятка старых собирал один новый мотор. Вскоре его перевели в мотористы первого разряда и наконец в старшие мотористы.

"Теперь не за горами и обучение полетам. Скоро я буду летать!" думал будущий летчик. И с удвоенной энергией изучал новые, не известные ему моторы, с любовью разбирал их, находил их болезни, лечил и снова собирал.

Окруженная огневым кольцом фронтов страна голодала. Пустели заводские цехи. Гасли топки. Полуголодные люди, сжав зубы, упорно работали. Ни упреков, ни тени недовольства. Искренно преданные делу рабочего класса, они словно привыкли к этой жизни. Работа в авиамастерских не прекращалась ни на минуту.

?

Вот идет по аэродрому друг и начальник Михеева — летчик Иван Климентьевич Поляков. На голове у него замасленная бархатная пилотка — щегольская шапочка летчиков. Одет он в брюки и френч, сшитые из старой палатки. На ногах — рваные сапоги.

Рабочий-слесарь, сын стрелочника, Поляков собственными силами выбился в люди и стал одним из лучших летчиков. Он был инструктором-учителем в этой высшей в то время авиационной школе и обучил в ней около трехсот военных летчиков.

Михееву по-прежнему хотелось стать летчиком. Много раз он подавал рапорт начальнику школы о допущении его к летной учебе. Но начальник неизменно отвечал, что Михеев "сейчас полезен как хороший механик, а будет ли он хорошим летчиком — еще неизвестно". К тому же механиков в то время было очень мало.

"Хоть и попал в авиационную школу, а учиться летать не дают", думал Михеев с горечью. Он часто просил дружески расположенного к нему Полякова:

— Иван Климентьевич, поучи летать!

Поляков неизменно отвечал:

— Вот чудак! Да нешто ты не знаешь, что не на чем у нас тебе учиться? Ведь нельзя же сразу садиться на "моран-Ж"! Люди годами к нему готовятся, "фарман" шестнадцатый и двадцатый проходят, и тридцатый разведывательный, и "сопвич", и "моран" рулежный нюхают. Да ты что, семи пядей во лбу, что ли?.. Уж чисти лучше свою "вертушку", — заканчивал он под добродушные смешки мотористов.

Михеев вздыхал и принимался за свое дело.

"Правильно-то это правильно, — рассуждал он, — и в школе из первого класса в последний сразу не перепрыгнешь. Но все же я хочу быть летчиком

и должен им стать!"

И он стал летчиком. Помог ему в этом тот же Иван Климентьевич.

Частенько в свободное от работы время Михеев летал с ним на Москва-реку купаться. Для них такие воздушные прогулки были все равно, что поездка на трамвае, который, кстати сказать, в то время не ходил. Тесно и неудобно было сидеть в маленьком самолетике. Его сиденья были расположены так близко, что Поляков сидел почти на коленях у Михеева. Михеев видел его спину и затылок. Рулевое управление было одно и расположено так неудобно, что управлять им с заднего сиденья было невозможно… Михеев досадовал, что самолет не имеет вторых рулей, как это бывает на учебных самолетах. Если бы было второе управление, тогда можно бы и на "моран-Ж" учиться летать!

Однажды после купанья они лежали на песке. Разговор шел о полетах, о теории авиации.

— Вот ты хочешь учиться летать, — говорил Иван Климентьевич. — А знаешь ли ты теорию авиации? Это, брат ты мой, серьезная вещь: нужно знать и математику, и физику, и многие другие науки. Предположим, тебе придется не только мотор починить, но и самолет переделать, например капитальный ремонт произвести. Разве ты справишься с этим? А в наше время, когда летаем на барахле, мы все должны уметь делать…

Михеев ответил Ивану Климентьевичу, что теорию он и раньше учил и сейчас учит. Но, зная хорошо моторы, он все же не знаком с самим самолетом и с наукой о его наивыгоднейшем построении — с аэродинамикой. Если бы ему самому пришлось переделать самолет, то вряд ли он справился бы с этой работой.

Многозначительно улыбнувшись, Поляков ответил:

— Кто знать, Ванюшка, может, и справишься…

И тут же у Михеева мелькнула мысль: "А что, если взять и переделать "моран-Ж" на учебный самолет? Тогда бы я мог учиться летать на нем!"

Но он ничего не сказал своему другу, решив сначала обдумать и взвесить все шансы за и против.

?

Михеев уселся за книги. Он плохо знал математику, и это сильно мешало. Регулярно изо дня в день изучал он теорию полета и в результате упорной учебы выяснил задачу, которую надо было разрешить.

Скачать книгу "Летчик Михеев" бесплатно

100
10
Оцени книгу:
0 0
Комментарии
Минимальная длина комментария - 7 знаков.
Комментариев еще нет. Вы можете стать первым!
КнигоДром » Современная проза » Летчик Михеев
Внимание