Сама себе фея

— Ну конечно, а ты как думала? — широкая улыбка, ласковые карие глаза. Парень занимался борьбой, заочно учился в институте и работал в мастерской.

— Юр, а когда забирать?..

— Мы её ещё и не разобрали, а ты уже… Надо ж просушить, потом я её всю промажу, чтоб коррозии не было, и она ещё сохнуть будет. Делов тут много, Марусь, так что не рассчитывай на быстро, минимум недели две-три. Главное, что она уже здесь, и мы будем её восстанавливать.

***

Мария много раз пожалела, что послушала соседа и написала письма с жалобами. Если местная прокуратура завернула дело по-быстрому, то написанное президенту письмо спустилось в левобережную администрацию и не давало там покоя, по-видимому, никому. В один прекрасный день приехала инспектор по делам несовершеннолетних с милиционером. А Саша в это день не пошёл на работу и напился.

Это был кошмар в голове и чувствах Маши. Сначала она хотела, чтобы муж подождал за двором с другой стороны, когда уйдут органы опеки, но Санечке не сиделось: он то прибегал — замёрз, то убегал — согрелся, и она поняла, что это плохая затея. Тогда Маша положила его в одной из комнат внизу и наказала, чтобы не шевелился.

Инспектор была приятная девушка, посмотрела всё от начала до конца и заглянула во все уголки. Каким-то чудом не пошла в ту самую комнату. На вопрос о муже Маша бессовестно соврала, что на работе. И вдруг открывается дверь и выходит царём её Саша в труселях! Маня возжелала моментально провалиться сквозь все слои Земли-матушки и сгореть в ядре планеты.

— А вы говорите, что на работе! А он прячется в комнате, — повернулся милиционер к женщине. Маша начала лепетать что-то про вернулся с работы, не заметила.

— А чего это прячусь? Я в своём доме! Где хочу, там и есть! — продекларировал, покачиваясь, полуголый Александр и демонстративно ушёл обратно в комнату, не забыв напоследок хлопнуть дверью.

Маша глубоко вздохнула и подняла глаза на женщину в погонах.

— Часто он пьёт?

— Нет.

— Понятно.

Ушли. Маня села и расплакалась. Много думалось матерным текстом. Оглянулась. В доме есть всё. Не было ещё туалета и ванной. Они только поставили пластиковые окна на первом этаже, сняли одеяла и всякие тряпки с расколотых окон, что были раньше, и сквозь которые уходило всё тепло. Саша начал сам ставить подоконники. На них у Маруси всегда было много цветов. Красивая тюль, на полах везде ковры, чтобы босым ножкам детей не было холодно. Тесновато, да — три комнаты внизу и одна большая — наверху. На это лето у них с Сашей большие планы: построить пристройку, там будет и ванная и туалет и гостиная, и станет дом больше. Если сейчас отберут детей — зачем всё это? Наконец-то своё жильё! Спустя двенадцать лет скитаний по квартирам, районам города, городам России и не только. Столько усилий. Ради чего?

Маша курила одну сигарету за другой. На пороге с улицы так и не смогли выдрать изо льда кучу тряпья, которым обкладывали дверь, когда прибывала вода. Женщине показалось, что это было в какой-то прошлой жизни. Она разозлилась, зарычала, начала кричать и отдирать все тряпки. Царапала пальцы в кровь об лёд, но не чувствовала, орала и, ревела одновременно, на коленях выцарапывала покрытую льдом ткань из земли. Пока не выдохлась и просто без сил осталась сидеть, всхлипывая и рассматривая кровь на руках. В который раз её накрыло чувство отчаяния, бессилия и безысходности. «Возьми жизнь в свои руки», — вспомнились слова Леси. Вот взяла, а толку? Женщина вздохнула, встала совершенно опустошённая. Ей так хотелось отдохнуть. Просто лечь и читать, спать, и чтобы её никто не трогал.

«Я так устала», — подумала она совершенно безразлично, даже не чувствуя эту усталость. Внутри было пусто и холодно. Вот бы сейчас кто-то обнял и пожалел. Бабушка умерла. Мама никогда её не чувствовала так, как хотелось. Внутри Маруси был лёд, как на улице, чтобы ничего не чувствовать, так легче.

Заглянула к Саше — конечно, теперь он спал крепким сном младенца. «Очень вовремя», — пробормотала Маша безразлично.

***

Потом Маруся узнала, что инспектор написала очень хорошую характеристику и по условиям проживания, и им, как родителям. А через неделю её вызвали в отдел полиции к инспектору по делам несовершеннолетних.

Мария всегда искренне недоумевала, почему в милиции в кабинетах ремонт прошлого века: обои всегда свисали оторванными кусками, по стенам и потолку шли неприятные жёлто-коричневые разводы. В кабинетах всегда было настолько тоскливо и уныло, что хотелось реально поднять голову и завыть на одинокую, печально свисающую на проводе без плафона, лампочку. Не спасало положение и кресло, которое, кажется, успело постоять во всех кабинетах и просто никак не могло добраться до мусорки: кому-то становилось его жалко, и забирали в кабинет. Продавленное практически до пола; когда садишься на витиеватый узор велюра в ожидании мягкости, то зад там не обнаружит даже пружин — в пятую точку врезался деревянный каркас, человек складывался практически пополам, и становилась понятно, почему подлокотники были погрызаны: скорее всего кто-то доставал себя из этого грубого кенгурятника зубами в прямом смысле слова. Можно было сесть на краешек и просидеть в положении натянутой струны со страхом превратиться в позу эмбриона. Такая вот современная пытка.

Поэтому Маша села на железный стул — от него не ожидалось никакого подвоха. Инспектор выглядела дружелюбно, и Маня внутренне выдохнула, так как шла сюда с такой кашей в голове, что буквы мыслей убивались друг о друга.

— Мария Александровна, я буду с вами откровенна. Я у вас была, видела ваш быт, вы — абсолютно нормальная семья. Но у меня поручение из нашей администрации. Если вы не закроете рот, то изъять у вас детей. Если у вас условия проживания соответствуют, то почему вы жалуетесь, а если нет, значит — изъять, до улучшения условий. Всем абсолютно всё равно, что у вас утонуло, и что поломалось из-за воды. Нужна тишина.

— Да я уже не рада, что написала письмо. Замучили проверками абсолютно всех, даже кто ни сном ни духом — никак не найдут крайнего. Я благодарю вас за участие.

Машка шла по двору отдела. Вокруг было красиво от пушистого снега, на берёзах кое-где до сих пор оставались яркие жёлтые листья, и их солнечные пятна добавляли света в пространство вокруг. Красивые стройные милиционеры курили кучкой и громко хохотали. Мыслей не было. Была усталость и непонимание происходящего. Крайних левобережная администрация нашла.

***

МЧСники приезжали постоянно. Привезли берёзовых дров. Жар от них был необыкновенный, пока берёза не закончилась, да и много-много лет спустя Маше казалось, что жарче, чем те дрова, ничто не горело. За водой она постоянно каталась с ними, пока ей не сделали машину. Приезжал их самый главный. Разговаривали. Все эти мужчины были открытые, отважные. В глазах читалось так много, что хотелось плакать и радоваться одновременно. От их взгляда становилось тепло внутри и надёжно снаружи. Они искренне сопереживали и участвовали в жизни Маруси почти месяц.

Однажды позвонили и попросили приехать. Дали прочитать письмо, в котором они обвинялись в халатности и бездействии и ещё много чего было написано — крайние нашлись! У Машки аж дыхание перехватило:

— Это же неправда! Это неправда! — женщина смотрела на взрослого мужчину, в глазах которого были растерянность и непонимание. Он пожал плечами:

— Как-то так. А вы можете написать, как было на самом деле? У нас под увольнение командир попадает.

Мария тогда впервые столкнулась с железной бездушной и совершенно нелогичной машиной законодательства. Она написала и оставила им письмо. Потом приехала домой и написала президенту. Написала всё, как было. Написала, сколько внимания и заботы её семья получала от славных искренних мужчин. Написала, что губернатор выплачивал всем, кто пострадал от половодья, пусть и только тем, кто был здесь прописан.

Тогда её в последний раз вызвали в администрацию левобережного района. Машка так устала от всех этих вызовов на ковёр, проверок — уже не было сил ни моральных, ни физических. Но её позвал главный по району МЧС. Просторный светлый кабинет. Портрет президента и икона.

— Вот вам деньги. Вы же знаете, что губернатор выплачивает всем?

Маша тогда не знала:

— Вы столько помогали, у меня нет слов, чтобы передать, сколько благодарности в сердце к каждому из вас.

— Мы здесь не можем перепрыгивать через должность. Только снизу и по ступенькам вверх. Поэтому зачастую и остаёмся людьми.

Спустя время Маруся узнала, что губернаторские деньги автоматически приходили людям на карточки. Выходит, старший инспектор достал из своего кармана и отдал ей пятнадцать тысяч рублей.

Так всё и написала. Где-то через месяц заехала в главное здание МЧС. Ребята сказали, что увольнять никого не стали, но выговор влепили. Мол они должны были предупредить, что пойдёт вода, и вывезти их семью оттуда. Но они не знали, что на дачах живут люди. Да и вообще большой вопрос мучил всех участников этой ситуации: откуда появилась вода? Два раза за три дня! Это не были талые воды. После этого инцидента такой «большой воды» не было ещё два года. Потом появилась снова при всяких разных странных обстоятельствах, но Маруся и Саша уже знали, чего ждать, и всегда были готовы.

***

В апреле того же года всё как-то вдруг расцвело вокруг. Казалось, что цвело всё просто необычайно чудесно, в цветах были все деревья, соловьи пели так прекрасно, что перехватывало дыхание. Маня никогда, оказывается, не слышала соловьёв до этой весны.

Маша и Саша стояли, обнявшись, и смотрели на необычайную красоту природы вокруг, слушали соловьёв. Молчали. Они постоянно думали в последнее время, что делать с жильём: продавать или нет. Если продать, то потом за эти деньги ничего не купить.

— Давай не будем, — одновременно сказали мужчина и женщина. Они ещё крепче обняли друг друга.

Это удивительное волшебное место осталось их счастливым домом навсегда.