Поцелуй мамонта
- Автор: Ярослав Полуэктов
- Жанр: Современная проза / Альтернативная история / Славянское фэнтези
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Поцелуй мамонта"
Жмёт руки за самые удачные и редкостной, борцовской красоты броски. Потрескивают в эти минуты интеллигентские и военные косточки. Ему, как достойному и абсолютно справедливому человеку, любят поручать судейство.
— Я бы тут перекинул. Не явь! — говорит Федот Иванович авторитетным тоном, — но! — тут он обычно делает паузу и поднимает к небу убедительный перст, — решайте сами! Я только эксперт.
Кубик стоит на едва срезанной вершине. Это уникальный случай, и точных правил про это не прописано.
— Юридический казус — морталес!
— Нет, — говорят ему, склонясь коллективом к центру игры, — тут ближе к пятёрке.
— А я говорю: это ближе к двойке ровно на пол — градуса. Потому, что у стола уклон. А полградуса в такой ситуации — несчитово.
Вот так глазомер!
Кто — то приставляет к кубику рёбра ладоней и пытается вычислить градус эмпирически.
От прерывистого дыхания и толкотни спорный кубик шатается, вертится и падает на грань. Выпадает двойка. Но, приходится действительно перекидывать.
— Я же говорил! — удовлетворённо хмыкает Федот. — Старших надо слушать: они ботвы не скажут.
«Ботва» — заимствованное у Долбанека слово. Но, Серж не обижается. Он даже рад, что его лексикон постепенно внедряется в толпу и тем увеличивает собственную значимость.
Дед Федот, цедя, выпивает чарочку, и так же незаметно, как всегда не прощаясь по соображениям конспирации, исчезает.
И снова продолжается праздник.
Словом, испытывался там весь тот родной и импортный арсенал питейного гульбища, что вместе со ссыльными революционерами, начинающими террористами, опальными дворянами и нашкодившими государственными чинами плавно и навсегда переехали из столиц в глубинку.
И уже не понимали посетители: то ли они зашли в провинциальный кабак, то ли они в Питере. Или, сидя в Макао, как в давешнем году у шикарных казиношных вертелок, гребут и тут же пропивают синие, красные, чёрные фишки.
Позже, слегка повальяжив и перекурив, кто пустую трубку, а кто самокрутку в мундштуке, вновь смыкали лбы.
Снова кидали кости, считали бронзовые углубления, складывали в уме цифры: почти мгновенно, будто самые быстрые счётные машинки.
Бранились и матюгались сердечно и со злостью. Смеялись над промахами и вылетами кубиков с игровой территории под соседние столы.
Разминая скрюченные от усердия руки, заполняли результатами брани изрешечённые квадратами блокнотные листки и салфетки.
Проигравшему ставились шутливые щелбаны. На деньги играли редко и ставки делались копеечные.
И, радуясь по — детски, вспоминали двухгодичной давности рекорды и невероятные случаи.
— А помнишь, а помнишь!
— О— о— о!
— А это… а стриты подряд два круга шли, а вместо «тюрьмы» помнишь как в «свободу» записал, а как все шестёрки выпали три раза подряд!
— Фишки — шутихи принёс, ах же ты сволочь!
— И молчал, сволота такая! Издевался.
— Надурить хотел.
— Ха — ха — ха.
— Селифаний с Мойшей сделали.
— Руки у них золотые.
— Руки у них жуличьи!
— Пиратская порода.
— Сабатини! От «собаки».
— От саботажа, дурья твоя башка.
— Ха — ха — ха.
— А нуль, помнишь, как ты в премию добавил? А я тебя поймал, помнишь же?
— О— о— о!
— Со мной так больше не шути! Я — адмирал Ух — Каков! Могу, если что, и в глаз!
— Ха — ха — ха! В глаз… Да ты и в слона с трёх метров не попадёшь.
— Хочешь, проверим?
— Слона где найдёшь?
— Зачем слона, давай сразу в глаз.
— А ты не расширяйся понапрасну… перед мастером «д' жанра».
— До моего д'оживи.
— Сами таковские!
— Ёкских мы кровей.
— Ёкчане чоль?
— Пройдохи!
И так сидится по трое суток подряд.
Фотография этой исперва упомянутой, известной двойни уважаемых клиентов с приспущенными штанами, держащихся одной рукой за столб, другой за кран личного водопровода, на фоне распряжённых, косматых лошадей в забралах, не единожды попадала в оппозиционную газетёнку «Нью— Джорск новостной» в статью «Как у нас иной раз ведут себя разнузданные гости из столичного Ёкска».
Или в следующий раз: «Как деньги портят хороших с виду людей».
Или так: «… поэтому г— н Долбанек С.П. привёз с собой из г. Ёкска три новых лавки с резными спинками взамен попорченных им давеча при показе борцовских приёмов шести венских стульев…»
Местных военных, гражданских чинов, мещан, запосадских, курящих и не курящих, исключение на предмет «избранных доутрешних клиентов» не касается.
И, вообще, казалось бы, какой прок охранять малоимущих, часами лежащих в тарелках, в облитых пивом штанах, с летающими по залу подобно космическим пришельцам предметами:
— Эй, половой! Гарсон! Молодой! Офици… словом, мужик, мадам, Кутерина! Мне ещё пару…
Чего «пару» иной раз выпадало из головы: «Позже подойди».
Забывалось и значительное: покормить бедную лошадку, стреноженную и пришпиленную к коновязи, послать мальчишку — гонца до дому, чтобы испросить у истосковавшейся супруги десять копеек на последний шкалик. Одолжить денег тут можно только у самого себя.
Гони алкашей, и всё тут!
С богатыми по — другому! Заколебали уже их часы в залог, шарфы, перчатки, вышедшие из моды, но по — прежнему не дешёвые цилиндры индпошива, закладные на дом, позолоченные шпоры, серебряные колокольца, резные дуги, кожаные плётки, бочки с капустой, высушенные крокодилы, зубатые сомы, астролябии, кактусы и попугаи… Ещё бы каменную статуйку с Пасхи припёрли! Дед Федот… Так этот как раз смог бы. Он на Пасхе, говорит, побывал и мерял истуканов деревянной линейкой с бечёвкой. А немцы металлическими приборами… И размеры у немцев оказались неправильными: идиоты: металл — то на солнце расширяется.
Да вот беда: пьёт совершенно маленько, и никто его не видел охмелевшим!
Учитель! Обследователь неизвестного и тайного. Важный человек! Пример остальным.
Места для заложенного добра уж нет в шкафчиках, полках, на стенах, а долги так и не возвращаются.
Растёт коллекция невозврата!
Хорошеет интерьер не по дням, а по вечерам.
5
Долбанек с Долларом каждую встречу строят планы, собираясь посетить обмусоленную на перспективу неутомимую общественную любовницу, а также содержательницу весьма весёлого и слегка законспирированного заведения высшей категории с пятью звёздами на каждой бутылке, с тремя на каждой двери, с двумя на каждой единице постельного и кружевного бабского белья, с одной, обыкновенной, тощей — притощей, зато раскалённой деревенской звездой под каждой юбкой.
6
Речь в последнем звёздном упоминании идёт о деловой, далеко не бедной, но весьма умело скрывающей свой расходно— доходный баланс леди Вихорихе в знаменитом её приюте для страждущих любви и очарованных гостеприимством странников.
Официально то заведеньице называется «Хотелем Таёжным». А согласно сарафанной рекламе, попросту говоря «в народе», это «Таёжный Притон».
Отстроен хотель в лесу, стоит хотель на берегу полноводного ручья. На карте ручей зовётся рекой Чик.
Чик (а их в земстве не много и не мало: ровно шестьдесят шесть; мы об одной такой ещё услышим, запоминайте) вливается в Баба — Чику. Эта старушка всего одна.
Одинокая Баба — Чику непринуждённо, с высоты птичьего полёта падает, губя пустоголовых нерестовых вместе с их обречённым на загубление потомством, в большую, неразливанную сибирскую реку Оба — На!
Полно у Вихорихи не только спальных мест, но и вечного строительства. Окружены деревянные трехскрёбы начатыми пристройками, незаконченными флигельками, хламовниками, заполненными лесной дрязгой.
Нет — нет, да занимается какая — нибудь опилочка весёлым языком пламени. Нет — нет, да уголёк выпадает то из камина, то из печи, и греет, и сверлит через железо упорно, неслышно, тайно дубовую плаху. Выпархивает вместе с горячими, мерцающими ночными светляками дым из трубы.
Но, Бог и домодельный — из — под топора — «Тотем Тайги», что приякорен шпильками и цепями к воротам, стерегут, охраняют Вихориху.
Ни разу пока не случилось большого пожара: так, по мелочам — конюшенка, сарайчик, курительный павильонишко: в трёхскрёбах куренья вообще запрещены. И то хорошо для нас. А то и нечего было бы сказать о деревянном Вихорихином дворце. И, кстати, негде было бы переночевать зимой и погреть озябшие косточки беглому каторжному племени.
Тропинку шириной в Сибирский тракт протоптала эта паскудная категория казённых бегунов от закона. Благодаря Вихорихе ударяться в бега стали не только в сезон. В сараях Вихорихи наряду с обычным деловым скарбом хранятся отпиленные зимние цепи и кандалы со ржавыми гирями.
Надо сказать специально для читателей — иностранцев, основательно пудря им мозги, и чтоб не подумали плохого, и чтоб не прописали в злопыхательской вражьей газете лишнего, что курьёзная русская Каторга со столицей Поселение — На это вообще отдельная курортная страна, обустроенная монархами себе на пользу (ради спокою) и непорядочным гражданам для их же блага.
А бегство из такого курорта — сплошная прихоть: никто не держит любезного каторжанина там: хочешь, живи, не хочешь — иди.
Желаешь — ходи в рудник, устал — отдыхай на лесоповале, надоело однообразие — плотину строй.
Прекрасная рабочая сила там! Работают не за деньги, а для души.
Едут и едут туда целыми составами, телегами, санями, пёхом, сотнями и тысячами душ, семьями, холостыми, молодыми, здоровыми, побитыми, брюхатыми, с младенчиками, виновными, грешными, обманутыми, оговорёнными, случайными, заслуженными.
И впрок приглашённых тоже бывает.
Не хватает гостиничного типа бараков для всех приезжих.
Коли сбежишь до гостеприимного миллионного Ганга — а это далековато, — за это только спасибо.
Но: редко кто добегает до места мировой реинкарнации.
Полиция делает вид, что ловит избранных счастливчиков, чурающихся местной фортуны.
Количество невозвращенцев растёт. Следовательно надо расширять штаты и повышать зарплату служивым, а также всей конной жандармерии.
В Каторге и Поселении — На текучка, увеличивающаяся в каждые пять лет: со всяким беглым (а бегают они традиционно партиями, а не поодиночке, как раньше бывало) освобождаются места «для свежих».
А потребность в отсидочных местах с каждым годом и с десятилетием растёт. Надо прорезать канал от Оба — Ны до Елисейки, надо вспять повернуть какую — нибудь злосчастную реку, надо вскипятить какое — нибудь холодное море, напоить всю Землю Байкалом и осушить кусок тундры под запланированную дорогу на Ледовитый океан.
Дел в этих неосвоенных краях много: надо продырявить тоннелем вставшую поперёк торгового пути Гамбург— Прохоровка — Токио гору, по выгодному курсу променять Аляску, побить китов, вытащить из них ус и вытопить жир, слегка потоптать Чукотку, накормить моржей, котиков, оленей, уссурийского тигра, потопить без приказа сверху такой нужный японцам Варяг, подружиться с Китаетибетом, поделить Курилы, начать копать мамонтов, никель, аурум, снарядить аврал и поглядеть на дыру в Тунгусске, замостить новые ямы и искусственные насыпи свежими шпалами и новым железом. Покричать лозунгов. Потом забыть всё это. Положить на всё сверху! Повоевать вдоволь! Устроить мировую пожню. Покосить лишние головы.