Никогда не занимайтесь сексом со своим эксом

Никогда не занимайтесь сексом со своим эксом
Китти Френч

— Мне все равно, что он подписал контракт! Либо уходит он, Арт, либо я — все просто.

Арт решил заменить Стэнли в последнюю минуту и почему-то из всех мужчин на земле он выбрал именно Рубена Тернера! Стэнли — ведущий актер в постановке «Вест Энд», в которой я играю главную роль и должна практически его трахнуть, что в принципе нормально, ведь я актриса и могу абстрагироваться от всего. И даже смена актера в последнюю минуту не должна быть большой проблемой, за исключением одного маленького факта — когда-то я была замужем за Рубеном Тернером. Ни за что в жизни я не буду заниматься с ним сексом, в том числе и симулировать секс в трусиках, которые будут плотно на мне сидеть.

Черт возьми! Возможно, я когда-нибудь смогу оценить иронию того, что играю главную роль в спектакле под названием «Никогда не занимайтесь сексом со своим эксом», но явно не сегодня.

Глупый, тупой Стэнли! Кто, твою мать, катается на лыжах за пару недель до того, как сыграть главную роль в одной из самых долгожданных постановок года «Вест Энд»? Многие месяцы мы репетировали, и теперь все идет псу под хвост из-за какого-то придурка на лыжной трассе, благодаря которому Стэнли теперь в гипсе от самого бедра и выбит из строя на ближайшее время.

Я бы не возражала, но он был чертовски горяч и называл меня пустышкой, и это понятно, так как я, скорее всего, выносила бы ему мозг у всех на виду каждый день в течение следующих трех месяцев.

Но это… три месяца работать бок о бок с Рубеном… Я не могу этого сделать. И не буду! В конце нашего брака он вел себя, как придурок по отношению ко мне.

У него сексуальный ирландский акцент и сверкающие карие глаза. Женщины сходят по нему с ума настолько, что их нижнее белье словно испаряется только от одного его взгляда в их сторону. Я устала от этого.

Мы были слишком молоды для брака. Об этом говорили все и были совершенно правы. По правде говоря, Рубен уехал, когда ему предложили безусловно потрясающую работу в Голливуде, но некоторые обстоятельства заставили меня остаться здесь, в Лондоне.

О, какое-то время мы старались поддерживать отношения. На самом деле старались, у нас был виртуальный секс по Скайпу и всякие разные вещи типа этого… по правде говоря, это было забавно. Но веселье быстро прекратилось, когда Рубен переехал в Африку для шестимесячной съемки высокобюджетного фильма. Плохая связь и красивые коллеги-звезды, в конце концов, погубили наши отношения. Мы были вдали друг от друга на протяжении двух лет, в результате чего между нами появилась огромная пропасть, в которую мы оба и упали. Или упал он. Затем Рубен захотел оттуда выкарабкаться, прося меня о помощи и моля принять его обратно, чтобы снова жить вместе. Он пошел бы на все, лишь бы не расставаться.

И знаете, как я поступила? Я послала его ко всем чертям. И нисколько об этом не жалею. Если однажды Рубен позволил себя соблазнить, то это повторилось бы снова. Я всегда напоминаю себе, что спаслась от сердечной боли, послав его в тот день.

И вот мы здесь, за неделю до премьеры, и из всех претендентов, кто привел бы меня к большому успеху, по словам режиссера, Рубен смело подменил Стэнли и спас этот чертов день. А ну-ка, посторонись, Николас Кейдж! У моего бывшего мужа всегда был комплекс супергероя.

— Лизетт, нам невероятно повезло, что у нас есть он, — отчитывает меня Арт, словно маленького ребенка. — Его актерским способностям нет равных, и ты не можешь отрицать, что мужчина выглядит на сцене сногсшибательно, — широкая рубашка развивается вокруг Арта, когда тот уходит с важным видом и начинает кружить вокруг декорации.

«Рубен и в постели тоже сногсшибателен», — думаю я, а после одергиваю себя, что так легко об этом вспоминаю. Однако не отрицаю этого; никто с тех пор не смог заставить меня чувствовать себя так, как это делал Рубен. Когда мы только поженились, две пары соседей съехали из квартиры рядом с нашей, и я не сомневаюсь — это из-за того, что мы громко и часто занимались грязным, сумасшедшим и прекрасным сексом.

Если бы в этой обшарпанной квартире с одной спальней у нас были люстры, то я уверена, что они тряслись бы из-за нас.

— Ты же знаешь, что мы были женаты, да?

Арт делает взмах рукой в воздухе — 'comme ci, comme ça,' (прим. перев.: в переводе с франц.: и что?) жест, который меня раздражает. Ему хорошо быть беспечным, ведь не его сердце под угрозой.

— Кажется, уже сто лет прошло, — он закатывает глаза в стиле скучающего подростка. — И вообще, хорошо, что у вас, ребята, есть какое-то прошлое. Это добавляет остроты, — Арт пожимает плечами, нисколько не сожалея.

— Остроты? — рычу я. — Да я скорее подолью яда ему в чашку с кофе. Вот, что может произойти.

Арт ухмыляется, довольный, как слон.

— Мне это нравится, — говорит он, потирая руки в предвкушении. — Так что все, девочка, соберись и веди себя хорошо. Он прочитает сценарий сегодня в самолете, а репетиции начинаются завтра. Взбодрись.

Арт практически делает пируэт, когда спрыгивает со сцены, оставляя меня одну. Завтра. Завтра Рубен будет на этой сцене вместе со мной.

Что совсем не укладывается в моей голове. Для меня эта пьеса большая возможность, и я не могу сейчас от нее отказаться. Я бы в любом случае не смогла этого сделать. Тогда бы пострадала моя репутация, а я слишком много работала, чтобы все бросить.

Но каждый вечер работать рядом с Рубеном? Серьезно?

Я роюсь в шкафчике в поисках бренди, который по сценарию хранит там персонаж Стэнли. На самом деле в этой бутылочке не должно быть крепкого алкоголя, но Стэнли продолжает заменять холодный чай на спиртное, и сейчас я очень этому рада.

Эта пьеса… невероятно интимная. Всего два героя, только я и Стэнли. Хотя, теперь, кажется, только я и Рубен.

Я не видела его более пяти лет, но помню свои последние слова, сказанные ему, так ясно, словно это было вчера.

— Вали отсюда, Кот в сапогах. Иди по своему золотому пути, который ты выбрал и посмотри, куда он тебя приведет. Только не возвращайся сюда снова, поджав свой старый, огромный хвост, потому что я повешу большой чертов знак «проход запрещен» и буду сначала стрелять, а потом уже спрашивать.

Этот разговор нам не помог, так как Рубен на самом деле был одет в костюм Кота в сапогах. Или возможно он был Д’Артаньяном или кем-то в этом роде, но на мой взгляд, он выглядел для всего окружающего мира так, словно отчаянно собирался попасть на сцену детского спектакля. О да, он выглядел именно так. И как вы думаете, он хоть раз пришел, чтобы испытать мой дробовик после того дня? Нет, конечно. Ни разу.

Рубен исчез из моей жизни, больше похожий на джинна из бутылки, чем на Кота в сапогах, чтобы больше никогда не возвращаться. До сегодняшнего дня. Именно в тот момент, когда я собираюсь сыграть самую сложную и самую важную роль в своей жизни. Боже, я уже нервничаю. У меня практически истерика, и я прикладываюсь к бренди прямо из бутылки, что, с какой стороны не посмотри, не очень хороший способ взбодриться.

Следующим утром я специально медленно иду на работу. Не хочу встретиться с Рубеном перед спектаклем в своей гримерной для откровенного разговора или бездушного рукопожатия. Дело в том, что я все еще на него обижена. Очень сильно обижена в основном потому, что после его ухода никто так и не сумел сделать меня счастливой, никто не смог возбудить меня так, как он, и никто, кроме Рубена, не доводил меня до бешенства.

А знаете, что? Мне нравится моя нынешняя жизнь. Мне не нужна драма, и мой «парень» на батарейках не вынуждает меня вопить от разочарования. Он никогда не заставляет меня выкрикивать его имя от обжигающего удовольствия или горько плакать, хотя слез счастья тоже не бывает, но хватит об этом.

Не поймите меня неправильно, я хочу быть профессионалом, но единственное, что я планирую сказать ему на протяжении всей этой постановки — это слова из сценария. Чьи-то слова. Не мои. И уж точно не хочу услышать ничего от него.

Вообще-то, у меня есть план. После бессонной ночи, доедая тост с джемом этим утром, я пришла к заключению, что лучший способ пережить сложившуюся ситуацию — представить, что он — Стэнли.

Здорово. Я справлюсь.

Черт. Но Рубен не Стэнли, и мне будет тяжело.

Он только что вышел на сцену и ни за что в жизни я не смогу представить вместо него кого-то, кроме Рубена-Секса-На-Палочке-Тернера — моего бывшего мужа, любимца миллионов женщин и даже нескольких мужчин за его сексуальное тело и убийственную улыбку. Я не могу дышать. Никто не заметил? Позовите врача, позвоните в скорую, вызовите священника! Я, черт побери, не могу дышать, люди! Я что, умираю? Поворачиваюсь и стараюсь выровнять свое дыхание, поскольку Арт представляет Рубена всей группе. Он подходит к каждому, пожимая руку или целуя в щеку, и обменивается с ними улыбками. Рубен всегда такой. Всегда легко сходится с людьми, заставляя их чувствовать себя, словно каждый из них особенный, хотя в комнате полно людей.

Рубен приближается ко мне.

«О Боже, только не подходи».

К сожалению, он не слышит мой внутренний монолог и направляется в мою сторону. Может убежать со сцены? Я могла бы, но тогда я привлеку внимание к себе, к нам, а я не хочу, чтобы это произошло. О, я в курсе, что все знают о нашей с Рубеном истории. Конечно же, знают. Несомненно, это были самые обсуждаемые сплетни в кафетерии сегодня, и я уверена, что не схожу с ума, когда говорю, что этим утром в театре персонала намного больше, чем должно было быть. Господи Боже, да здесь практически столько же народа, как в ночь премьеры спектакля.

«Давай, возьми себя в руки, Лиззи», — настраиваюсь я и заставляю себя расправить плечи и не обращать внимания на перешептывания.

Рубен по-прежнему приближается. Между нами остается три человека. Два человека. Один человек. Это похоже на самый мучительный процесс подсчета овечек перед сном. Черт, сейчас я бы предпочла оказаться в постели, проваливаясь в сон, чем быть здесь на сцене, собираясь встретиться со своим бывшим мужем в первый раз за несколько лет.

— И ты, конечно же, знаком с Лизетт, — громко кричит Арт и практически толкает Рубена на меня, пока я не делаю шаг назад, чтобы не столкнуться со своим бывшим мужем.

Я поднимаю взгляд на его лицо. Он опускает свой — на мое.

«Не смотри на меня так, словно я особенная и единственный человек в комнате, я на это не поведусь».

О, Боже. Я что, единственный человек в комнате?

— Да, — говорит Рубен. — Мы с Лиззи давно знакомы.

Киваю и стараюсь слегка улыбнуться, но на самом деле это больше вызывает боль, так как я очень сильно сжимаю челюсть. Я ничего не отвечаю, потому что это будут слова не из сценария.

Такое чувство, что каждый в этой комнате смотрит на нас с некоторой заинтересованностью, и я отказываюсь плодить еще больше сплетен.

— Тогда, знакомство окончено, — громко и весело произношу я, хлопнув в ладоши для пущего эффекта, и отступаю вглубь сцены. — Давайте перейдем сразу к делу, у нас много работы и очень мало времени. Начнем с самого начала?