Дамасский жасмин

Глава 1

Спустя год

Мужчина прошел в погруженную во мрак комнату. Она слышала его шаги, что отражались звонким эхом по мраморному полу еще в коридоре, невольно содрогнулась. Когда дверь распахнулась, пропуская его внутрь и вмиг наполняя ее легкие пряным, маскулинным запахом парфюма, ее кожа покрылась мурашками. Поза была несколько неудобной. Девушка стояла на коленях уже с получас. Руки покорно заведены назад, голова опущена. Густые волосы собраны в высокую прическу. Тело украшено черным сексуальным бельем, аппетитно обнимая лентами– бандажами ее тело, подчеркивая его достоинства…

Услышала его дыхание. Шумное, порывистое. Ему явно нравилось то, что он видел…

Подходит близко. Так, что она видит его идеально начищенные черные ботинки, но поднять голову не решается. Чувствует жар его тела, даже через преграду делового костюма. Его прикосновение к ее голове, пальцами вниз по шее.

– Ты была хорошей девочкой, Люльти? – спрашивает хрипло, не ожидая ее ответа.

В такие минуты он не разрешает ей говорить. Только стоны… Или «господин» в момент достижения оргазма… Нет, ей нельзя называть его по имени… Сейчас нельзя…

– Твоя вчерашняя выходка заслуживает наказания, девочка, ты это осознаешь?

Снова тишина. Она лишь кусает пухлую нижнюю губу. Капризно, вызывающе, соблазнительно. Он видит это. Заводится еще больше. Член нетерпеливо рвется из штанов.

– Я сидел на важных переговорах, а ты отвлекала меня своими провокационными фото… Чего ты добивалась, отправляя мне такое?

Как же хрипло он говорил… От одного этого голоса у нее внутри все переворачивалось в предвкушении…

– Я соскучилась, господин… Вы за всю поездку прислали мне всего три сообщения… Мне хотелось привлечь внимание…

– Тсссс, – перебил он ее одновременно и шипением, и нажатием большим пальцем на губы, – разве я разрешал тебе говорить?

Его голос был жестким. Даже бьющее волнами тока возбуждение, несколько отступило на фоне этой жесткости. Амаль глубоко выдохнула. Она нарушила важное правило… Его правило… А он ненавидел, когда кто– то осмеливался действовать не по установленным им правилам…

– Дерзкий рот…– размазывает слюну по ее аппетитным ждущим губам. Глубоко, хрипло дышит, – который нужно хорошенько наказать.

Она почти не дышит от волнения и предвкушения… От этого нестерпимого, влекущего и одновременно пугающего предвкушения… Слышит лишь звук расстегиваемой молнии. Еще мгновение – и ее губ касается головка его члена, горячая, влажная… Бесцеремонно проталкивается внутрь, и тут же, не давая ей возможности привыкнуть, адаптироваться, пускается в развратный, порабощающий танец. Он двигается грубо, она умело принимает его в себя, для собственного удобства кладет руки на его бедра, но он жестко одергивает ее словами.

– Руки назад. Я не позволял тебе касаться меня.

Этот животный акт длится несколько минут. В комнате слышны мужские сдавленные стоны и характерные звуки, которые еще больше делают его озверевшим от порочности всей ситуации. Наконец, накатывает долгожданное облегчение. Громко рыча, он мощно изливается в нее, в этом как раз не спешит, наслаждаясь щедро предоставленной теплотой ее рта и мягкостью губ… Мужское дыхание с каждым вдохом становится все спокойнее и ровнее. Он выходит из нее, размазывая свое семя по припухшим губам. Наслаждается идеальной картиной покорности… Уже не такой голодный, не такой остервенелый от желания…

Мгновение – и атмосфера вокруг меняется. Фахд хлопает в ладоши, зажигая неяркий свет, чтобы дать возможность их глазам привыкнуть после обволакивающей темноты. Опускается перед женой на колени. Нежно целует в губы, не отрываясь от нее, тянется рукой к брошенному, на стоящей рядом банкетке, пеньюару. Так же бережно накрывает ее плечи.

– Как я скучал, малышка Люльти… Думал, умру, пока долетим из этой гребанной Японии…

– Хороший способ продемонстрировать свою тоску по мне, – саркастично улыбается, поднимаясь, наконец, с колен.

Он помогает ей, придерживая.

Неодобрительно цокает языком.

– Почему ты опять стоишь коленями на голом полу? Разве я не учил тебя класть специальную подушку? Это больно, травматично, к тому же ты можешь застудить суставы, Амаль…

– Все нормально… Так я… Лучше вживаюсь в роль что ли…– улыбается смущенно.

А он снова придвигает ее к себе…

– Извини, но мне это было нужно… После тех твоих фото и видео я просто думать ни о чем не мог, кроме как о твоем ротике… Захотел тебя так, жестко, без прелюдий… Но… сегодня ночью, любимая, я буду самой нежностью… – почти невесомо касается ее шеи, целует, порхая губами по атласной коже.

Амаль резко притягивает его к себе.

– Никаких «Извини», Фаххуд, ты прекрасно знаешь, мне самой это дико нравится… И к тому же я… Не хочу нежно… Хочу тебя глубоко в себе… – прижимается к нему еще ближе, – это ты получил только что разрядку, а я чертовски хочу тебя, муж… В следующий раз, когда ты снова свалишь от меня почти на неделю, я куплю себе фаллоимитатор…

– Сучка…– выдыхает ей в губы, снова наливаясь возбуждением, – разве ты не помнишь, что тут, – накрывает руками ее промежность, – могу быть только я…

– Но тебя там нет… Уже неделю… – обиженно, но при этом провокационно, трется о его руку.

Фахд прекрасно понимает недвусмысленный намек. Резко прижимает ее к стене. Одним выверенным движением оказывается внутри, даже не удосуживаясь попробовать ее пальцами, открыть для себя. Она мокрая, дьявольски мокрая.... Девушка протяжно стонет и резко подается бедрами ему навстречу. Амаль так напряжена и голодна, что уже после нескольких резких, размашистых движений, ее, наконец настигает долгожданная разрядка. Сладко, облегчающе, обжигающе… Так, как нужно…

Вот теперь они на одной волне. Стоят несколько минут, обнявшись. Восстанавливая дыхание…

– Хочу тебя себе на несколько дней, Фахд… Чтобы никого рядом… – тихо дышит в его грудь. Целует ее непроизвольно, играя с черными завитками на идеальном мускулистом рельефе.

– Как бы я этого хотел… Обещаю, в конце месяца я украду тебя и себя у этого мира… Уедем вдвоем куда захочешь… А сейчас. Сейчас придется несколько дней поторговать лицом…

– Понимаю, – вздыхает она спокойно.

Они выходят из комнаты, направляясь в свою основную спальню. Теперь, уже полностью спокойные, максимально расслабленные… Способные говорить, как адекватные, деловые люди…

– Как прошло открытие школы для палестинских беженцев?

– Все хорошо. Ты наверняка видел фото и пресс– релиз. Хороший проект… Рада, что мы за него взялись…

– Это не мы взялись, Люльти. Это, ты нашла его, среди сотен других пустых предложений, увидела в нем потенциал. Я горжусь тобой. Все, что бы ты ни делала, имеет успех…

– Перестань, здесь моей заслуги мало… – смущенно отвечает девушка.

Фахд берет ее лицо в руки. Поднимает на себя так, что их глаза пересекаются.

– Никогда еще рейтинги правящей семьи не были столь высоки, малышка… Ты самая популярная женщина в Эмиратах. Тебя любят, как родную… И это только потому, что ты – это ты… Горжусь тобой.

Девушка, отвечает благодарностью, в виде глубокого, интимного и очень нежного поцелуя. Она тоже им гордится… Ее жизнь возможно и непроста, в ней есть много клякс «на полях», о которых не принято говорить, но когда он вот так близко стоит, прижимая к себе, все тяготы отходят на второй план…

– Не хочу отрываться от тебя, малышка, но нужно отъехать, переговорить с отцом. Японцы предложили несколько многообещающих проектов. Целесообразно устроить быстрый брейн– сторм, а вечером я буду весь твой…

– Да, конечно, – понимающе кивнула Амаль.

Амаль

Уже через пару минут, девушка стояла под расслабляющими струями воды, думая о них… После той сумасшедшей ночи в шатре, перевернувшей все в ее жизни, определившей дальнейшую судьбу, прошло больше года… А супруги все еще не могли утолить жажду друг по другу… Ярко горели… Здесь, под теплыми, обволакивающими струями воды, наедине с собой, когда можно было снять с себя все реальные и условные короны, когда можно было вновь почувствовать себя девочкой Аммули, она могла себе признаться, что старалась для него… Старалась быть хорошей женой, достойной Его женой. Во всех смыслах…

Давала ли ему все, что он хотел? Муж утверждал, что да… И Амаль верила ему. Очень старалась в этих отношениях, возможно, в этом был секрет. Впрочем, как и он… Вот только, если старания Фахда сводились к тому, чтобы позволять жене чувствовать себя максимально любимой и реализованной, то в ее случае, постоянным «дамокловым мечом» над ней висела идея– фикс, что до нее ему было дозволено намного больше… Непроизвольно в голову то и дело лезли мысли о том, что мужчина, познавший вкус стольких женщин, рано или поздно пресытится одной… Это как гурман, которого заставляют все время есть пусть и первоклассный, но один и тот же стейк… И тогда, она захотела все время меняться для своего гурмана, постоянно удивлять… Амаль старалась давать ему это «больше». Но главное, это нравилось ей самой…

О том, что в Фахде присутствует доминант, Амаль поняла еще в их медовый месяц. Они занимались сексом много и по– разному. Красиво, нежно, грубо. Чаще грубо, и не только потому, что страсть достигала точек кипения не только потому, что никак не наступало насыщение, после долгой, фееричной прелюдии, последовавшей после его поспешного сватовства… Иногда, Фахд специально создавал провокационные ситуации, которые показывали его самого деланно сердитым, и эту жесткую энергетику он сразу стремился впустить в их близость, заставляя Амаль виновато подчиняться его воле. Возможно, были бы они на разной волне, не приемли девушка таких поползновений, ее восприятие такой ситуации было бы негативным, но… Такая резкая форма его полового поведения тоже сильно ее заводила. Нет, она не хотела видеть его таким всегда, но… в те разы, когда между ним происходили подобные инциденты, она чувствовала удовольствие по– особому пикантно, по– другому… Опытный Фахд не мог этого не увидеть.

Она помнит этот разговор, как вчера…

Они сидели у костра, смотря на звездное небо. Медовый месяц, как и предложила Амаль, проходил в его особняке. В пустынном оазисе, совершенно сказочном месте, более напоминающем марсианские пейзажи из фантастических фильмов, потому что здесь–то они на самом деле и снимались– красные пески, причудливой формы скалы из песчаника, удивительные редкие растения… Но все это осталось там, при свете солнца. Сейчас же были только они вдвоем, тишина пустыни и звездное небо, такое близкое и такое волшебное в этой Его Вселенной… Рука Фахда блуждала по ее оголенному бедру, после очередного жаркого соития. Каждый вечер он отпускал прислугу в город, предоставляя этот мир только им одним… И сейчас, они были только вдвоем, на многие километры, как в первый свой раз… Голые, уставшие и довольные… Укрытые лишь покровом ночи…

– Тебе нравится моя грубость, Люльти… – откровенно, не ходя вокруг да около, произнес Фахд задумчиво. Он, как всегда, не спрашивал. Констатировал…