Любовь не считается

3

Все началось несколько месяцев назад на мой день рождения, когда я поняла, что так жить нельзя.

Пониманию сильно способствовало три графина того самого космополитена, две лучшие подруги и страшная цифра двадцать девять на масленом и совсем не пышном торте.

Двадцать девять было гораздо страшнее, чем тридцать. Потому что три и ноль — это уже все. Безвозвратно. А за год до этого вступает в ход страшная генетическая программа с жутковатым названием «Что я должна успеть до тридцати».

В «успеть» у меня были свой дом, любимое дело, муж и минимум один ребенок…

— В принципе, реально, — пьяно протянула Светка, затягиваясь. Курить на кухне я разрешала в исключительных случаях — но сегодня он и был.

— Что реально? — уточнила Любаша. Маленькая, смешливая, единственная из нас в постоянных отношениях — не сказать что идеальных, но хотя бы предполагающих регулярный секс и подарки три праздника в году.

— Реально успеть, — энергично кивнула Светулик, едва из-за этого не свалившись со стула.

Я только закатила глаза

Конечно, за двенадцать месяцев и не такое успевали — вон, кому-то нескольких дней хватает государство развалить, а тут всего лишь муж и ребенок. Но суть в том, что и у развала и у мужа должны были быть хоть какие-то предпосылки.

Бойфренд, например.

Победа в конкурсе Мисс Мира…

— Сайт знакомств! — хлопнула ладонью по столу подруга. — Проблема же в чем, ик? Не в том что ты плохая, а в том, что они не видят, какая ты хорошая. Да и как увидеть, если только и шмыгаешь по маршруту работа-дом, ик. А вот если ты познакомишься…То всё-о…Сразу поймут какое сокровище им досталось, ик…

— Если так все просто, что ж ты сама этим не пользуешься? — сварливо уточнила Люба.

— Так я же еще не дошла до ручки! То есть до кондиции… — пожала плечами Света, которая была младше нас на два года, о чем постоянно и напоминала.

В общем, допив графин, мы отправились на дело.

Подобрали самую симпатичную фотку, купили премиум-использование и, глумливо хихикая, заполнили анкету и тесты — поскольку отвечали мы на вопросы по очереди, а Светку еще и периодически выключало и включало в самое неподходящее время, то личностью я согласно тестам получилась весьма неоднозначной.

Но, хотя бы. «для серьезных отношений» и со «знанием английского языка».

— И запомни, — девочки уже стояли, покачиваясь, на пороге моей квартиры. — Во-первых, завтра у тебя начнется новая жизнь. А, во-вторых, с тебя не меньше ста попыток…

— Почему сто? — щурилась я в полутемной прихожей, мечтая рухнуть на кровать и отключиться.

— Потомушта это науууучно обоснованный метод, ик, — продолжала наставления Света. — Слышала что британские ученые установили, что из ста пр-р-роцентов минимум один работает?

— В какой области-то? — попыталась я поймать эту гениальную мысль.

— В любой, — отрезала Светка. Они ушли, а я завалилась спать.

А на следующий день моя жизнь и правда изменилась… Ну, может не изменилась, но, определенно, сайт и «женихи» наложили на нее отпечаток.

«Ты написала про серьезные отношения, но ты же просто потрахаться, как и я, да?» сообщила мне еще ночью попытка номер один. Самая короткая, кстати. Потому что я ничего не ответила.

А потом пошло по нарастающей, касательной и под откос. Ну, в смысле, по-разному.

Нет, меня не начали осаждать принцы с кольцами наперевес.

Зато, происходящее частично поднимало настроение. Как и увеличивало знания психиатрических диагнозов.

Кто-то торчал на сайте ради рыбалки и соревнования.

Кто-то, настроенный весьма романтично, расспрашивал о планах на жизнь, а потом просил мою голую фотку, чтобы было понятно, стоит ли нам встречаться.

Кто-то разместил анкету на спор. Кому-то и правда хотелось женского тепла, а еще горячих ужинов и возможности делить квартплату.

Я честно поддерживала переписку. А с некоторыми претендентами на мою половину квартплаты мы даже встретились.

С «номер семь» приятно было общаться в сети и все бы сложилось замечательно, если бы он не приложил к анкете свое фото двадцатилетней давности. Если это вообще было его фото… И лысоватый мужчинка под пятьдесят с наколками на пальцах не смог исправить впечатление от своего вранья ни роскошным букетом, ни пафосным и полупустым рестораном.

«Номер четырнадцать» оказался таким же, как на фото. Говорил так же, как писал. И даже не лез ко мне под юбку, чего я, если честно, немного побаивалась, когда принимала его приглашение «в кино на последний ряд». Он закончил МГУ, работал экономистом, выплачивал ипотеку и четко знал, чего хочет от жизни. И был очень милым. Очень-очень.

В общем, да. вы правы, секса он со мной не захотел.

— Импотент?

— Девственник?

— Голубой?

Наш чат взрывался от предположений.

Я же просто надеялась на смертельную болезнь.

И смирилась, когда спустя четыре свидания он пригласил посмотреть фильм к себе домой — «Ага!» закричали подружки и отправили меня брить ноги — и мы действительно смотрели фильм! И когда я сама потянулась его поцеловать, уставился на меня, как Русалочка на повара из суши-бара.

Но самым разочаровывающим оказался «номер двадцать один».

Я затрепетала уже когда увидела его роскошную машину и почувствовала классный запах мужского парфюма — ни машине, ни парфюму названия я не знала, но полюбила заранее. Он юморил так, что я хохотала до колик; уверенно держался на дороге, цитировал «Облачный атлас» и отвел меня на выставку современного искусства, где угостил кофе и шампанским.

А примерно за секунду до того, как я окончательно влюбилась, проворковал в телефонную трубку:

— Я уже скоро. И вина не забуду купить, и сыр…

Я напряглась.

И голосу, и этой фразе. А потом решительно спросила:

— Подружка?

— Друг, — мой кандидат широко улыбнулся и достал гигиеническую помаду. Ну чтобы у меня не оставалось сомнений, что «друг». А потом добил жизненно важной информацией. — Мне вообще без разницы — друг или подруга. Но сейчас лучше добавить в нашу компанию все-таки подругу — Алекс довольно ревнив по отношению к другим мужчинам.

И выжидательно уставился на меня.

А я вдруг осознала, что как-то не готова к такому резкому разнообразию в своей однообразной жизни.

И, неловко попрощавшись, сбежала.

Самым перспективным виделся «двадцать шестой». Это был второй иностранец, с которым я начала переписываться, и самый мой длительный роман по переписке — почти несколько месяцев мы обсуждали все на свете, обменивались фотками и взглядами на жизнь и планомерно подбирались к намерению встретиться — а когда подобрались, он предложил мне купить билет и прилететь к нему.

Я и прилетела…

И сидела сейчас завтракала вовсе не с ним. Что ничуть меня не расстраивало.

По сути, за последние годы передо мной был самый живой и настоящий мужчина в моей жизни. При этом настолько роскошный, что я уже всю руку в синяк превратила, пытаясь до конца проникнуться уверенностью, что он и правда существует и дело вовсе не в четвертом коктейле из загадочного бара.

Блондина звали Антон.

И это было самое замечательное имя, потому что не было ничего более подходящего чем оно, когда надо что-то стонать во время оргазма.

Ант-о-он.

Да-да, у нас снова был секс перед тем как мы, наконец, выбрались на улицу Я, конечно, хотела просто помыться, но такой вот вариант, когда он придерживает меня под задницу, а мои ноги, скрещенные на его бедрах, подрагивают в такт толчкам, меня тоже вполне устроил.

Как и его взгляды сейчас, которыми он сопровождал каждый кусочек, отправлявшийся мне в рот.

И его желание тискать меня, когда мы ехали в вагоне метро на Бейкер-стрит, где я еще не успела побывать.

И его зубы, покусывающие мне ухо в баре Vertigo 42, где была, пожалуй, лучшая обзорная площадка Лондона, в котором опять — вот удивительно — шел дождь.

Он рассказал, что в последние два года увлекся штангой и татуировками, за что его семья издевается над ним и называет звездой Инстаграмм, хотя он там даже не зарегистрирован.

Я рассказала, как в пятом классе стащила у мамы перекись, потому что Наташка Фомина, натуральная блондинка, заявила мне, что я страшная, и мне хотелось доказать обратное. А потом и правда ходила страшная — с облезшей-то головой и торчащими во все стороны соломенными иголками.

Он поделился историей из детства про своего кота, которого они с братьями решили превратить в породистого, но вместо этого получилась такая жуть, что напугала соседку по лестничной площадке, та от неожиданности села, выпустив из рук два ведра, полных мусора — причем не слишком твердого — и весь оставшийся день им пришлось отмывать подъезд.

Я же рассмешила его историей про юбку, точнее, про ее отсутствие — однажды я так торопилась на экзамен в универе, что забыла ее надеть. И только когда залетела в аудиторию и скинула пальто, чтобы подойти к столу и взять билет, это обнаружила.

Профессор тоже…обнаружил.

— Уверен, ты получила отлично, — смеялся Антон. — Ноги у тебя потрясающие.

Мы задавали друг-другу всякие глупые вопросы и получали остроумные ответы.

И я чувствовала себя так, будто знаю его уже тысячу лет.

Пожалуй, только два вопроса у нас остались не отвеченными.

Это когда я ляпнула, чем же он таким занимается, что может позволить себе снимать и содержать огромный лофт с несколькими спальнями.

А он попытался уточнить, что я имела в виду, когда заявила ночью, что мой двадцать седьмой оказался самым офигенным — заявила, вырубилась и захрапела.

Еще два вопроса мы так и не решились задать.

«Что ты вообще делаешь в Лондоне?»

И «Как мне сделать так, чтобы ты меня не отпустил никуда?»

Мы гуляли. Лопали все подряд — ни он, ни я явно не сидели на диете.

Целовались как ненормальные, отчего у меня губы стали в два раза больше.

А потом он затащил меня в какой-то симпатичный магазинчик, где было все — от шуб убитых чебурашек до кружевного белья — и зажал там в примерочной. И чтобы мне не было стыдно перед насмешливой продавщицей, купил умопомрачительный лифчик, состоящий из нескольких ниточек, ярко-желтый свитер, такие же тени для глаз, а еще рваные джинсы и косуху.

И рюкзак, в который мы скинули все сувениры, покупка которых развернулась в промышленных масштабах.

Мы почти не отрывались друг от друга за ужином. А потом в такси, которое вел недовольный таксист — надеюсь, не тот же самый.

Мы так и зашли в дом — сплетенные в одно целое. И едва не рухнули на лестнице, ведущей наверх. А потом обоюдно решили, что на лестнице у нас еще не было.

Антон задрал мою юбку, отодвинул полоску белья и вошел в меня сразу двумя пальцами. И когда я выгибалась, стонала и била пятками по ступенькам, ловя болезненно-сладкое удовольствие, двигал ими со все возрастающим темпом, кусая за соски и выцеловывая шею, пока я не закричала и не задохнулась от нахлынувшего одуряюшего оргазма.

Потом мы поменялись местами. Он прилег на ступеньки, помог мне спустить его джинсы и, откинув голову, искренне и громко выругался, когда я начала насаживаться на него ртом, выцарапывая одной мне известные руны на бедрах и поглаживая почти невидимую дорожку волос.