И солнце погаснет

========== Пролог. Сын профессора ==========

Эта ужасная во многих аспектах история началась с разговора в пустом кабинете первого июня две тысячи пятидесятого года. Тайлер Осгуд, человек ещё молодой, но с усталым болезненным взглядом и первыми морщинами вокруг глаз, которые были признаками его тяжëлой судьбы, сидел в гордом одиночестве в кожаном кресле. На бледное лицо падал зелёный свет голографического экрана.

–… В результате были убиты двое человек. Никто из так называемой красной бригады, причастной к убийству, комментариев не даëт, — едва слышно прочëл Осгуд. Впрочем, было неудивительно, как подумал Тайлер тогда. Красная бригада была одной из любимых у премьер-министра Киллиана Кайдо, и он бы ни за что не допустил, чтобы их посадили.

От неприятных мыслей Тайлера отвлëк звук чьих-то шагов. Кто-то быстро приближался к двери кабинета. Осгуд прислушался. Первый шаг, второй, третий… На десятом неизвестный остановился, должно быть, чтобы поискать пропуск. Или взломать систему. Секретный штаб казался хорошо защищенным, но Тайлер никогда не был в нëм по-настоящему спокойным. К счастью, пришëл всего-то Ханс Гордон — глава банды, работавшей на Тайлера. Некая пародия на красную бригаду Кайдо, только, как считалось, приверженцы справедливости. Гордону было немногим больше двадцати, и в штабе его звали Разрушителем. Не за то, что он что-то разрушил, если не считать постройки и машины Киллиана, а за большой рост и мощное телосложение. Ханс носил плащ на голое тело, так что его широкая грудь и кубики пресса были видны хорошо.

— Мистер Осгуд? — спросил Гордон немного удивлëнно. — Разве сегодня Ваша очередь дежурить в штабе?

Тайлер отрицательно помотал головой и откинулся на спинку кресла. Его и Ханса отделял длинный белый стол с многочисленными компьютерами.

— Я просто задержался за изучением одного дела… — Осгуд быстро перевëл взгляд на единственный работавший в тот момент экран чтобы пройтись по статье в последний раз, когда случайно заметил одну строчку. — Подожди-ка. У Джона Ямано сын стал главой убойного отдела?

— Джон Ямано — это тот учëный, которого Кайдо похитил лет десять назад?

— Он самый, — Тайлер пропустил строчку про «Джон Ямано погиб в авиакатастрофе», потому что прекрасно знал, что случилось в небе в тот день. Осгуд пристально посмотрел в зелëные глаза Гордона и впервые за день улыбнулся. Улыбка вышла вымученной, но вполне искренней.

— Ты понимаешь, что это значит? — голос стал подрагивать от волнения. Тайлер не мог от переполнявших его мыслей, которые, казалось, полезут из черепной коробки, совладать с собой.

— Это шанс повернуть игру в нашу пользу, — ответил Ханс, полностью повторив то, что возникло первым делом в голове Тайлера.

========== Часть 1. Ахиллес ==========

Убойный отдел занимал подвальное помещение большого, но старого здания полиции. Он не считался престижным с тех пор, как в кресло премьера сел Киллиан Кайдо. В подвале постоянно пахло пылью и сгоревшей проводкой. В жару там было душно, а стоило наступить зиме, становилось холодно. Раньше в помещении хранили всякие пожелтевшие от времени бумаги, никому уже ненужные, диски, словно подарок из начала века, и старые компьютеры. В конце концов, всë это отправилось в мусор, но никто не удосужился устроить генеральную уборку. Роботы довольно редко ездили в подвал, потому что спускаться нужно было по крутой железной лестнице, на которой часто падали даже люди.

Ван Ямано занял свой маленький личный кабинет, больше похожий на кабинку туалета, первого июня две тысячи пятидесятого года. До того он работал за одним из многочисленных столов, стоявших в ряд в хорошо освещëнной широкой части подвала, и чувствовал себя тем компьютером, что перерабатывался сейчас где-то на заводе Токио. Впрочем, с переездом в кабинет чувства не изменились. Ямано лишь отгородился стеной от других, разделявших его мысли о собственной ненужности.

— Обустроился уже? — Кацу равнодушным взглядом лениво скользнул по маленькому деревянному столу, на котором еще ничего не стояло, и, усиленно делая вид, что он не при чем, достал из коробки фотографию Вана с отцом. Ямано молча пожал плечами. Он не хотел спешить. Кацу все понял без слов и ушел, напоследок бросив:

— Ты думаешь, что сможешь что-то изменить? Я сомневаюсь.

Ван действительно хотел. У него был план, как вернуть былую славу медленно угасающему отделу, но Кацу своими словами что-то внезапно перевернул. Никто не верил в Вана, и реплика Уокера в который раз это подтвердила. Все уже смирились со своим положением, а если не все, то большинство. Так уж устроен человек, что он к любому дерьму привыкает, теряя всякое желание что-то поменять, лишь бы не потерять оставшееся. Ямано, продолжая думать об этом, копался в коробке. Почти на самом дне, под дешифратором, лежал маленький, с ладонь, белый робот с желтыми глазами, красным плюмажем на шлеме и копьем в руке. Ван достал его осторожно, словно тот был хрустальной вазой, и долго смотрел. Воспоминания о прошлом хлынули быстро, как будто поток воды, прорвавшийся сквозь трещину в дамбе.

***

Вану было одиннадцать. Несмотря на наказ отца, он тихо вошел в кабинет и первое время не мог привыкнуть к темноте. Единственным источником света была настольная лампа, рядом с которой, сильно сгорбившись, сидел Джон Ямано.

— Что ты делаешь, пап? — спросил Ван, подойдя ближе. На столе лежали какие-то детали, инструменты, чертеж.

— Да так, ерунда, — Джон с улыбкой махнул рукой, Ван видел свое удивленное лицо в стеклах его очков. — Это тебе подарок. Его будут звать Ахиллес.

— Кто такой Ахиллес?

— Это великий воин прошлого. Мать сделала его неуязвимым, но было у него одно слабое место. Вот здесь, — отец указал себе на пятку, подняв ногу. — Туда его поразила стрела.

Ван тут же перевел взгляд обратно на чертеж. Он еще ничего не понимал, но ему уже хотелось увидеть этого Ахиллеса.

***

Ван поставил робота на стол и, сам не понимая этого, улыбнулся. Раз уж даже у такого великого воина было слабое место, оно есть и у системы Кайдо.

***

Домой Ван возвращался почти в ночь. Улицы Токио горели, все сверкало и сияло: вывески магазинов, фары мчащихся автомобилей, реклама, окна домов. Ямано жил в квартире на самом последнем этаже, которую купил сам после смерти матери. В старом доме все напоминало о ней, и ему казалось, что она сейчас вернется, а порой вечерами распространялся запах карри или жареной рыбы. Невозможно. Жить было невозможно. Ван сменил обстановку на тесную квартирку с новой мебелью.

Раздумывая о своëм новом жилище, Ямано не заметил, проходя мимо тëмного переулка, хрупкую женскую фигуру. Однако незнакомка прервала поток его мыслей самым наглым образом, точнее схватила за рукав и резко потянула на себя.

— Ван Ямано? — спросила она хрипло, будто после долгого бега ещё не смогла до конца совладать со своим голосом. Ван не успел ответить, как женщина продолжила, скорее всего, даже не нуждалась в подтверждении своей догадки, но не знала как иначе начать разговор.

— Слушай меня внимательно. Возможно, ты плохо меня помнишь, мой дорогой, но я Рина Ричардсон, секретарь твоего отца, — она ошибалась. Ван хорошо помнил тогда ещё совсем молодую Рину, еë добрую улыбку, ласковый голос, произносивший вечно в их разговорах «мой дорогой». Сквозь тьму переулка Ямано не мог хорошо разглядеть женщину, но где-то в глубине души уже понимал, что это она. Те же очки, те же тëплые нотки в голосе.

— Мисс Ричардсон… Но… Вы же…

А ещё Ван помнил, что она разбилась в той же авиакатастрофе, что и отец. Они летели вместе. Однако воспоминания уже настойчиво твердили: «Это Рина, это точно она», — а здравый смысл молчал, на то он и здравый.

— Твой отец любил капучино из «Старбакса», мечтал о старом «Форде» и подарил тебе Ахиллеса, — ответила Рина, ни разу не поколебавшись. Это была абсолютная правда, неизвестная отчасти даже его жене. — В той, скажем так, катастрофе мы с мистером Ямано выжили. Не буду вдаваться в подробности, у меня мало времени, но я попрошу тебя об одной услуге.

Рина вынула из кармана что-то маленькое и вложила в ладонь Вана.

— Здесь гибель всего человечества и маленький секрет Кайдо. Распорядись этим грамотно.

Где-то вдали, сквозь шум машин и гомон людской толпы, послышалась полицейская сирена. Рина напряглась.

— Я думала, у нас будет ещё время. Жаль, что ты переехал, мой дорогой, я слишком много времени потратила, чтобы разыскать тебя. Этого разговора не было.

Рина убежала дальше по переулку, а Ван засунул нечто, что она окрестила гибелью человечества, в карман джинс и отправился домой. Голова шла кругом. Ямано чувствовал, что у него выбили землю из-под ног. Он был уверен в том, что отец и Рина погибли больше, чем в том что два плюс два равно четыре. Хотя, если подумать об авиакатастрофе, которая произошла десять лет назад, находилось множество несостыковок. В силу возраста и накатившего отчаяния Ван не размышлял об этом. Отца нет — и всë. Но… Но об авиакатастрофе, где погибло столько учëных, довольно быстро забыли. Всего пара выпусков в новостях, странная запись с чëрного ящика, неподробная съëмка с места крушения. Возможно ли, что это всë инсценировка? Несколько журналистов уже выдвигало подобные теории, но впоследствии они отказывались от своих слов, находя новые аргументы против. Полиция официально заявила, что катастрофа была, и неверующие окончательно успокоились или ушли в подполье, потому что слишком уж большим был авторитет главы — Шейна Осгуда.

Зайдя в маленькую прихожую, заставленную коробками со всяким хламом, который давно пора выбросить, Ван включил свет. Единственная лампа под потолком часто мигала, но работу свою выполняла хорошо. Ямано вынул непонятную вещь, данную Риной, и долго разглядывал. Это был небольшой пузырëк из толстого стекла с горстью таблеток внутри. Ничего необычного, как казалось на первый взгляд. Убрав «подарок» в карман домашних брюк, в которые успел переодеться, Ван вышел в узкий коридор, а затем на кухню.

Если бы только мать, приверженец домашней еды, знала, что в двадцать девять Ван будет питаться чем попало, еë бы хватил удар. Ямано не мог ещё готовить сам, не вспоминая о ней. Да и времени и сил не всегда хватало.

Внезапный телефонный звонок отогнал мысли. Взяв телефон одной рукой, мужчина быстро посмотрел на дисплей — начальство.

— Да, мистер Аэрон, — ответил Ван. После смерти Шейна Осгуда главой полиции стал Дэвин Аэрон, человек невероятно спокойный и сдержанный, редко бывающий в плохом расположении духа. Он был полной противоположностью экспрессивному Осгуду, но при этом являлся ставленником Кайдо.

— Мистер Ямано, Вы наверное уже ушли, — на том конце послышался негромкий, но твëрдый низкий голос. — Хотел сказать, что отчëт по делу об убийстве тех трëх человек на Камадзава Дори я жду послезавтра.

— Хорошо.

Ван повесил трубку. Отчëт был уже почти готов, так что сокращение сроков на два дня не было препятствием.