Я иду за тобой

Обновлённый и посвежевший, я умостился в кресле с чашкой ароматного саган-дайля для подкрепления сил. Есть не хотелось вовсе.

Я взял со стола обсидиановые шарики и начал медленно вращать их в ладони, погружаясь в ощущения. Сначала послышались голоса — далекие и невнятные. Затем, словно из тумана, постепенно стали проявляться образы: просторный холл, кафельная плитка с причудливыми узорами на полу и винтовая лестница, спиралью уходящая наверх. Образы из воспоминаний Олега накладывались на картинку явного мира — таким образом я одновременно воспринимал два пространства. Зацепившись вниманием за винтовую лестницу, я целиком ушел в нужное мне воспоминание.

Четверо оперативников — трое в форме полиции и один в штатском — топтались возле входной двери. В нескольких шагах от них стоял Олег — в свободных домашних штанах, белой футболке, со свойственным ему хитрым прищуром глаз.

— Олег Игоревич Яровой? — начал беседу мужчина в штатском.

— Чем обязан? — Олег сделал крайне заинтересованное лицо.

— Капитан Рыльский, Следственный комитет, — мужчина предъявил удостоверение. — Вы задержаны на основании сто тридцать четвертой статьи Уголовного кодекса по подозрению в половом сношении и иных действиях сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста. Вы имеет право…

— Не утруждайте себя, капитан, я прекрасно знаю свои права, — бесцеремонно перебил Олег, буравя его взглядом.

— Что ж, прекрасно, — правоохранитель, казалось, ничуть не смутился, достал из кармана бланк и протянул Олегу. — У нас также имеется ордер на обыск. Прошу содействовать следствию.

— Пройдёмте в мой кабинет, — учитель кивком указал на лестницу. — Вас же интересует компьютер?

— Ведите, Яровой. И без фокусов.

Лестница, пронзая потолок, поднималась на высоту третьего этажа и вела непосредственно в кабинет учителя.

Сразу за Олегом, практически наступая на пятки, держался комитетчик. Двое полицейских выждали несколько секунд и лишь затем последовали за Рыльским. Третий остался внизу.

Я наблюдал за подъёмом со стороны, держась в воздухе параллельно лестнице.

До конца подъёма оставалось несколько ступенек, когда Олег неожиданно пошатнулся и, перевесившись через перила, рухнул вниз. Какое-то время стояла гробовая тишина, затем раздался голос капитана:

— Кириченко, — обратился он к стоявшему внизу оперативнику, — проверь у него пульс.

Полицейский приблизился к телу Олега и прикоснулся пальцами к шее.

— Не прощупывается, товарищ капитан.

— Вот чёрт! Вызывай скорую.

Усилием мысли я остановил воспоминание и отмотал обратно — за несколько секунд до того, как Олег упал с лестницы. Теперь я расположился так, чтобы видеть и учителя, и следовавшего за ним Рыльского. Камера, мотор! Половину пути ничего особенного не происходило. Но вот капитан сунул правую руку в карман пиджака и извлёк небольшой блестящий цилиндрик, похожий на шприц без иголки. Рука чуть качнулась вперед, цилиндр слегка коснулся икры Олега. Учитель пошатнулся, будто потерял равновесие, и… Стоп.

Вернувшись на несколько мгновений раньше, я слился с телом учителя. «Пять, четыре, три…» — Олег вёл обратный отсчет. Резкий укол в ногу взорвался адской болью. Меня потянуло в сторону, бросило на перила… понесло куда-то с бешенной скоростью… удар… мрак…

Я рывком выскочил из воспоминания. От резкого возвращения тело тряхнуло так, что оно чуть не вывалилось из кресла. Я задыхался, сердце рвалось наружу, а сознание заволокло кровавым туманом, в котором пульсировала единственная мысль: «Убили! Убили, суки!»

***

Вечером следующего дня я сидел на лавочке в Таврическом саду, наслаждаясь не по-осеннему тёплой погодой. Ветер гонял по дорожке листву, игриво шуршал в золотистых кронах деревьев. Народу в это время практически не было, только справа за кустами слышался заливистый женский хохот, перемежавшийся повизгиванием — веселилась молодёжь.

Вот показался парень в сером кенгурятнике с накинутым капюшоном, из-под которого виднелись солнцезащитные очки, неспешно проплыл мимо, но вдруг резко свернул в мою сторону и уселся рядом.

— Ты, как всегда, вовремя, — усмехнулся я, глядя прямо перед собой.

— А ты внезапен, как понос после бутылки молока вслед за селёдкой, — ровным голосом пошутил мой визави. — Дим, что за срочность?

Из внутреннего кармана плаща я достал сложенный вдвое лист А4 и передал собеседнику.

— Завтра утром это должно быть во всех новостных лентах. Устрой шумиху, как ты умеешь.

Парень пробежал глазами листок, взглянул на меня, затем ещё раз на текст, словно пытался сопоставить услышанное с прочитанным.

— Меня не волнуют твои мотивы, — неуверенно начал Макс. — Но… сведения из надёжных источников?

Я выдержал паузу, по-прежнему всматриваясь куда-то вдаль.

— Более чем.

Затем снова полез в тот же карман, вытащил белый пухлый конверт и положил его рядом с Максом.

— Завтра утром, не перепутай.

Я поднялся и решительно двинулся к выходу из парка.

Дома я сразу начал готовиться к следующему погружению: сходил в душ — смыл с себя всё лишнее, отключил все возможные средства связи, плотно задёрнул тяжёлые синие шторы и застелил кровать свежим бельём. Разделся догола — лишние физические раздражители ни к чему — и забрался под тонкий мягкий плед.

Охотничий азарт распирал. Зверь рвался наружу, и он был голоден. Я размыл внутренние барьеры и подался навстречу, сливая воедино наши сознания. Внизу живота разлилось тягучее удовольствие. Да начнётся охота!

Сперва нужно взять след. Обсидиановые шарики покоились на бархатной подстилке на прикроватной тумбочке. Физический контакт был необязателен, просто мне нравилось ощущать прохладную тяжесть камня. Сейчас совершать лишние телодвижения не хотелось, поэтому я создал в руке фантомные копии шаров — ощущения практически те же. Вращая призрачной рукой фантомные шарики, я снова погрузился в воспоминания Олега. Вот та же лестница…

Я лишь слегка сместил своё состояние в сторону Зверя, однако восприятие поменялось кардинально. Поверх привычных человеку форм я наблюдал светящиеся и клубящиеся сгустки — живые и пульсирующие. Вот глубокий сапфировый… Я залюбовался сложным танцем потоков и переливов и опомнился лишь на краю пропасти, за которой открывалось нечто бескрайнее и манящее. Сущность Олега. Усилием воли я отвёл взгляд. Как бы мне ни хотелось отыскать учителя, я пришёл за другим.

Как источник информации мне был нужен только капитан, но его я оставлю на десерт. Остальные… просто оказались не в то время и не в том месте… Пройдя по следу стоявшего ближе всех ко мне оперативника, я вошёл в его сон. Мгновенно сориентировался, сблизился с жертвой, на несколько секунд замер, упиваясь смесью страха и недоумения на его лице, и одним ударом снёс ему башку. Следующий…

Быстро покончив с тремя неудачливыми полицейскими, я встал на след Рыльского. «А вот теперь мы немного поиграем». Я ощутил усиливающийся зуд, который как магнит тянул меня к цели. Отдавшись этому чувству, я позволил утащить себя в сон последней на сегодня жертвы.

Капитан Андрей Рыльский бежал по ночному лесу с фонариком в одной руке и пистолетом в другой. Впереди заливисто лаяли служебные овчарки и слышались человеческие голоса. Операция по захвату серийного убийцы шла полным ходом. Оперативники окружили лесок, где недавно обнаружили логово преступника, и неотвратимо сжимали кольцо. Капитан уже предвкушал, как передаст неуловимого маньяка в цепкие руки закона, получит от начальства поощрение и вожделенную звезду майора.

Неожиданный порыв ледяного ветра ударил в лицо, заставив мужчину остановиться и прикрыться рукой. Странно, последний час в лесу была тишь да гладь, воздух застыл, будто в предчувствии бури.

Слева в кустах раздался треск, и Рыльский тут же посветил туда фонарём. Заросли терновника стояли как на параде — ровно и без единого шевеления. «Видать, зверь какой пробежал», — успокоил себя капитан.

Коллеги ушли вперед, их голоса поглотила ночь. Рыльский поёжился от вдруг накатившего чувства тревоги, ещё раз оглянулся, осветив фонариком пространство за спиной, и собрался догонять товарищей…

На его пути выросла тёмная фигура. Казалось, она стояла тут с самого начала, молчаливо наблюдая за мужчиной. Ростом незнакомец был на добрых две головы выше Рыльского, или это страх и темень играли с ним злую шутку?

— Стоять на месте! — капитан дал петуха. — У меня пистолет!

Фигура не шевелилась.

Дрожащими, как у паралитика, руками Рыльский навёл фонарь на незнакомца. Длинный кожаный, весь в заплатках, плащ скрывал ступни. Руки, спрятанные в просторных рукавах, были сложены на животе. Ворот расстёгнут, и оттуда проглядывал жёсткий черный волос. «Что за чёрт?..» Медленно, будто двигаясь в густом киселе, мужчина поднял голову, перевёл взгляд на лицо незнакомца — и обомлел… Из-под глубокого капюшона выглядывала лохматая волчья морда с горящими глазами.

Фонарик мигнул, отказываясь смотреть на эту жуткую картину, и погас. В темноте глаза чудища светились ещё ярче. Рыльский застыл ни жив ни мертв, боясь пошевелиться. Существо издало низкий утробный рык, от которого сердце капитана рухнуло в пятки, а волосы на теле разом встали по стойке «смирно».

— Й-йя буду стр-релять, — отчаянно проблеял мужчина, кое-как наведя на фигуру пистолет.

Рык повторился, ворвавшись волной дрожи под кожу, и пистолет выпал из рук капитана.

И тут в его мозгу вспыхнула мысль: «Беги!» Мужчина рванул в сторону и безумным зайцем понёсся сквозь ночь. Ветки хлестали по лицу, корни бросались под ноги, норовя свалить, но Рыльский не обращал внимание на преграды и только взвинчивал темп. «Вперёд, только вперёд! Не оглядываться! Не слушать звуки погони! Не думать!» Перемахнув через узкий ручей, капитан заприметил прогалину между деревьями и ринулся туда. Слух уловил голоса, доносящиеся со стороны просвета. «Свои!»

Выбежав на поляну, густо залитую лунным светом, Рыльский остановился. Согнувшись и уперев руки в колени, мужчина восстанавливал дыхание. Погони он не ощущал. На противоположном краю поляны собралась группа оперативников. Выдохнув с облегчением и утерев пот, капитан побрел было к своим, когда в нос ударил запах мокрой псины. В глазах помутилось, и Рыльский зашелся в приступе кашля.

— Да что за блядство здесь творится?! — в сердцах бросил капитан, пытаясь прочистить горло.

Прокашлявшись, он поднял голову и замер. В свете красной луны перед ним возвышалась всё та же фигура волколака. Зверь щерился, насмехаясь над жалкими потугами человека спастись. Его глаза нестерпимо пылали, прожигали насквозь. Монстр вскинул голову и протяжно завыл, оглашая пространство победным кличем. А затем молниеносным движением сблизился с Рыльским и впился зубами в его глотку.

Вместе с солоноватой жизненной субстанцией я впитывал нужную мне информацию о заказчиках убийства Олега. Образы вспыхивали в сознании один за другим. Угрюмая серая громадина «Большого дома» на Литейном проспекте… Парадная лестница из мрамора… Длинная кишка коридора… Стены светло-зелёного цвета… Массивная чёрная дверь — по виду такая же, как и десятки других на этаже… Потёртые от времени золотистые цифры на двери: «666»… Внутри за громоздким письменным столом сидел мужчина в тёмно-синей форме с ярко-жёлтыми погонами, на которых красовались большие звёзды. Залысина в центре головы, округлое лицо, пухлые губы и колючий взгляд тёмных глаз-бусинок. Он сверлил взглядом стоявшего перед ним Рыльского, который был бледен, словно призрак.