Сигнал

— И хорошо. Если бы слышал, я бы тут, возможно, не сидел, — усмехнулся Георгий. — Но да, всякого навидался тоже. Пару кораблей канадско-американских потопил. Один раз подбили, я думал, хана.

— Катапультироваться не успели? — спросил завороженно слушавший Адиль.

— Нет, катапультировался-то я удачно. Но оказался в такой глуши, мама не горюй. Пять дней пытался выйти к людям, питался, считай, одним снегом…

Георгий принялся красочно расписывать свои злоключения во время войны. Марина слушала, наслаждаясь захватывающим рассказом и теплом от еды, которое разлилось по телу живительным потоком. Начало клонить в сон…

Вдруг она услышала едва различимый протяжный звук. Больше всего он походил на писк — такой, какой бывает, когда шалит давление, и в ухе внезапно начинает противно звенеть. Однако этот звук и не думал прекращаться. Голова начала болеть, словно мозг сдавливали с двух сторон железные невидимые руки.

Марина схватила планшет и удаленно посмотрела на показатели бортового компьютера. Глаза ее расширились от удивления.

— Прошу прощения, — пробормотала она и, натянув шапку до самых бровей, поспешила обратно в рубку.

Смирницкий, увидев ее, воскликнул едва ли не победоносно:

— Вот! Вот! Я же говорил!

Здесь писк был невыносим. Марина поморщилась — головная боль стала нестерпимой. Ей пришлось сделать невообразимое усилие над собой, чтобы не выбежать наружу и посмотреть на показания компьютера. На карте, где отображались данные эхолота, мигало изображение чего-то огромного и вытянутого. Оно кружило вокруг бура, поднимаясь все выше к поверхности. Его очертания то появлялись, то исчезали и никак не хотели обрисовываться полностью, поэтому невозможно было сказать наверняка, что это. Но одно было понятно: оно имело буквально монструозные габариты.

То, как вел себя не только ЦУВС, но и все остальные приборы, в самом деле нельзя было описать никак иначе, как «сходить с ума». Стрелки лихорадочно дергались из стороны в сторону, цифры на экране компьютера сменяли друг друга в хаотичном порядке, а загадочный звук все усиливался, только, кажется, он исходил не из приемника, а сразу отовсюду, вызывая ужасную мигрень…

Смирницкий подождал несколько минут, поджав губы, потом распахнул дверь, впустив внутрь порывистый ветер, и что-то крикнул рабочим. В ответ послышался отборнейший мат, но бур, кажется, остановили. Постепенно и техника начала приходить в норму, и звук затих, а вместе с ним и головная боль. Объект исчез с экрана, а с ним и его протяжная «песня».

Марина стояла в полнейшем замешательстве. Еще со времен университета она привыкла, что у всего есть пускай и непростое, но логичное объяснение. А это… это явно выходило за рамки разумного.

Нет, так не пойдет. Она инженер, а не героиня какого-то мистического фильма. Надо сосредоточиться на том, для чего она здесь.

— Кажется, Адиль предположил правильно, — медленно проговорила Марина. — Похоже на электромагнитный импульс. Это объясняет пропажу сигнала и перебои в связи внутренних систем.

Она еще раз посмотрела на планшет и обнаружила, что диагностическое оборудование зависло: полоска прогресса замерла, как кролик под взглядом удава, и не желала двигаться дальше.

— Что бы ни вызвало поломку, она затрагивает не только наше устройство, — добавила она, не отрывая взгляда от экрана. — Мне надо посмотреть на сервер. Если это действительно был импульс, могли перегореть плисы… У вас же есть запасные?

— А? — растерянно проговорил Смирницкий. Он как будто тоже был немного оглушен тем самым звуком: взгляд затуманился, на виске около длинного шрама подрагивала жилка.

— Я говорю, возможно, потребуется замена плисов или даже ячеек плат. Мне нужно посмотреть сервер, где находится начинка корабельного оборудования. Систему двигателя починить не обещаю, потому что это не мой профиль, но могу попробовать вернуть связь…

— Это к Адилю, — потерев глаза, откликнулся капитан. Марина внимательно посмотрела на него, и сердце у нее екнуло. Она осторожно проговорила:

— С Вами все в порядке, Алексей Михайлович?

— Да-да, — отмахнулся стоически тот. — Голову прихватило только и затошнило. Ну ничего, не в первый раз — пройдет.

— У вас просто… — пытаясь подобрать слова, она указала пальцем на свое лицо, — вот тут… кровь пошла…

Смирницкий потер кожу под носом и ругнулся, когда пальцы окрасились в красное:

— А, чтоб тебя!

— Вот, держите, — Марина протянула ему упаковку бумажных салфеток. Тот поблагодарил и, закинув голову назад, принялся останавливать кровотечение.

— Сосуды уже не те, — почти извиняющимся тоном произнес он. — Как давление подскочит — кровавые сопли по всему лицу растекаются.

— Вы точно в порядке? Голова не кружится, ничего?

— Да, все нормально… спасибо.

Последнее слово капитан сказал настолько мягко, что вся антипатия, вызванная первой встречей, мгновенно прошла.

— Я тогда пойду, попрошу Адиля показать мне, где у вас что находится, чтобы починить связь, — сказала Марина, но Смирницкий ее остановил:

— Я бы не стал ждать починки — мы с Гогой договорились, что вызовем буксир с его рации. Раз проблема не в вашей технике, а в нашей, глупо требовать от Вас починить то, за что Вы не несете ответственности.

Марина хотела уже согласиться с планом капитана, но тут, словно по мановению волшебной палочки, на пороге рубки возник Георгий. На нем не было лица.

— У вертолета связь пропала, — мрачно сообщил он. — ЦУВС в отключке. Совсем.

Повисла тяжелая пауза, которую прорвал сокрушенный возглас Смирницкого:

— Да что, черт побери, происходит?!

Марина вздохнула и пробормотала себе под нос:

— Похоже, придется делать по-моему.

Марина ожидала от этой командировки чего угодно, но не поворотов в духе книг Агаты Кристи. На дворе XXIII век, а команда бурового судна «Чилингаров» с двумя гостями на борту застряла посреди холодного океана без связи со спутником и какой-либо возможности завести двигатель. В крайнем случае оставались поды — модернизированные спасательные шлюпки, которые могли как плыть по поверхности воды, так и нырять под воду, однако электроника в них тоже сбоила, да и никто не хотел отплывать от корабля без навигации. Но если выбора не останется, придется воспользоваться ими.

Адиль проводил Марину на нижнюю палубу, где располагался корабельный сервер. Их приветствовал строй шкафчиков, на части которых красовались, как ордена на офицерских мундирах, нетронутые пломбы с шестеренкой, окруженной тремя углами, — логотипом «Заслона». Там технику пришлось оставить ее, потому что его позвал Дмитрий. Помощник капитана настаивал на том, чтобы повторно запустить под воду дрон с видеокамерой, и Адиль, попросив прощения у Марины, пошел выполнять поручение. Все равно серверная была маленькой, и вдвоем там было ужасно тесно.

Женщина погрузилась в привычный процесс, стараясь подавить в себе первобытный страх перед неизведанным. Конечно, богатое воображение уже нарисовало нечто ужасное, жаждущее поднять щупальца с морского дна, обнять, как любовника, корабль, переломить ему хребет и утащить в черную бездну небытия. Но Марина говорила себе, что такое бывает только в кино и дешевеньких романах, призванных пощекотать нервы скучающему обывателю.

— Да, так и есть, — подтвердила она вслух и тут же победно усмехнулась: словно доказывая ее умозаключение, перед ней предстало подтверждение того, что все можно объяснить логически. Как она и предположила, несколько плисов перегорели и вышли из строя. Такое могло быть при электромагнитном импульсе, способном нарушить структуру хрупкого цифрового оборудования. Марина принялась менять ячейки с перегоревшими частями на те, которыми ее снабдил Адиль.

Пока она занималась этим медитативным делом, до нее донесся обрывок чьего-то разговора. Судя по голосам, это были бурильщики.

— Да не пил я, Владимир Иваныч! Хочешь, чем угодно поклянусь! — говорил один нервный голос. — Я правда их слышу… Вот как только бурить начали… Ну, чего ты… чего молчишь?

— Я не знаю, что на это сказать, Сева, — ответил сурово второй голос.

— Думаешь, шучу? Не шучу я! Самому капец как страшно! Да я бы в жизни про такое шутить не стал!

— Послушай, Сев, мы все плохо спим в последние дни, иди попробуй сейчас покемарить. Может, пройдет. Все равно работа стоит, ты пока не нужен.

— Страшно, Владимир Иваныч… Сны такие… Будто камнем на дно иду, а там они поджидают… Те, кто нам сигнал посылает…

— Сделай мне одолжение: постарайся об этом не думать. И иди отдохни, а то на тебя без слез не взглянешь.

Из приоткрытой двери пахнуло запахом спирта («Не пил, значит?»), а потом послышались удаляющиеся шаги. Через какое-то время в серверную заглянул Георгий и поинтересовался, как идут дела.

— Не особо, — призналась Марина. — Слишком много плисов перегорело — запасных недостаточно для полной замены. Кто-то явно сэкономил на запчастях…

— Так много перегорело? Как же такое возможно?

— Видимо, чем дольше на технику воздействовал импульс, тем больше частей перегорало. Хорошо, что электроника, которая поддерживает систему жизнеобеспечения, еще в строю, но неизвестно, как оно будет, если это произойдет опять.

— И что делать?

— Пока не знаю… А у Вас как дела?

— Тоже тухло, — покачал головой пилот и спросил с надеждой. — Может, мой ЦУВС посмотрите, Марина Александровна? Ставлю десятку, что технически там все в порядке, может, просто настройки слетели…

— Да, давайте подключу диагностику, — согласилась та. — И голову проветрить тоже не помешает.

Ей нравилось чувствовать себя востребованной. На работе так же: где документацию подписать надо, где молодым инженерам помочь, где решить сложную математическую задачу. Когда болела, коллеги искренне интересовались, как она, и интриговали тем, что она пропускает. По утрам были летучки с чаепитием, где неспешно и обстоятельно, с шутками и смехом обсуждались текущие задачи и будущие тендеры. Если задерживалась, пожилой, но очень бойкий начальник отдела говорил: «Золушка, а Золушка, часы пробили пять! Не пойдешь домой — твое рабочее место превратится в тыкву! Давай-давай, к мужу, к детям, к дивану! Отдыхать!» С такой атмосферой и жить хочется, и работать хочется. Но сейчас вокруг не было ни коллег, ни начальника. Никто не мог подсказать, что происходит со связью на «Чилингарове». Марина уже начала задаваться вопросом, все ли она делает правильно, хотя ее редко посещали сомнения в собственной квалификации. Красный диплом, выигранный грант на стажировку в Китае и восемь лет работы за плечами все-таки позволяли говорить о том, что она заслужила свою должность. Однако сейчас она чувствовала себя, как в первый рабочий день: знаний в голове много, а как их применить — непонятно.

В компьютере вертолета действительно сбились некоторые настройки. Марина поправила их, но радиосвязь это не вернуло. Дело, возможно, пошло бы совсем по-другому, если бы каждая система была относительно автономна. Но технический прогресс требует оптимизации, и уже много лет инженеры, работая в связке с айтишниками, думают, где еще можно применить искусственный интеллект, чтобы все процессы были максимально оптимизированы, а устройства не занимали много места. Даже в бытовой технике, чего уж далеко за примерами ходить, вживлены радиолокационные системы и свои «мозги». Говоришь кухне: «Завари мне капучино и сделай два тоста с клубничным джемом», — и невидимый домовой начинает суетиться. Только припасы пополняй, но и тут не надо сильно напрягаться: холодильник сам проанализирует, какие продукты ты покупаешь чаще всего, и будет напоминать, что и когда обновить. В нем даже доставку заказать можно, оплатив через NFC (прим. — Near field communication, технология беспроводной передачи данных малого радиуса действия). К такой простоте очень быстро привыкаешь, поэтому сейчас, оставшись без какой-либо связи с внешним, таким удобным, работающим, как конвейер, миром, невозможно было не ощущать себя беспомощным.