Талморец и вампирша

— Просто греешься?

Проклятье! Серана почти не контролировала свой язык, потому что все силы направила на то, чтобы удержать порыв принять его предложение.

— Можно и так сказать, — альтмер явно отставил бутылку. — Близится зима, а она…

— Теплее доступной тебе утвари.

— Энтир…

Серана не стала подтверждать очевидное. Судя по звуку, он тоже откинулся на сено. Они молчали. Да и к чему слова, если можно и без них. Даже с закрытыми глазами она могла видеть его.

— От меня тепла не исходит, — сухо и едва слышно прошептала Серана. — Только холод.

— Ошибаешься, Серана. От тебя исходит тепло. Не от тела — от души.

— У меня нет души, Анкано, — хрипло возразила Серана, голос стал холодным и чуждым. — Её продали. Много… очень много веков назад. Не сказать, что я хотела этого, но не посмела возразить, когда отец и… даже мама сказали, что так нужно. Отдавая на поругание Молагу Балу одновременно и жену, и дочь, отец надеялся, что хоть кто-то из нас переживёт… нет, просуществует этот… процесс. И королю Харкону Волкихару повезло вдвойне: восстали мы обе. Холодные, мёртвые и пустые.

«Сказала, — удивилась Серана. — Ему! Но так правильно! Хватит обмана! Я не дочь гордого короля, я потомок беспринципного тирана и шлюха Даэдра!»

— Знал бы ты, чем Отец Ужаса заменил мою душу, не говорил бы о тепле, — продолжила Серана шёпотом, едва слыша себя. — И прикоснуться бы к себе не дал, чтобы не оскверниться.

Сухой смех был не тем, на что она рассчитывала. Но прежде чем она начала говорить…

— Поверь, во мне самом не осталось ничего, кхм… чистого. Сам Принц Вероломства побрезговал бы, чего уж говорить о тебе, так что не переживай. Повезёт, если сама не измажешься, если прикоснёшься.

Серана открыла глаза: он смотрел на неё с очаровательной улыбкой. Неужели… ему не противно?

— Совсем не боишься меня?

— Только дурак стал бы бояться такую красавицу.

Комплемент прозвучал искренне. Серана это почувствовала. Вампирша улыбнулась. Открыто, больше не пряча клыки. Анкано с интересом осмотрел её зубы, а потом вновь протянул ей запястье.

— Выпьешь? Я серьёзно предлагаю. Просто это реальная альтернатива вину, да и меня никогда не кусали… такие милые вампиры. Да и не милые тоже. Так что мне любопытно, каково это.

«Безумец! Или…»

— Только не говори, что надеешься подхватить от меня эту заразу? — Серана нахмурила брови. — Если так, то не надейся. Я — Дочь Хладной Гавани — чистокровный вампир и полностью контролирую скверну внутри своего тела.

— Замечательно, сэкономлю зелья исцеления, — как ни в чём не бывало признался эльф, не убирая запястья.

Его сердце не забилось быстрее. Кожа не краснела, и на ней не проступали капли пота — значит, не врал. Серана сглотнула. Она жаждала его крови. Очень сильно. И он сам предлагал…

В руке вампирши вспыхнула багрово-красная магия. Эльф посмотрел на марево, приподняв бровь.

— Это такая иллюзия, — смущённо пояснила Серана. — Ты не будешь помнить… как я.

— Не буду помнить? Но ведь в этом и есть весь смысл получения нового опыта! — запротестовал мер. Серана склонила голову набок. Он помешался или перепил окончательно? — Я серьёзно, никакой магии.

— Но будет больно, — предупредила девушка.

Но альтмер не показал сомнений, только любопытство и что-то ещё… Живое. Манящее к себе, словно пение сирены. Серана зачарованно коснулась его запястья. Песнь усилилась — его кровь… она взывала к ней. Предлагала себя. И вампирша не могла более противиться. Губы коснулись тёплой кожи. Острые клыки скользнули по венам, остановившись над теми, что пульсировали сильнее. Девушка закрыла глаза и сжала челюсть сильнее, прокалывая кожу. Он напрягся, но не издал ни звука. Две горячие струйки хлынули в рот. Серана прижала губы сильнее, не желая проронить ни капли.

«Я ошиблась, — осознала девушка, разобрав его вкус. — Не простой… Совсем иной. Горячий, немного сладковатый и одновременно терпкий».

Первый глоток вырвал из её груди стон. Хотелось пить ещё и ещё. Наполнять себя его вкусом, теплом, самой сутью и чувствами. Его жизнью. Вампирша теряла голову. С каждым глотком буквально сходила с ума. Жажда не утихала, а разгоралась, как костёр на ветру. И лишь открыв глаза и увидев запрокинутое лицо эльфа, Серана поняла, что должна остановиться — или выпьет его досуха. Оторвать губы от запястья оказалось необычайно трудной задачей, но она сделала это. Со стоном любуясь, как на месте укуса проступает новая кровь, вампирша жадно облизнула красные ранки. Не просто чтобы собрать последние капли: её слюна скрывала следы, действуя не хуже исцеляющей магии. Даже лучше — точнее. Вот и сейчас укус стянулся прямо на глазах. Но не сдержавшись, Серана облизнула его запястье ещё раз, хотя в этом не было необходимости. И ещё, просто чтобы ощущать вкус кожи.

Она выпила достаточно, но жажда не проходила… Почему? Может быть… она жаждала не только крови, но и всего этого мужчину? Новое чувство для неё. Казалось бы, чуждое, но такое сильное. До этого… в этом плане её привлекал лишь собственный пол. А прочие желания лишь будили воспоминания. Вызывали отторжение, доходившее до отвращения. Но с ним его не было. Чувство в теле было новым. Неизведанным.

Анкано посмотрел на неё, криво улыбаясь. Невольно Серана облизнула губы, собирая последние крупицы его крови. Альтмер не испугался. Хотя в отражении его глаз она видела светящиеся точки своих.

— Ну и какова на вкус талморская кровь?

— Иная, — хрипло ответила Серана. — Твоя кровь не такая, как я себе представляла.

При слове «представляла» он вскинул бровь в немом вопросе.

— Разочарована?

— Наоборот. Она куда лучше. Терпкая, как изысканное вино. Остановиться было трудно. Очень.

— Неудивительно, двести двадцать один год выдержки, — самодовольно усмехнулся мер, отбросив льняные волосы, вновь упавшие на лицо.

Верно, он ожидал, что его возраст её удивит, вот только сама Серана помнила города двемеров, когда они ещё были населены его дальними родственниками. Будь ему и тысяча лет — номинально он оставался бы для неё юнцом. Анкано это понял, потёр пальцем висок и осмотрел девушку перед собой ещё раз.

— Если вам пришлась по вкусу, то обращайтесь. Правда, теперь уже не бесплатно.

Серана нахмурилась, ощутив неприятный холодок, пробежавший по потеплевшей коже. Слова Киры о том, что талморец везде ищет выгоду, прогнали из разума сладостную истому.

— И чего же ты хочешь?

— Сущую безделицу, если честно, — ответил альтмер, откидываясь на сено и приподнимаясь на локте в ленивой, но не лишённой грации позе. — Всего лишь ваш поцелуй, прекрасная Серана. После того, как вы испили моей крови, ваши губы стали дивно хороши и напоминают лепестки розы.

«Поцелуй? Ну точно сошёл с ума, — удивлённо отметила про себя вампирша, но тут же истома вернулась с новой силой. Его кровь была в ней… Наполняла её, дарила иллюзию жизни. — Но я не против. Пусть будет безумцем. Кем угодно. Но остаётся таким же».

Девушка подалась вперёд. Прильнула к его телу своим. Лозой оплела руками шею. Вглядываясь в лицо, она искала хотя бы намёк на страх — его не было. Так близко она различала мельчайшие морщинки, но его лицо всё равно казалось совершенным. Потому что… она влюбилась? Да, это так. Впервые за долгую жизнь это чувство посетило её. Такое сильное и тёплое. Взгляд переместился на губы. Да, она желала этого. Жаждала сильнее, чем нового глотка его терпкой крови.

— За первый раз платить необязательно, — напомнил мер.

— Пусть это будет аванс, — прошептала девушка и поцеловала его.

Нежные движения губ ускорялись, превращаясь в чистую страсть. Было горячо… Серане стало жарко, и на сей раз тепло шло из неё самой. Оторвавшись от губ, она покрыла поцелуями его лицо. Острые скулы, высокий лоб, нос, похожий чем-то на орлиный клюв. Острый подбородок. Губы скользнули к шее. Язык прошёлся по пульсирующим под кожей венам. Но она не хотела пускать в ход клыки — и без того взяла много. И вместе с тем девушка поняла, что не желает останавливаться.

Отвращение… Воспоминания… Они ушли, остался только он. Анкано. Её Анкано.

Девушка поднялась, опираясь на руки по бокам от его головы, и встретилась с ним взглядом, задавая безмолвный вопрос.

— Думаю, я не против, — ответил он, прикоснувшись пальцами к её щеке. Тёплое к тёплому. Живое… нет, не к живому.

— Новый опыт? — хрипло спросила девушка.

— Волнующий опыт, — без смущения признал он.

— Не думаешь, что это некрофилия?

— Точно нет, — ухмыльнулся мер. Довольно паскудно. — Трупы безответны и не могут выразить своего согласия. Ты — можешь.

Так и не решив, оскорбиться ей или улыбнуться, девушка села на него и взялась за застёжки плаща, а затем и за шнуровку лёгкой брони.

Кожа у неё была белая и совершенная, словно свежий скайримский снежок. Анкано уже успел начать ненавидеть этот чистый оттенок, но сейчас он им любовался. Она светилась, будто кристалл хрусталя. Такая же твёрдая и прохладная. Его кровь лишь немного вернула тепла и цвета её лицу. Губам. Какие же красивые у неё губы. О, Ауриэль!

Коснувшись их пальцем, он надавил и ощутил подушечками острые зубы. Но вот они разжались и впустили их в плен влажного, едва тёплого рта. Гибкий язык оплёл длинные фаланги, скользя кончиком по ногтям.

«А девчонка-то шалунья!» — отметил Анкано про себя, чувствуя новый приток возбуждения. Так же неотвратимо, как талморец в его сознании сменялся учёным, место последнего занял мужчина.

Она скосила взгляд вниз, туда, где её укрытая штанами плоть тёрлась о его стремительно твердеющий член. Девушка встала. Неужели испугалась? Анкано обеспокоенно подался к ней. Думать о том, что она рассказала про своё обращение, не хотелось, но какой учёный, изучавший вампиров, не читал историю Лами Бал — первой из чистокровных! И его Серана тоже прошла через это…

— Серана? — он вглядывался в её лицо, понимая, что если там будет страх, то ему стоит немедленно отступить. Но девушка лишь отбросила лиф, взявшись за завязки штанов.

— Может, разденешься? — спросила нордка с улыбкой. — Будет сложно получить новый опыт, пока ты в этом.

Хмель разом покинул голову Анкано. Хотел ли он лечь с ней? Да, больше чем когда-либо в жизни! Столько всего стояло между ними непреодолимой стеной. Враждующие расы, её вампиризм, его звание, травмирующий опыт… Всё это им уже не изменить, а значит, стоит просто отдаться течению. И просто плыть к той, к которой тянулась вся его душа.

Снимать всё было холодно. Даже с Нирией можно было обойтись спущенными штанами, но коль Серана раздевалась полностью, то нужно было соответствовать. Мужчина он или кто?

Надеясь, что зубы не начнут отбивать чечётку, Анкано, поднявшись, стал снимать свой мундир. Его посетила забавная мысль, что если от холода его член скукожится, то девушке, наверное, это даже придётся по вкусу — повод для страха буквально уменьшится. Это было так глупо и неуместно, но, не сдержавшись, альтмер прыснул, отбросив рубаху и берясь за ремень.

— Что?

Он поднял на неё взгляд и замер. Беломраморная статуя. Очертания её тела, более плавные и округлые, чем у мерки, были просто совершенны. И как это раньше он считал человеческих женщин уродинами? Глупость-то какая! Вместе с этой мыслью пришло осознание, что там, в штанах, точно ничто уже не скукожится. Наоборот, от прилива новой крови члену стало тесно до боли. С шипящим звуком выдохнув, Анкано принялся избавляться от этого предмета гардероба, не отрывая глаз от полных высоких грудок. От его крови у вампирши покраснели не только губы, но и соски. Ассоциации с известным десертом из взбитых сливок, украшенных ягодами клубники, были так пошлы и банальны, но уйти от них эльф не смог. Не то чтобы он был сладкоежкой, но сейчас облизнул губы.