По грехам нашим. В лето 6732

Пролог 1

Пьетро Дзиани, венецианский дож, умилялся. Его любимая супруга Констанца уже больше часа искрила абсолютным счастьем. В руках сицилийской принцессы было зеркало. Не молодая, но все еще привлекательная, женщина наслаждалась своим изображением. У нее были и раньше зеркала, но то были лишь жалкими подделками, выполненными неумелыми детьми. Мутные осколки, часто выгнутые и не передающие истинного изображения. И теперь женщина собиралась экспериментировать со своей прической, украшениями, нарядами.

Неделю назад в Венецию прибыли торговцы, которые привлекли внимание всех аристократов. Зеркала, привезенные ими, стоили целое состояние, равное далеко не последнему торговцу славного города на воде. С трудом даже ему, старому дожу, удалось купить одно зеркало для своей любимой Констанции. И он не жалеет, что заплатил тридцать тысяч матапанов за это сокровище. Дож обязан иметь самое лучшее.

Тем более, что времена наступают сложные. Сложные, прежде всего, для него. Пьетро Дзиани, глава, пожалуй одного из сильнейших государств Европы, как и всего мира, осознавал перспективы будущего больше, чем другие, потерявшие голову от успехов Венеции, соплеменники. Да, ромеи разгромлены, как и номинальная зависимость от империи в прошлом, интриги сработали на пользу Венеции, но аппетиты знати только растут. Уже больше звучат голоса о переносе столицы в Константинополь. Но опытный политик Дзиани считал, что подобные изменения будут началом конца республики. По крайней мере, нужно решить еще и с осколками бывшей империи — этого Никейского государства. А еще и с Генуей, чьи наемники никак не способствуют порядку в Константинополе.

И сегодня он пытался понять, как использовать новую фигуру в его игре. Загадочный русич у многих сплетников Венеции олицетворяется с царем Мидасом, благо, что купчины, общавшиеся с ним, сами рассказывают небылицы. Глупцы! Язык нужно попридержать, но они, резко поднявшись до уровня знатных граждан, разливаются соловьями, считая, что тем самым повышают свою значимость и статус.

Новой фигурой дож считал того русского, который взял всю мудрость Востока и смог создать настоящие сокровища, что дикие лесные варвары и оценить то не могут по достоинству. А вот Дзиани смог бы. Не для себя, для республики. Сегодня Венеция сильна как никогда. Главный соперник в торговле Средиземноморья повержен, все основные торговые потоки проходят через италийские северные города. Генуя представляется не сильным конкурентом, франки не лезут в торговлю, германцы заняты покорением славян, а еще и балтских язычников, североевропейские торговые города заняты своими делами и пытаются распространить свое влияние на Восток. Поэтому и вскружила головы венецианских аристократов идея стать следующей Византией.

Но теперь дож увидел, что не способна стать Венеция великим торговым государством, если такие чудеса, как зеркала, сталь, будут в чужих руках. Если дож купил зеркало за тридцать тысяч матапанов, то купят многие и в Европе и в Азии. А изготовление стали в таких объемах, как описывают торговцы да еще в русской захудалой крепостице, даже не в городе? Это вооружение, возможности. Еще привезли торговцы перец оттуда же! После того, как монголы стали активно продвигаться на Восток, стоимость специи стала столь велика, что можно покупать и германских императоров и франских королей со всеми их вассалами.

— Джованни? — прокричал Дож, и Констанца вздрогнула от неожиданного звука.

— Да, господин, — в комнату вошел верный слуга.

Джованни умел чувствовать, когда нужен дожу, знал ответы на еще не заданные вопросы. Если бы Пьетро был более религиозен, то обязательно заподозрил бы слугу в колдовстве и сжег его.

— Что ты думаешь об этом? — правитель Венеции показал в сторону зеркала, которое уже лежало на столе.

Госпожа посчитала неправильным показывать свою слабость к предмету в присутствии слуги и положила, насколько могла нежно, зеркало на стол.

— Мессир, торговцы допрошены со всем тщанием и я могу высказать свое мнение, если мне будет это позволено, — Джованни склонил голову, одновременно выставляя правую ногу вперед.

— Говори! Ты, как всегда, угадываешь мои мысли, — сказал дож и снял однорогую богато украшенную ритуальную шапку. Без головного убора не так сильно чесалась голова.

— Это все последствия активности одного загадочного юноши, который учился у таинственных мастеров, о которых ходят слухи на Востоке, но никто найти их не может. Дамасская сталь немногим, но все же, лучше той стали, что привезли торговцы из Руси, значит, это может быть ученик сирийского мастера, там же, в Дамаске, и стекло делают. Так что все возможно, — озвучивал свои выводы советник и исполнитель особых поручений дожа.

— Так почему мы не нашли этого мастера? Мы торгуем с арабами, но они не дают нам такого товара, — сказал Пьетро, уверенный, что высказанное сомнение слуга обязательно развеет.

— Это не торговля — это контрабанда! И сталь мы покупаем у арабов, вот зеркала? Я думаю, мессир, что технологию изготовления улучшил именно этот таинственный русский. Мы также знаем, что германцы пробовали что-то похожее делать, и у них получилось очень плохо, значит, есть несложный секрет, который можно воспроизвести быстро даже в глуши, — Джованни задумался.

— Переманить этого ремесленника можно, или выкрасть его? — спросил дож.

— Думаю, мессир, что это крайне сложно. Он живет в таком месте, где наше влияние незначительное, да и все там бурлит как в котле, только что была битва с кочевниками, германские рыцари с севера напирают. Но этот Корней и его сеньоры вполне вменяемые люди. Их можно заинтересовать, — слуга сделал паузу, ожидая очевидного вопроса, который последовал.

— Ну и чем? — раздраженно спросил Пьетро Дзиани.

— Военной помощью против германцев и торговлей. У него есть свое войско и он, скорее всего, пойдет воевать с крестоносцами. Папа уже говорит об крестовом походе на Русь, — слуга дожа слегка съежился. Он знал, что последует возмущение, но только после эмоций обязательно включится и критическое мышление правителя.

— Помощь схизматикам против истинно верующих? — вскричал правитель Венеции. — Хотя… если нанять для них генуэзских стрелков?

— Мы и генуэзцев ослабим и германцев, мессир. Генуэзские стрелки находятся в Константинополе практически в осаде наших войск, они примут любое предложение. И император не допустит, чтобы рыцарей выгнали еще и из остзеи, как и усиления датчан в регионе, или шведов. Король Венгрии уже выгоняет тевтонский орден из своих владений. Они завязнут в войне, а мы выторгуем секреты зеркал, стали и всего, о чем там еще рассказывают торговцы. И обойдется это вам в стоимость одного-двух зеркал. Да я думаю, что этот Корней подарит вам десять таких зеркал за несколько сотен генуэзцев с арбалетами, — Джованни прервал свою речь и посмотрел на господина.

Доводов было еще много, но дож был мудрым и достаточно, только в общем, обрисовать ситуацию для принятия решений. А тут еще из Константинополя возвращаются наемные отряды генуэзцев-арбалетчиков обозленные на Венецию. А Русь? Она далеко, а Генуя близко! Перенаправить генуэзских арбалетчиков на Русь вполне можно, особенно тех, что не хотят выходить из бывшей столицы империи ромеев. Они и верны договоренностям, не должны предать работодателя.

— Только мы здесь ни при чем! Организуешь? — усмехнулся дож, поняв замысел своего слуги.

— Да, мессир. Завтра же отправлю эмиссара в Херсонес, — Джованни поклонился и ушел.

— Муж мой, думаю, что не так просто будет добыть эти тайны, но это необходимо тебе, мне и Венеции, — звонким голосом, который не изменился с возрастом, сказала Констанция.