Король Руси

Глава 3

1473 год – 2 мая, река Ока недалеко от Переяславля-Рязанского[11]

– Березы подмосковные шумели вдалеке, плыла-качалась лодочка по Яузе-реке… – тихо напевал себе под Иоанн, вглядываясь в водную гладь Оки.

– Государь, – также тихо произнес стоящий рядом капитан. – Мы ведь не на Яузе.

– Так про Оку я песен и не знаю, – мягко улыбнулся тот. – А на душе что-то радостно и светло. Гляди как плывут, гребут, стараются, – указал он на приближающиеся корабли рязанского княжества.

Капитан посмотрел туда, куда указывал наш герой, но радости от увиденного не испытал. И у него почему-то на душе светло не стало. Он ведь и сам был родом с Рязани, а потому в предстоящем бою ему «светило» сойтись с земляками…

Иоанн II не стал ждать, когда его враги соберутся и нанесут удар по его владениям. Он решил действовать на опережение, работая по принципу превентивных ударов. Поэтому, как только Москва-река очистилась ото льда, так сразу и выступил в поход на Рязань без всяких промедлений.

Московский флот был слаб и мал. Василий II Темный, дед Иоанна, не уделял ему должного внимания. Не до того было. А отец, Иоанн Васильевич, просто не успел толком им заняться. Рязанцы же имели большие торговые интересы по Оке и средней Волге, оттого флот держали представительный. И, выступая союзниками Москвы, немало ей в речных маневрах помогали. Но флот не военный, а торговый. Ибо не было как такового военного флота в те годы ни на Москве, ни на Рязани. Поэтому в случае войны шла мобилизация торговых судов.

Так или иначе, но выступая в поход, Иоанн сумел собрать всего два десятка относительно больших купеческих кораблика. Не вооруженных, разумеется.

Хуже того, осмотр показал, что они настолько хлипкие, что даже легкие полевые орудия, что использовал наш герой в сражениях, не поставить. Один-два выстрела и жди беды. Или кусок борта отвалится, или крепления расшатаются и пойдут большие течи. Впрочем, даже если бы и были эти кораблики крепкими, такого количества нормальных, пусть и легких орудий у него попросту не имелось. И, судя по тому, что половина из дюжины отлитых годов ранее «саламандр» вышла из строя из-за трещин, так быстро их не восстановишь. А даже если и наделаешь – не ясно, как они себя в речном бою покажут. Ведь трещины у них пошли уже после дюжины – другой выстрелов. Поэтому он пошел по не совсем очевидному пути.

Мастеров-литейщиков у него пока не имелось нормальных. Те три веселых парня, что лихо отлили «саламандры» потихоньку экспериментировали, все давя на то, что слишком тонкие стенки. Но Иоанн то знал, что хорошая бронза вязкая и не трескается как яичная скорлупка. Поэтому что-то не то было с пропорциями сплава или еще с чем. Вот и заставлял их работать над собой. Расти, так сказать.

Из своих мастеров хотя бы средней руки у него имелись только кузнецы. Такие, что в каком-нибудь Нюрнберге их даже хорошими подмастерьями бы не назвали. А тут… сойдут.

Конечно, наш герой оговаривал с герцогом Милана высылку ему специалистов кузнечного дела экстра-класса. Но пока тот тянул, отправив своему несостоявшемуся зятю всего десяток подмастерьев. Причем не самых лучших, ибо его советники уверяли – для Москвы сойдут и такие. Тем более, что Катерина Сфорца все еще даже не помолвлена. А у короля Неаполя таких специалистов не имелось. Во всяком случае в таком количестве, чтобы поделиться.

Так вот. Взяв тот самый десяток итальянских кузнецов-подмастерьев, он посадил их лепить кованные тюфяки. Раскованные в полосы куски железа скручивались на оправке и проковывались, скрепляясь промеж себя кузнечной сваркой. А потом укреплялись обручами снаружи.

Да – архаика, хотя и вполне употребляемая в те годы. Но Иоанн не собирался использовать их по обычаям тех лет.

Прежде всего, все он сделал единым калибр таких тюфяков, установив его в два дюйма. Ну и прочие их размеры стандартизировав, принимая работу кузнецов по лекалам. А потом делал пробный выстрел удвоенным зарядом с последующим осмотром и простукиванием, отбирая через то более-менее приличные экземпляры. Но на этом Иоанн не останавливался. Так как оснащал прошедшие первичный отбор тюфяки крюком у среза стола, деревянным плечевым упором и двумя ручками для переноски – этакими импровизированными дельфинами.

Получались на выходе у него такие своеобразные затинные пищали с довольно приличным калибром и коротким стволом. Хотелось и длинный сделать, да «хотелку» свою пришлось обратно убирать, скручивая со всей возможной спешкой. И так брака шло много, а с длинными совсем бы ничего не вышло. Не успел бы. Просто не успел…

Чтобы упростить и ускорить перезарядку он подготовил для них картузы из льняной ткани, в которые был сразу увязан и пороховой заряд, и приличный пыж, и картечь. А сами картузы разместил по небольшим зарядным ящикам, обитыми изнутри вощеным войлоком, защищающим эти выстрелы от влаги. По десять картузов на ящик, что позволяло его легко переносить одним человеком за веревочные ручки. Сам же тюфяк транспортировался парой бойцов или одним при острой необходимости.

После чего он разбил всю свою пехоту на звенья, состоящие из одного аркебузира и двух пикинеров. Первый руководил заряжанием и выстрелом, а остальные помогали. И даже немного потренировал бойцов, дав каждому звену сделать по несколько выстрелов, спуская на это несколько ручниц.

И таких «гаковниц» у Иоанна к началу похода оказалось шестьдесят семь штук. Хотел больше, чтобы всех своих аркебузиров задействовать. Но, увы, не получилось. Даже это количество удалось получить с огромным трудом из-за кривых рук мастеров, плохого железа и недостатка нормальных технологий.

Впрочем, никто особых надежд на эти ручницы не возлагал. Старый опыт показывал – шуму от них больше, чем дела. Поэтому опытные бойцы полагали, что основная часть битвы будет носить характер абордажа. А там шансы Москвы выглядели не так уж и радужно. Да, имелось много чешуйчатых доспехов ламеллярного типа. Но она давали далеко не абсолютную защиту, уступая даже клепано-пришивной чешуе старых образцов. А бойцов у Рязани больше, так как они еще по снегу начали вести мобилизацию да подтягивать наемников…

– Сколько их? – Спросил Иоанн, протирая глаза. – Что-то все расплывается.

– Тьма, – констатировал капитан корабля, видимо даже пытаясь никого считать. Потому что Рязань вышла весьма значительным числом и кораблей, и лодок. Хотя, наверное, это были все же ушкуи, а не крупные лодки, издалека, да и по сути мало отличимые.

– Откуда они вообще столько людей набрали?

– А чего бы им не набрать? – Удивился капитан. – По Москве слухи ходили, что сосланные тобой на Юрьев-Камский бояре новгородские все как один выступили. Да и прочие рязанских поддержали.

– Прочие это кто?

– Да татары с Хаджи-Тархана, кое-кто из бояр малых новгородских, что в вотчинах своих сидел во время твоего взятия. На Руси хватает людей, кому ты не мил. Особенно теперь, когда ты взял в жены бабу папежной веры и даже не перекрестил.

– И ты тем не недоволен?

– А я что? Мое дело торговое. – Пожал плечами капитан, который по совместительству был и владельцем этого корабля, подряженный за фиксированную ставку звонкой монетой ему или его наследникам по окончанию сделки.

– Ой ли?

– А чего мне кривляться? Коли с ними нам татар побить получится, так и что в том дурного? Вон – Казань взяли и торг их себе прибрали. То и мне прибыток. Ежели и дальше, как ты сказываешь, по Волге станем двигаться, то и больше радости мне с того. Чего же горевать?

– А как же спасение души?

– Так это ты бабу папежной веры себе взял, не крестя, да живешь во блуде. На тебе грех, не на мне. Я-то со своей чин по чину обвенчался, с детства ее зная и ведая, какой она веры.

– Не боишься мне такое говорить? – Нахмурился Иоанн.

– Коль желаешь, то и помолчу, – резко как-то осел капитан и чуть побледнел даже. Он как-то привык за время похода, что Государь с ним накоротке общается и вроде как за своего признает.

– Не робей, – через силу улыбнулся Иоанн и хлопнул капитана по плечу. – Все правильно делаешь. Коли я правды знать не будут, то как державой править? По тем сказкам, что мне бояре в уши лить станут? А ну как обманывают ради выгоды своей? Нет. Так дело делать невместно. Так и до беды недалеко. Так что не робей. Ну? Что еще сказывают?

– Да много чего, – куда осторожнее произнес капитан, косясь на короля.

– Ладно, клещами тащить не буду. Да и не время сейчас. Пора к бою готовиться. Все ли по местам? – Уже намного громче спросил он.

И кораблик этот речной словно ожил. Все ведь прислушивались к этому разговору. И на ус мотали. Оттого и замерли, ловя буквально каждое слово.

Корабли Московского флота построились широким фронтом, по старинному обычаю для абордажных схваток. Обычаю, заведенному еще у викингов, что некогда завоевали земли по Днепру, утвердив державу свою, Русью прозванную. И надвигались корабли московские на своих супротивников. Те, впрочем, не мудрствуя лукаво поступали также, ибо кровь от крови, семя от семени. Только выдвинув вперед крупные суда, дабы малыми схватку поддержать. Их задумка была проста и вполне прозрачна. Сойтись лоб в лоб. Сцепиться абордажной схваткой. Да подкрепления подтягивать с подходящих сзади меньших лоханок. Чтобы иметь локальное численное превосходство в нужных местах.

Иоанн же посадил на корабли не только весь свой регулярный полк, но и спешенную королевскую дружину. Распределив ее, вместе со спешенными всадниками своими из сотен[12] по кораблям. Ведь эти ребята, упакованные в чешую, имели определенный опыт рубки, превосходя в том и пикинеров, и аркебузиров Иоанна, которые по сути были вчерашними крестьянами. Да, откормленными мало-мало и кое-чему обученными. Но потомственные дружинники тупо были крупнее, крепче и опытнее. Отчего каждый из них в собачьей свалке стоил двух-трех, а то и пятерых солдатиков.

Ну вот – полсотни метров.

С рязанских кораблей посыпался просто град стрел, вынуждая москвичей поднимать щиты и укрываться за фальшбортом. Стрелы ведь били слабо. Но их было много, оттого обстрел давил на психику неслабо. Да и в ответ мешал стрелять. Хотя, конечно, никто не пытался, ибо Государь не велел тратить стрелы попусту.

Тридцать метров.

Московские корабли все также тихо и безответно сближались с рязанскими, подкрепленными многочисленными союзниками. Ни выстрела. Ни выкрика. Только скрип уключин, по которым елозили весла, приводимые в движение гребцами. Да перестук стрел, что продолжали бессильно биться о щиты да борта корабельные.

Двадцать метров.

Обстрел прекратился. Видно опустели колчаны у стрелков на кораблях. Их недолго и пополнить, да только всем не до того – изготовились уже к абордажу. Вон – оружие выхватили, да сгрудились ближе к носовым оконечностям.

– Труби, – скомандовал Иоанн. И стоящий рядом служивый, пригнувшийся под щитом, набрав в легкие как можно больше воздуха, дунул в рог. Протяжный, громкий звук разнесся по округе.

И расчеты ручниц бросились вперед.

У них все уже было готово. Картуз в ствол они уже загнали. Прибили. Шилом оный продырявили и мелкого пороха подсыпали, прикрыв отверстие затравочное крышечкой сдвижной. В руках у аркебузира был подпаленный фитиль, пропитанный селитрой, который он осторожно раздувал время от времени, не давая потухнуть. А оба пикинера, выделенные ему вторым и третьим номером в расчет, держали ручницу за те кованные дельфины. Само собой, прикрывшись щитами, которые удерживали над ними их «коллеги по опасному бизнесу».