Статский советник (Горчаков-5)

Глава 9

– Сегодня ты подозрительно плохо ешь, – задумчиво проговорил дед. – Однако выглядишь здоровым. Значит, дело или в несчастной любви, или в политике. К сожалению, о твоих амурных похождениях я знаю предостаточно, так что остается второе.

Я сделал вид, что не услышал. Потом уткнулся взглядом в тарелку с омлетом и принялся орудовать вилкой так, будто от этого зависела моя жизнь… Но избавиться от деда, конечно же, не вышло.

– Можешь поделиться мыслями, – усмехнулся он. – И тогда станет полегче. Наверное.

Конечно, я не стал держать в тайне от старика нашу беседу с императором. Рассказал, как только вернулся из города в Елизаветино – хоть и умолчав о подаренном перстне и чрезвычайных полномочиях на переговорах. Но обсудить с дедом мой отъезд в Париж пока еще не успели.

И вроде бы даже не собирались… кажется.

– Ты хочешь разговаривать о политике во время завтрака? – поморщился я. – Аппетит у меня, как ты верно заметил, и без того так себе.

– Это пройдет. – Дед пожал плечами. – А вот политика останется с тобой – теперь уже до самого конца жизни. Привыкай.

– Непременно. Сразу после завтрака начну.

В одном дед точно не ошибся – настрой у меня действительно был, что называется, на тройку с минусом. И кусок не лез в горло именно из-за событий: как прошедших, так и тех, которым еще только суждено было случиться. И огрызаться хотелось по той же причине – можно сказать, просто так, а не потому, что на деда некстати напало желание побеседовать.

– Догадываюсь, что ты сейчас не в восторге, – неожиданно мягко проговорил дед. – Но что именно тебя так смущает?

– Честно? Все! – не выдержал я. – Почему Павел хочет убрать меня из столицы? Я хоть сейчас назову полтора десятка князей, которые годятся для переговоров с Жозефом Бонапартом куда лучше. В чем вообще смысл?

– Понятия не имею. – Дед пожал плечами. – Я могу запросто придумать десяток причин: от совершенно безобидных до грозящих мучительной смертью. А тебе стоит иметь в виду не только то, что в чужих словах и поступках порой есть второе дно… Но также и то, что порой этого самого второго дна нет.

– Ты хочешь сказать…

– Павел действительно может верить, что твое присутствие на переговорах с императором Жозефом склонит чашу весов в пользу России. – Дед чуть склонил голову. – И этот вариант ничуть не хуже любого другого. Хотя лично я скорее вижу здесь другой: абсолютно беспроигрышный для Павла, но весьма сомнительный для тебя… к сожалению.

– Какой это именно из десяти? – мрачно усмехнулся я. – Безобидный или грозящий смертью?

– Примерно посередине. – Дед подтянул поближе кружку с чаем. – Император не прогадает в любом случае. Если ты справишься, он получит Францию в союзники и наверняка закончит войну еще до зимы.

– А если нет?

– Тогда – получит повод обвинить тебя в неудаче и оттереть и от двора, и от общества старших родов, – ответил дед. – И это, фактически, будет означать если не конец твоей политической карьеры, то изрядную потерю репутации.

– Проигравшие не интересны никому, – буркнул я.

– Именно так, Саша. Курочку-Рябу холят и лелеют, только пока она производит золотые яйца. – Дед осторожно подул на чай. – Но стоит один раз снести обычное…

– Зарежут и отправят в суп?

– Не исключено. Но я бы на твоем месте не переживал на этот счет. Наверняка избежать возможных последствий можно только одним-единственным способом: отказаться от поездки. Но ты ведь не собираешься?..

– Нет, – вздохнул я. – Конечно же, не собираюсь.

– Тогда просто не забивай голову. – Дед махнул рукой. – По крайней мере, пока встретишься лично с Жозефом.

– Пожалуй, ты прав.

От меня действительно ничего не зависело… почти ничего. Я едва ли мог бы избавиться от поручения Павла, не испытав на себе монарший гнев – со всеми вытекающими последствиями. А значит, оставалось только принять совет деда: выдохнуть и не накручивать себя раньше времени. Так или иначе, присутствовать на переговорах все равно придется.

И лучше уж привезти обратно в Петербург подписанный Жозефом союзный пакт, а не бесполезные оправдания.

– Ты прав, – повторил я, откладывая вилку в сторону. – Но мне равно никак не понять, в чем подвох. Неужели Павел действительно готов рискнуть отношениями с Францией ради того, чтобы иметь возможность…

– Можешь не продолжать. Не стоит говорить дурного об августейшей особе – даже когда, как ты думаешь, тебя никто не слышит, – усмехнулся дед. – Но не надо и переоценивать важность союза с Жозефом Бонапартом. Что бы Павел ни говорил о его необходимости – это всего лишь удачный и предпочтительный вариант – и все же никак не единственный.

– То есть?..

– В мире – даже в Европе и без Франции найдется достаточно держав, которые пожелают пощипать округлые бока Рейха. – Дед отхлебнул чай и поставил кружку. – Особенно когда немцы начнут проигрывать войну.

– Не могу в полной мере разделить твой оптимизм, – вздохнул я. – Хоть и догадываюсь, откуда у него растут ноги. Мне уже приходилось слышать, что армия Рейха не способна долго воевать на чужой территории, про отсутствие единого командования, про разношерстность офицеров и…

– Все так и есть. – Дед пожал плечами. – Германская империя – лоскутное одеяло, состоящее из пары десятков кусочков ткани разных цветов и размеров, и к тому же еще и сшитое тонкими нитками. Не единое государство, а скорее альянс, который возглавляет кайзер, выбранный советом старейших родов.

– Возглавлял, – поправил я. – Сейчас всем заправляет канцлер фон Каприви, а супруга и дочь покойного Вильгельма испарились неизвестно куда… Интересно, где они могут быть?

– Какая разница, – дед махнул рукой. – По законам Рейха обе не имеют никаких прав на корону… да и вряд ли хоть кто-то сейчас в Вене заинтересован в сохранении династии Габсбургов. Подозреваю, что Каприви вообще не собирается в ближайшее время инициировать выборы нового кайзера. Вздумай он занять этим сейчас – и все старые рода Рейха тут же перегрызуться между собой… – Дед усмехнулся и покачал головой. – Впрочем, они и так перегрызутся, как только германское воинство потерпит хоть одно по-настоящему серьезное поражение.

– Хочется верить. – Я подпер рукой подбородок. – Но пока вести из Варшавы лично меня не радуют.

– Варшава падет… скорее всего – падет, – невозмутимо отозвался дед. – Но даже это только отсрочит неизбежное – причем отсрочит совсем ненадолго. Один хороший удар по носу – и Рейх, этот колосс на глиняных ногах, разлетится на части. Треть входящих в Священную Римскую империю германской нации государств, городов и княжеств уже сейчас наверняка не хотят отправлять своих солдат умирать под Варшавой за амбиции Каприви… Слишком хорошо Европа еще помнит судьбу Наполеона Бонапарта. А он, между прочим, полтора века назад прошел куда дальше Варшавы. И к тому же обладал влиянием и возможностями даже побольше тех, чем сейчас есть у кайзера.

Дед, похоже, даже не пытался мне ничего доказать – просто излагал факты, которые самому ему казались не просто очевидными, но и чуть ли не общеизвестными. И ему… пожалуй, хотелось верить – куда охотнее, чем Шестопалову с его рассуждениями о затяжном противостоянии с немецким войском, всеобщей мобилизации и тактическом отступлении чуть ли не до Урала.

– Не думай, что я просто старый дурак, который верит в могущество Одаренных родов и мощь русского оружия, как в какого-нибудь идола или икону. – Дед улыбнулся и покачал головой. – Сейчас картина боев под Варшавой выглядит совсем непривлекательно – и это изменится не так скоро, как хотелось бы. После чистки, которую устроил Багратион, в Генеральном штабе та еще неразбериха, и принять командование над всей императорской армией попросту некому. Но рано или поздно это закончится, и тогда все будет именно так, как я сказал: Рейх проиграет сражение – и его границы тут же начнут грызть буквально со всех сторон. Османы подожмут хвосты и уползут обратно к Стамбулу, а все европейские монархи наперебой примутся клясться Павлу в вечной дружбе.

– Звучит убедительно. – Я откинулся на спинку стула и заложил руки за голову. – Настолько, что мне даже удивительно, как канцлер Каприви сам не пришел к подобному выводу. Может, у него нет твоего опыта, но вряд ли во главе целой империи мог встать… идиот.

– Нет, Каприви не идиот. – Дед нахмурился и покачал головой. – Кто угодно, но только не идиот. И если уж он ввязался в такую сомнительную авантюру – у него наверняка или не было выбора, или были особые причины.

– Какие? – Я на мгновение задумался. – Что могло заставить Рейх напасть на Россию вместо того, чтобы хотя бы выбрать врага послабее?

– Могу только догадываться. Но дело явно нечисто. – Дед облокотился на стол. Особенно если учесть, что покойный кайзер Вилли на самом деле был знатным пацифистом и либералом. С него вполне сталось бы сохранить мир даже ценой потери трети германской империи.

– Думаешь, поэтому его и убили? – Я тут же навострил уши. – Канцлер Каприви вполне мог…

– Не спеши с выводами, Саша. – Дед погрозил мне пальцем. – На поверхности всегда лежит очевидное, а истина частенько скрыта куда глубже. Конечно, Каприви извлечет немалую выгоду из происходящего, особенно если сможет пристроить корону кайзера на голову собственного ставленника, но затеять такое в одиночку он вряд ли мог. А значит, или у него или есть союзники вне Рейха… или на самом деле вне Рейха нужно искать даже саму причину войны.

О подобном я, конечно, думал – но без особого фанатизма… а, пожалуй, стоило бы. Войска у границ Царства Польского, визит в Варшаву, неожиданная и одновременно запланированная кем-то гибель миролюбивого кайзера – и незамедлительный ответ Рейха. Картина действительно получилась слишком уж наглядной и яркой, чтобы не заподозрить подвох и чью-то руку под толстыми мазками.

– Разумно, – кивнул я. – И какой вариант тебе кажется более вероятным?

– Не знаю… Пожалуй – оба одновременно. – Дед невесело усмехнулся. – Но если враги рано или поздно вылезут и сами по себе, то причину придется долго выкапывать. И это вряд ли вообще можно сделать здесь.

– За столом в Елизаветино?

– В Петербурге, – вздохнул дед. – Но у тебя, пожалуй, будет возможность заглянуть прямо в котел с этим адским варевом, когда отправишься в Париж.

– Главное – не окунуться в него с головой. – Я взглянул на висящие на стене часы. – Пожалуй, мне пора. Нужно собираться в город, а потом…

– Подожди. – Дед вдруг улыбнулся – неожиданно и как-то странно-неуклюже, будто сам стеснялся собственных слов. – Можешь уделить своему старику еще пару часов?

– Д-да… конечно. Как пожелаешь.

От удивления я даже ответил не сразу. Дед никогда не задерживал меня без надобности – и чего-то подобного и вовсе не говорил – на моей памяти. Но отказывать ему я, конечно же, не стал.

– Вот и славно. Тогда собирайся – и выходи к лесу. – Дед отодвинул стул и поднялся. – Давненько мы с тобой не упражнялись, верно?