Одаренный

Он щелкнул пальцами и принтер сбоку стола зашумел, раскручивая барабан. Отец взял с лотка еще теплые листы, и передал вирнику.

— Трое напавших на моего сына находились в состоянии наркотического опьянения, о чем написано в этих анализах...

— Вы получили их незаконно! — взвизгнул Донцов-старший.

— Я — да, хотя законно, как спонсор госпиталя Перуна. Но не беспокойтесь, Русская Правда их затребует вполне законно, и они будут подшиты к уголовному делу. Формулировку я сказал, а это будет отягчающим обстоятельством. В результате ваши отпрыски не только вылетят из Школы, но и получат волчий билет. Вместе с небольшим, но пусть сроком за насильственные преступления и употребление наркотиков. Получат, не сомневайтесь. У меня хорошие стряпчие, и заявление сегодня же поступит в Русскую Правду.

— Или что? — расстегнул ворот Свирский.

— Или вы выплатите мне хорошую виру за подготовку покушения на члена клана Апраксиных, точнее, здесь уже рода, и ложные обвинения в его адрес.

— Мы не... — пытался что-то вякнуть Донцов.

— Да вопросов нет, господа, — ласковой улыбкой палача улыбнулся отец. — Ждите судебных приставов.

— Хорошо. Нам надо посовещаться...

— А не о чем тут совещаться, — прервал его отец. Вот, наконец, в голосе появилась сталь, свойственная высокородным аристо. — Либо вы принимаете виру и выходите отсюда свободно, либо дома вас будут ждать экипажи Русской Правды. Все просто.

— Хорошо, мы согласны, — сдался самый трусливый из них, старший Потоцкий. — Ваши предложения?

Отец еще раз нажал кнопку принтера.

— Вот.

Донцов взял лист бумаги.

— Это неприемлемо!

Отец кивнул, и нажал кнопку под столом. Распахнулись двери, и на пороге появились двое наших безопасников.

— Выведите благородных господ из имения и больше не пускайте. Они здесь нежелательные гости, — бросил им отец.

— Подождите! — завопил Свирский. Ага, проняло... — Мы согласны!

— Вы говорите только от своего имени или всех вас? — уточнил отец.

— Всех нас, — Свирский быстро пробежал глазами строчки.

— Вы получили мои требования. Ах да, Александр? У тебя еще что-то будет добавить?

— Будет, — сказал я. — Требую публичных извинений ваших детей. И еще, господин граф, я вызываю вашего сына на дуэль, как только ему позволит здоровье принять вызов чести.

Донцов скрежетнул зубами.

— Не смею задерживать вас больше, господа! Мой вирник заедет к вам завтра с утра. Постарайтесь находиться в имениях.

Вот тут как раз подходит «графиня изменившимся лицом бежит пруду», как гласит классика. По крайней мере, аристо резво рванули на выход, и рожи у них выражали спектр эмоций. Сплошь отрицательный.

— Я же тебе говорил, молчи и слушай! — усмехнулся папаша.

— Вам бы, папенька, в театре играть...

— Не поверишь, было такое желание, — вздохнул отец. — Но, увы, мы, наследники таких родов и бизнес-империй не властны над собой. Нас ведет другая стезя.

— Только вот я до конца не понял, зачем был нужен этот спектакль...

— Ты точно не понял, — усмехнулся он. — Особенно почему их требования в письменном виде я сохранил. Мне нужно было знать, что они хотят получить и кто за ними стоит. Ты уверен, что все это было только из-за той шалашовки?

— Э-э...

— Вот тебе и э-э, — передразнил меня он. — Судя по тому, что они затребовали, кто-то за ними стоял и диктовал, что у Апраксиных нужно отжать. Потому что уж нафига мелкому торговцу всякой рухлядью Потоцкому моя лаборатория «Древо», о реальной деятельности которой знает всего несколько человек, и которая жрет — именно жрет, а не ест — финансы, как не в себя. Очень уж им интересно заглянуть внутрь. А потом просто закрыть и перепродать ее реальному заказчику. Вот столько стоит твоя голова, не считая сотни тысяч золотом и прочих активов.

— Я же их даже не убил и несерьезно травмировал...

— Запомни, сын. Я уже говорил твоему брату, чем выше взобрался — тем больше желающих скинуть туда вниз. Вы всегда окажетесь мишенью, потому что вы — Апраксины. А желающих ославить и опустить наш клан — хоть пруд пруди.

— Какую виру ты им наложил?

— Ничего такого, — пожал плечами он. — Выжал чуть ниже законов Русской Правды. Это и тебе урок — если берешь виру, не зарывайся. Чтобы должник не остался без средств к существованию и предпочел бы иметь дело с тобой, а не с волхвами. Или полностью разоряй, но тогда единственный вариант — уничтожить человека полностью. И его род.

— Серьезно?

— Ты хочешь пощадить загнанную в угол крысу, способную на все? Или всю жизнь ходить с ощущением взгляда через прицел за спиной?

— Ну, насколько я знаю, второй вариант ты не применяешь.

— Применял, — настроение отца резко изменилось. — Но только один раз. И этот род этого заслуживал. Хоть боги и простили, но чувствую себя я до сих пор неуютно. Ты серьезно решил вызвать младшего Донцова на дуэль?

— Да. Пусть гаденыш почувствует, что значит честный бой.

— Император вообще-то этого не одобряет. И дуэльный кодекс под запретом.

— И это говорит мне человек, три раза уложивший своих обидчиков? — спросил я тоном «и эти люди запрещают мне ковыряться в носу».

— Времена были другие, — отмахнулся он. — И потом, я вызывал тех, кто оскорбил мой род, а не клан. С теми я поступал по-другому. Сейчас же одна проблема — за смертоубийство на дуэли можно сесть в острог.

— Не бойся, я придумал как можно решить эту проблему. Он останется жив, но захочет ли жить после этого?

— Понятно. Начитался семейных хроник, где я отчекрыжил графу Полбину...

— Типа того. Но я ничего никому не буду отрубать, чтобы потом было грустно и одиноко жить. Опозорить — это да. И оружие будет — серийники.

— Ты хочешь попробовать на дуэли волшбу?

— Именно так.

— Ну-ка, расскажи, что задумал...

— Вряд ли вы одобрите это, папенька.

— А ты расскажи, а я скажу свое мнение.

— Ну так вот...