Падение Майсура. Часть первая

И вообще организм молодого человека в свое время успел слопать и усвоить столько антибиотиков, что самые злобные здешние микробы должны обходить нашего героя десятой дорогой. А ведь болезни - главная причина смертности европейцев в жарких странах. От методов лечения местных эскулапов не каждый здоровый выживает, не то что больной.

Кто-то помрет, кто-то испугается и дезертирует. А старожил в колониальных землях непременно разбогатеет. Там можно было «делать карьеру» — для того, кому не оставалось иного шанса и кому удастся выжить среди лихорадки, жары, чумы и враждебных туземцев. А с деньгами и титул можно приобрести. Или, на худой конец офицерский патент купить. Вот и весь план до копейки. Все очень просто и одновременно очень сложно. Эх, мечты, мечты.

Глупо? Бессмысленно? Невозможно? Кто знает. Но, по крайней мере, стоит попытаться. Без особых-то талантов... Был бы знаменитый скрипач, то понятно, что и здесь работа нашлась бы. А так труд чернорабочего нашего героя, не имеющего и гроша за душой, совсем не привлекал. Ни в дугу, ни в Красную Армию. И временного портала, чтобы таскать разнообразные ништяки под рукой не имелось. Как и первоначального капитала.

Наконец, дошел. Жарко, мать его за ногу! Вокруг образовались глинобитные хаты, крытые камышом, плетни, сараи, плодовые садовые деревья. Архаично. Дворовые собаки, вольно бегающие во дворах без привязи, провожали нашего героя дежурным лаем. Любопытный народ подтягивался, поглядеть на странного полуголого человека. Но чего ему стеснятся? Тело красиво прокачено, здоровое и полное сил.

— Кто же ты мил человек будешь и куда путь держишь, — в лоб спросил Виктора бородатый дедок в полувоенной, полугражданской одежде. — Неужто тебя ограбили лихие люди?

Боже, как пафосно. Видно дед искренне полагал себя местным авторитетом, имеющим полное право спрашивать.

— Сэр! Я - раб Божий, обшит кожей! Зовут меня Вильям Гаррисон, — начал опробовать свою легенду наш герой. —Я живу в Бомбее, в Индии. Мой отец - английский капитан, а моя мать - дочь "парского" купца из Бенгалии. Я ночью упал с судна, плывущего по этой реке. Еле выплыл, пришлось всю одежду скинуть. Долго шел, почти весь день. К сожалению из-за того, что чуть не утонул - последний год жизни у меня из головы вылетел, хоть убей ничего не помню. Как здесь оказался. Денег нет, есть хочу. Одежда очень нужна.

С именами и прочими фактами Виктор не заморачивался, здесь он жить не собирался. А на новом месте будет и новая легенда. Главное здесь что-либо не забыть. Как утверждал французский философ Мишель де Монтень: "Кто не очень-то полагается на свою память, тому нелегко складно лгать".

— Вот горе-то какое! — запричитал старик, что был еще крепок, словно столетний дуб . — Бедолага иноземная! Но на все воля Господня! Его замысел! Вон, заяц, туды его в качель, сам мал, а бегает так, что человеку за ним не угнаться! Ниче, начальники разберутся, недаром надежа-государь их над нами поставил!

Похоже, что для старого казака большинство услышанных слов была просто китайская грамота. Он понял только общий смысл. Иностранец, из-за тридевять земель, по-русски, говорит нечисто, но вполне понятно. Хочет есть и одежду. Пусть дальше начальство и разбирается, на то оно нам и дадено.

А поскольку Виктор продолжал исполнять увертюру на тему "сами мы не местные":

— Сэр, мне бы поесть и срам прикрыть.

... то старик кряхтя выделил ему краюху хлеба и кружку кислого молока.

— На вот, перекуси, иноземец!

И даже потом "от щедрот" откуда-то притащил драные штаны. Или их с чучела снял, или же они половичком перед входом в хату служили. Больно уж мерзкая и грязная эта была одежонка.

— Держи!

Но даренному коню в рот не смотрят. И в задницу тоже не заглядывают.

— Благодарю Вас, сэр!

И чтобы не смущать местную публику своими голыми телесами, сытый попаданец спустился к Дону и попытался отстирать эту драную тряпку.

А потом и одел её мокрую прямо на тело. Высохнет, лето же. Подпоясался подаренной веревочкой. И теперь наш герой очень стал смахивать на бомжа. Да еще и без креста на груди. В общем, как не посмотри, крайне подозрительный тип. Неблагонадежный человек. Из тех, что закон предусматривает ловить, казнить и вещать, так как они не имеют в себе веры христианской. Одна надежда что назвался иностранцем. Что там у них? Англиканство? А наш герой в нем ни в зуб ногой. "Патер ностер"... И все.

Поскольку станица Аксайская в данный период времени была относительно небольшим поселением, то скоро Виктор добрался до хорошо знакомого ему центра. И что же мы видим? В будущем, тут как раз по высоко вздымающемуся бугром берегу, на верхотуре, будет стоять каменный собор, чуть ниже расположится приватизированная фабрика музыкальных инструментов, переделанная из почтовой станции, украшенной мемориальной табличкой "здесь был Пушкин". Еще ниже по берегу проходила железная дорога, а потом и берег Дона.

Местность была хорошо узнаваемой, но здесь все было совсем иначе. Чудо, да и только!

— Тьфу ты, сюрреализм какой-то… – Виктор чуть было не перекрестился.

Вместо полотна железной дороги вдоль берега тянулись ряды лотков, над которыми на жердях была развешена сохнущая тарань. По склону возвышенности росли виноградники. Деревянная ямщицкая станция уже существовала, но в зачаточном состоянии. У станицы Аксайской издавна, с древних времен, была удобная переправа через Дон, оттого здесь и почтовую станцию соорудили. Вместо каменного собора виднелась неказистая деревянная часовенка.

Пристань была с деревянными мостками, у которых стояла парочка деревянных барж. Там жизнь буквально кипела. Сновали грузчики. Под навесами вповалку лежали горы тюков, мешков и бочек. За рекой с высоты открывался изумительный вид на Задонье. Перед глазами разворачивалась картина широких полей, простирающихся вдаль на десятки километров. А через эти поля льется и плещет на солнце река Дон. Именно на этой почтовой станции, вдохновленный видом, Пушкин и написал свои строки:

" Приготовь же, Дон, заветный,
для наездников лихих,
сок кипучий, искрометный,
виноградников своих".

От лотков перпендикулярно вверх проходила главная станичная улица с торговыми купеческими лавками. В жару здесь было довольно пыльно. Молодой человек немного прогулялся, в толпе разной шушеры, сновавшей туда-сюда. Лавки принадлежали по большей части каким-то носатым сынам Востока. Скорее всего нахичеванским армянам, но кто их там разберет. Может быть это просто разношерстный сброд. Тут маститый эксперт-этнограф нужен.

Судя по ассортименту в лавках продавалось все на свете. Сахар и тут же деготь. Заморские апельсины соседствовали с хомутами, изготовленными местными умельцами. Инжир конкурировал с колесной мазью. Продавали и зерно, сало, шерсть, сырые кожи, вьючные седла, войлок, подковы и скобяные изделия. Антураж, конечно, впечатлял...Все дышало стариной, ветхозаветностью и патриархальностью…

Попугав своим странных видом местных торговцев, наш герой невольно привлек нежелательное внимание местного начальства.

К тому же, кроме купцов и бабы, все в платках, но разных возрастов, бродя между лавками неодобрительно посматривали на голый торс Виктора, его драные короткие чуть ниже колен штаны с прорехами, сквозь которые просвечивало обнаженное тело. Еще тот видок.

— У, бесстыжая морда! - шептались одни.

— А волосья-то короткие, еще не отрасли. Может это беглый солдат или каторжник, - подливали масло в огонь другие.

Вот уж настоящие ядовитые драконы в юбках с язычками острыми, как турецкий ятаган!

Так что, мигом нарисовался какой-то мелкий чиновник, приказной, чернильная душонка, прихвативший себе в помощь парочку крепких, но вонючих бородатых ямщиков. Жопа! Русские гражданские чиновники – сущее наказание: таких чванливых скотов и тупиц еще поискать. Эти подонки еще иногда носят медали, раздуваясь от важности, и если ты щедро не задобришь их, то они постараются причинить тебе столько неудобств, сколько в их силах.

— Кто таков будешь? - грозно спросил чиновник.

У него было лицо клерка, с заостренным носом и подбородком, и подозрительный взгляд, словно он пытается вызнать у вас что-то. Мол молись и кайся! Ибо время твое пришло. Будешь мил человек приветствовать теперь крепкий сук с петлей из грубой веревки. Так и хотелось пнуть его ногой по роже! У Виктора был нюх на подлецов, а этот приказной был из числа худших – можно было почувствовать, как этот человек, подобно электрическим волнам, распространяет вокруг себя необузданную ярость.

В этот момент акции Резанцева оказались на самой низшей точке. Парня почти загнали в угол, и когда доберутся до его глотки — только вопрос времени. Пришлось, демонстрируя ледяное спокойствие, смиренно повторить свою легенду. И заодно, смекнув, куда дует ветер и обливаясь потом от жары, снова исполнить "плач Ярославны".

— Достопочтенный сэр! Я английский купец Вильям Гаррисон, родом из Бомбея, что находится в Индии...

К счастью, у незадачливого попаданца было открытое лицо человека, не способного на обман. Услышав, что наш герой якобы британский подданный ( в глазах чиновников они как бы были сделаны из динамита, таких лучше не трогать), дубинноголовый приказной, с крысиной мордочкой и шныряющими глазками, заметно расслабился:

— Дык, разберемся, - с напыщенным апломбом заявил он, хотя заметно заикался. - Сегодня уже по вечернему времени присутственные часы уже окончены, но завтра поутру пожалуйте на почтовую станцию. Надо бумаги заполнить. А иначе непорядок получается. Это, должно быть, просто досадное недоразумение.

Бла, бла, бла... Как в веселой песенке «Мы не сеем, мы не пашем, мы на крыше…э флагом машем»

«Ага, — весело подумал Резанцев, —ясен пень, назови щенка пышным именем, и каждому захочется его погладить».

А тут чересчур много англофилов, причем в самой радикальной форме. Бесспорно, будь у него хоть чуть-чуть мозгов, чиновник бы сразу учуял тухлый запашок от байки про далекую Индию и потерю памяти. Старый дурак. Чем меньше времени проведешь в обществе таких людей, тем лучше. Конечно, в здешних краях до дедукции и нормального расследования было далеко, но мало ли? Надо поскорей бежать «до Канадской границы».

Когда крапивное семя, обманутое в своих лучших ожиданиях, уходило прочь, Виктор отозвал одного из ямщиков и спросил:

— А в вашей державе по летоисчислению какой сейчас год считается? У нас в Индии применяют и мусульманский календарь и григорианский.

— Не знаем мы никаких других календарей окромя христианского. А год у нас нынче 1798, от Рождества Христова,- и ямщик, болван лишенный всякого образования, одарил парня открытой улыбкой, улыбкой, которой наделены только истинные тупицы.

Очень информативно, просто зашибись! Попаданец искренне порадовался, что Петр Первый перевел Россию на григорианский календарь. Иначе бы все эти годы от сотворения мира стали для него сплошной тарабарщиной. А так все сразу понятно. Вторжение Наполеона только через 14 лет. И что делать?

Казаков уже правительство давно скрутило в бараний рог. Им не вздохнуть не пернуть. Все вольности остались в славном прошлом. Никого в свои ряды донцы больше не принимают. Древние казачьи земли правительство раздает всем подряд: грекам и армянам, калмыкам и сербам. Всем этим Юзам и Миллерам, ставшими основателями городов. А самих донских казаков выселяют в чистое поле, на Моздокскую линию. Хотя там горы. И злобные черкесы и чеченцы. Даже Пугачеву не удалось поднять Дон на борьбу. Так что легализоваться через вход в казачью общину уже не удастся. Он опоздал лет на сто.