Игра не для всех II. «Вторая Отечественная»

Глава 1

Последняя мысль вызвала невольную улыбку на лице полковника, придав ему несколько игривое настроение — и, подходя к выходу из вагона, он расщедрился, подав кондуктору серебряный рубль. Приняв «на чай», последний поспешно поклонился, радостно воскликнув:

— Благодарствую, ваше высокоблагородие! Храни вас Бог!

Николай Адрианович молча кивнул на прощание железнодорожному служащему, после чего спустился на перрон, тут же зябко передернув плечами от холода. Сарыкамыш, совершенно небольшой город с трехтысячным населением, встретил полковника пронизывающим до костей ледяным ветром-поземкой. И тот в один миг выбил из тела штаб-офицера уютное тепло первоклассного вагона, отчего последний лишь крепко стиснул зубы… Тем не менее, кубанку он снял и чинно перекрестился на кресты Михайловского храма, построенного в расположении 156-го Елисаветпольского полка. А водрузив ее обратно на голову, двинулся навстречу встречающим его двум обер-офицерам, спешно бегущим от головы эшелона.

Однако последние — штабс-капитан в сопровождение подпоручика (оба, кстати, совершенно славянского вида) — лишь подали на бегу воинское приветствие, проскочив мимо недоумевающего полковника. Последний в растерянности замер с поднятой к голове рукой, недоумевающе уставившись вслед офицерам, спешно рысящим к вагонам второго класса. Не совсем понимая, что происходит и где встречающие (ведь телеграфировали же заранее!), Николай Адрианович двинулся за штабс-капитаном и его спутником… Те, в свою очередь, подскочили к также покидающим вагоны прапорщикам (первый ускоренный, четырехмесячный выпуск Тифлисского пехотного юнкерского училища) — и до слуха полковника тут же донеслись заполошные, даже истеричные крики:

— Стройся! Стройся, быстрее!!!

Удивленный и несколько рассерженный происходящим, Николай Адрианович решительно подошел к суетящемуся штабс-капитану средних лет, с дрожащим пенсне на переносице, и в приказном порядке к нему обратился:

— Господин капитан[1], извольте объясниться, что происходит, к чему такая спешка?

Обер-офицер вновь подал воинское приветствие, вскинув руку к голове, после чего четко отрапортовал:

— Штабс-капитан Попов, Игорь Александрович! Ваше высокоблагородие, согласно отданного генералом Машлыкевским приказа, выпуск прапорщиков Тифлисского юнкерского училища срочно мобилизуется для обороны Сарыкамыша!

Генерала Машлыкевского, Александра Захарьевича, Николай Адрианович знал неплохо — много раз пересекались в штабе армии, в бытность полковника Букретова исполняющим обязанности генерала-квартирмейстера. Машлыкевский являлся помощником по военной части наместника на Кавказе Воронцова-Дашкова, старого и опытного администратора с правом командования фронтом. Однако же последний не мог совмещать одновременно и административные функции по управлению краем, и реальное боевое командование, а потому фактическое руководство войсками от его лица взял на себя Машлыкевский. По большей части военный теоретик, историк и преподаватель без реального боевого опыта… Собственно, как и Николай Адрианович. Но вот слова про оборону Сарыкамыша полковника крайне неприятно изумили:

— Как это?! Османы что, разбили генерала Берхмана?!

Штабс-капитан отрицательно мотнул головой:

— Ольтинский отряд Истомина атакован в разы превосходящими силами османов и был вынужден отступить. А девятый корпуса Энвера-паши совершил обходной маневр по горам, окружая Сарыкамышский отряд Берхмана, одновременно с тем связав его боем по фронту! В настоящий момент передовые части девятого корпуса турок уже заняли перевал Бардус в пяти километрах от Сарыкамыша, отрезав и нас, и Берхмана от Ольтинского отряда…

Глаза полковника изумленно округлились, и он негромко, словно эхо повторил вслед за Поповым:

— Совершил обходной маневр по горам…

В голове Букретова, тут же прикинувшего, по какой местности османы совершили обходный маневр — местности, совершенно лишенной дорог даже в летнее время, не говоря уже о зиме, покрывшей горные склоны глубоким снегом! — просто не укладывалось возможность такого маневра. Впрочем, тут же он вспомнил переход Суворова через Альпы, и скепсис свой Николай Адрианович поумерил… А затем на ум пришел и смелый маневр Османа-паши, занявшего Плевну в Болгарии в прошлую русско-турецкую войну, и тем самым надолго замедлившего продвижение русских войск!

Вот только маневр Энвера заметно смелее — и в случае успеха приведет не к «задержке» русского наступления, а к «Каннам» для всего Сарыкамышского отряда Берхмана… Отрезав его от тылов и заняв собственно, сам Сарыкамыш (в котором, к слову, находятся стратегические армейские склады!), Энвер-паша окружит группу генерала и неминуемо уничтожит ее в условиях отсутствия подвоза боеприпасов, продовольствия и медикаментов. Скованный фронтальными боями Берхман в таких условиях не сумеет организовать должной силы контрудара — а деблокировать его извне не удастся по той простой причине, что все возможные резервы в Карсе и Александрополе УЖЕ направлены в действующие на фронте части! И тогда разгром русской армии на Кавказе можно считать состоявшимся фактом — ведь уничтоженная группа есть самая сильная из действующих… А после виктории турки хлынут в ничем не прикрытую брешь во фронте, наступая вдоль железной дороги Александрополь — Карс — Сарыкамыш и параллельной ей шоссе.

Кроме того, поражение Берхмана будет иметь и катастрофический для русских моральный эффект: османы протрубят о победе на весь мир, сделав из нее едва ли не национальный праздник! В то время как на северном Кавказе ярко расцветут антирусские настроения. Возможно даже восстание в глубоких тылах Кавказской армии…

— Катастрофа. Полная катастрофа…

На несколько коротких мгновений Букретову изменила выдержка — осознав весь ужас происходящего, он пребывал в полной растерянности… Но в чувство его привел вопрос нетерпеливо мнущегося штабс-капитана:

— Ваше высокоблагородие, время дорого. Разрешите выполнять приказ?

— Обождите, капитан. Доложите, какие наши части есть в городе?

Попов тяжело вздохнул:

— Войсковых частей в Сарыкамыше нет.

— То есть, как нет?! Вообще никаких военных? А как же охрана войсковых складов? Железнодорожная охрана?! Вы кем командуете, господин штабс-капитан?!

Начальственный рык полковника затронул какие-то потаенные струны души обер-офицера: тот вытянулся перед старшим по званию по струнке, после чего молодцевато отрапортовал:

— Есть четыре отдельных взвода охраны армейских складов под моим началом, дружина армянских ополченцев, батальон железнодорожной охраны. Но непосредственно в Сарыкамыше в настоящий момент располагается только одна рота железнодорожников.

— Командир батальона железнодорожной охраны находится в городе?

— Никак нет.

— То есть в настоящее время я старший по званию офицер в Сарыкамыше?

— Так точно!

Как кажется, штабс-капинан, принявшийся бодро рапортовать короткими, рубленными фразами, действительно обрадовался присутствию Николая Адриановича. Прежде всего, как более высокого рангом штаб-офицера, по всей видимости, готового принять на себя бремя ответственности по организации обороны города! Букретов невольно вспомнил свое предчувствие перед тем, как покинул купе вагона — предчувствие, что война для него начнется за порогом уютного железнодорожного «нумера»… Однако же пугающее совпадение! Зябко передернув плечами, полковник, обладающий уже солидным командирским опытом и изрядными организаторскими способностями, принялся уверенно раздавать приказы:

— В таком случае я, полковник Букретов Николай Адрианович, возлагаю на себя обязанности временного коменданта Сарыкамыша и начальника его гарнизона. Взводы складской и железнодорожной охраны, а также добровольческая дружина и сводная рота выпускников Тифлисского юнкерского училища переходят в мое прямое подчинение, образуя отдельный «Сарыкамышский» батальон. Тяжелое вооружение в городе есть?

Штабс-капитан отрицательно мотнул головой:

— Охране не положено…

— В заводских мастерских?

Озадаченное лицо Попова просветлело на глазах, после чего он заметно увереннее ответил:

— Несколько пулеметов доставили в ремонт, точно знаю!

— Отлично.

Развернувшись лицом к построившимся в две шеренги прапорщикам — офицерам «военного времени», закончившим четырехмесячные курсы взамен полноценного двухлетнего обучения юнкеров (будущих подпоручиков) — полковник уверенно, громко заговорил так, чтобы его слышал каждый из присутствующих на перроне:

— Господа офицеры! Черная весть — враг совершил обходной маневр и ныне находится на подступах к Сарыкамышу. Позволим забрать город — обречем на гибель наступающий на Эрзерум отряд генерала Берхмана, что неминуемо приведет к победе османов на Кавказе. А из армии в Сарыкамыше — только вы! Несколько взводов складской и железнодорожной охраны не в счет — сами не отобьются, как и армянские ополченцы…

Николая Адрианович на мгновение замолчал — перевести дух, — после чего продолжил свою пламенную речь:

— Но добровольцы будут драться до последнего патрона, а после уцелевшие дружинники еще и в рукопашную пойдут! Потому как армяне знают, что сделают турки с их семьями… Но если османы победят здесь — то кровью истечет весь край!

И вновь короткая пауза. В этот раз чтобы дать понять прапорщикам все величие момента, весь трагизм ситуации — и всю меру ответственности, легшую на их плечи. После чего Букретов продолжил уже чуть более спокойно:

— Добраться до частей, в кои вы откомандированы после выпуска, не представляется возможным, дать под ваше начало нижних чинов я не могу — взять их неоткуда. А потому я, командир гарнизона Сарыкамыша, отдаю приказ о формировании особой офицерской роты выпускников Тифлисского юнкерского училища! Я братцы, сам ваше училище закончил, сам в нем преподавал — и кроме как на вас, мне положится не на кого. Придется вам, господа офицеры, начать войну в качестве нижних чинов — но никакого урона вашей чести в этом нет! Обстоятельства сильнее нас, господа… А теперь шаг вперед те прапорщики, кто поступил на ускоренный курс из запаса, будучи унтер-офицерами артиллерии, уже знакомыми с трехдюймовой полевой пушкой!

Полковник Букретов нисколько не слукавил: он действительно окончил Тифлисское юнкерское училище, в нем же преподавал — а ныне был прекрасно осведомлен о реальном положение вещей с четырехмесячной подготовкой офицеров военного времени. И если за время полноценной двухлетней подготовки юнкеров успевали хотя бы познакомить с той же полевой трехдюймовкой, не говоря уже о пулеметах — то прапорщики за четыре месяца не успевали даже как следует выучиться приемам штыкового боя! Не говоря уже об управлении огнем вверенного подразделения или изучении тактических приемов на случай, к примеру, обхода или охвата противником… Положение спасало только то, что немалую часть прапорщиков составляли призванные из запаса унтера, уже имеющие военную подготовку…