Звезда заводской многотиражки – 4

Глава третья. В серой зоне

Честно говоря, я надеялся, что Семен узнал что-то важное про ЭсЭса. Ну или хотя бы о том, почему уволили Антонину. Но нет. Все-таки нашего незамутненного Семена больше всего волновали спортивные новости завода, и он представить себе не мог, что кому-то эта тема может быть совершенно неинтересной. Во всяком случае, в сложившихся обстоятельствах. Но не выгонять же его было по этому поводу. Так что мы слушали его экспрессивный рассказ о стихийном шахматном чемпионате в цехе вулканизации. Как сначала кто-то поспорил, потом из карманов повытаскивали карманные шахматы, а потом рабочий день, считай, встал, потому что Ползунов и Пономарев схлестнулись не на жизнь, а на смерть.

И он даже не сразу заметил, что у Даши что-то не то с лицом.

На эти пятнадцать минут в редакции даже как будто восстановилась прежняя атмосфера. Правда, если не смотреть на стриженного Эдика в сером костюме и на синяки на дашином лице.

Хороший человек Семен все-таки. Простоватый, бесхитростный, но отличный парень. Увлеченный, позитивный…

– Почему посторонние в редакции? – раздался от дверей голос ЭсЭса.

– Протестую! – смело заявил Семен. – Я не посторонний. Я материал внеочередной принес! Вот, смотрите!

Сеня, чеканя шаг, подошел к столу редактора и положил на него два исписанных листочка бумаги. И таким же строевым шагом направился к выходу.

Я ожидал, что ЭсЭс сейчас разразится речью о том, что для внештатников существуют особо огороженные часы приема, а в остальное время просьба не отвлекать сотрудников редакции, которые и так бездельники. Но он промолчал. Пожевал губами, проводил Семена немигающим змеиным взглядом почти до самой двери и направился к своему столу.

Перед тем, как захлопнуть дверь с той стороны, Сеня оглянулся на нас и сжал кулак в жесте «держитесь, ребята!».

Дверь закрылась. Снова настала гробовая тишина, которая лишь изредка нарушалась скрипом дашиной ручки по бумаге и эдиковым бормотанием.

Вообще-то к Феликсу я собирался завтра. Перед той самой встречей с друзьями, на которую он меня позвал в качестве «свежей крови». Но что-то накопилось дел, которые нужно обсудить именно с ним, а не на вечеринке с его друзьями. Кроме того, у него был домашний телефон. А это гораздо удобнее таксофонов, во всяком случае уши не мерзнут от трубки.

Феликс, к счастью, был ничуть не против, что я вот так свалился к нему в пятницу. Даже наоборот. У него появилась какая-то очередная новая идея, которую он был намерен со мной обсудить.

Я вышел из телефонной будки и с тоской посмотрел на остановку. Ну да. Если выходить с работы строго в то же самое время, что и все остальные, попадаешь на обязательный аттракцион, типа «час пик». Можно было зайти в продуктовый, немного восполнить свои домашние запасы, но в магазине сейчас та же история, что и на остановке. С другой стороны, зато там тепло.

Я пристроился в конец очереди в молочный отдел, а то сливочное масло кончалось уже. Задумчиво посмотрел в сторону колбасного. Там у прилавка была настоящая битва. Выкинули полукопченую колбасу, и желающие ухватить себе кольцо или два, активно пробивали себе путь к прилавку. Черт его знает, что такое… Колбаса – это прямо какой-то фетиш. Если в остальные отделы люди стояли цивилизованно друг за другом, то от запаха копченостей теряли волю и рассудок.

– Да куда ты лезешь, тебя тут не стояло?!

– На себя посмотри, грымза! Какая тебе колбаса, ты и так в дверь только боком проходишь!

– Мне три кольца!

– Не больше двух в одни руки!

– Какая еще ливерная?! Зачем мне ливерная, я ее не просил!

– Товар в нагрузку, ничего не знаю! Берете два кольца полукопченой, кило ливерной в нагрузку.

– У меня собаки нет, куда я ее дену?!

– Значит берите одно кольцо.

– А ежели мне надо два?

– Гражданин, вы что там устроили за бедлам?! Другим тоже надо!

Я отвернулся. Пожалуй, это было самое неприятное в Советском Союзе. Меня не напрягала столовская еда, скудноватый быт коммунальной квартиры, да что там, даже через пень ходящий транспорт. Но вот это вот… И даже не столько фиговое снабжение и дефицит, а именно то, как люди становятся мерзкими скандалистами, готовыми вцепиться друг к другу в глотки за эту чертову колбасу.

«Ты еще скажи глубокомысленно, что квартирный вопрос их испортил», – ехидно заметил внутренний голос. Воланд нашелся, ха-ха…

– Вам чего, гражданин? – надо же, не заметил, как моя очередь подошла.

– Сливочного масла, пожалуйста, – сказал я. – Граммов триста.

– Сливочное кончилось, только бутербродное, – вздохнула продавщица. – Возьмите шоколадное, очень вкусное!

– А давайте! – согласился я. Продавщица извлекла из стеклянной витрины коричневый брусок и отпластала от него здоровенным ножом немаленький такой кусок. За моей спиной две кумушки обсуждают, как превратить невкусное бутербродное масло во вкусное соленое. А дальше в очереди кто-то взахлеб делился кулинарным секретом запекания курицы на банке из-под майонеза. Я усмехнулся. Сюда надо с записной книжкой приходить. Пока стоишь и ничего не делаешь, можно научиться готовить, чинить машину и собирать танки из подручных средств.

– Полкило получилось, ничего? – спросила продавщица, и в ее голосе мне даже послышались виноватые нотки.

– Нормально, оставляйте, – кивнул я и направился к кассе. «А ведь привыкаю!» – в очередной раз радостно подумал я. По началу вот эти вот телодвижения в магазинах меня раздражали ужасно, а сейчас уже на автомате действую. В отдел, потом в кассу, потом с чеком обратно в отдел, чтобы забрать покупку. А продавщица насаживает чек на длинную спицу на подставке. И даже логика определенная именно у такой последовательности действий есть. Мол, продавцы, контактирующие напрямую с едой, не должны хватать деньги, которые по определению грязные и источник заразы.

Я отстоял в короткой очереди тех, кому надо забрать покупки, взял завернутый в коричневую бумагу брусок. Понюхал. Пахнет здорово, похоже, правда свежее совсем.

Теперь заскочить домой, сунуть покупку в холодильник за форточкой и вернуться на остановку. Черт, а ведь к весне надо будет что-то придумывать с настоящим холодильником…

Феликс выслушал мою просьбу насчет тайного доктора для подруги, подергал себя за бороду, понимающе покивал и вышел в коридор. Раздалось жужжание телефонного диска.

– Алло, Регина Ильинична? – кокетливо-театральным тоном произнес он. – Есть небольшая просьбочка… О, нет-нет, ничего такого… Хотя, если вдруг понадобится, вы же не откажете? Нет? Замечательно!

Феликс с довольным видом вернулся в комнату.

– Ну вот все и решилось, – с довольным видом сказал он. – Завтра ваша подруга сможет? Скажем, в районе полудня?

– Хм, надо ей позвонить, – задумчиво сказал я.

– Вот и займитесь, – Феликс похлопал меня по плечу. – А я пока презент соберу…

Я поднял телефонную трубку и набрал номер Даши. Закончив короткий разговор, я прислушался. Феликс торопливо прошагал на кухню и принялся чем-то там шуршать-звенеть. Я полез в карман и достал бумажку, на которой Эдик записал для меня номер Антонины.

– Алло? – раздался в трубке тихий, почти призрачный, голос.

– Антонина Иосифовна? – спросил я на всякий случай. Хотя было понятно, что это именно она.

– Да, кто говорит?

– Это Иван. Иван Мельников, из «Новокиневского шинника».

– Здравствуйте, Иван.

В трубке повисло молчание. Мне даже показалось, что связь отключилась.

– Антонина Иосифовна, вы здесь? – на всякий случай переспросил я.

– Да-да, говорите.

– Я хотел бы с вами встретиться.

– Зачем?

– Просто так, – соврал я. – Вы внезапно исчезли, а я даже не успел вас поблагодарить за науку. Хочу угостить вас. Кофе попить или еще что-нибудь.

– За науку, говорите? – Антонина горько рассмеялась.

– Почему вы удивляетесь? – возмутился я. – Я же молодой специалист. И считаю, что мне очень повезло, что моя работа началась именно у вас.

– Хорошо, давайте встретимся, – неожиданно согласилась она.

– Когда у вас есть свободное время? – спросил я.

– Теперь всегда, – в ее голосе опять зазвучала горечь.

– В понедельник после работы? – предложил я. – Куда мне подъехать?

Я повесил трубку и понял, что Феликс стоит рядом со мной и с интересом слушает.

– Я правильно понял, что ваш замечательный главный редактор, про которую вы мне рассказывали, уволили? – спросил он.

– Ага, – вздохнул я. Ну да, с одной стороны, Феликс был человеком как будто из высшего света. С манерами, умением пользоваться многочисленными столовыми приборами, да и костюмы на нем очень ловко сидели. С другой – деликатность и уважение к чужому личному пространству для него не существовало. И почему-то это не раздражало, как во многих других, а вовсе даже наоборот. Наверное из-за живейшего участия и интереса, которые он всегда демонстрировал.

Я даже не заметил, как выложил ему все. Снова почувствовав почти бессильное бешенство, когда вспомнил сегодняшнюю ситуацию с Дашей и умыванием.

– Ох, как я вам сочувствую, ребята… – Феликс покачал головой и подергал себя за бородку. – У нас в диспансере тоже был случай… Кстати, а как, говорите, зовут нового редактора?

– Сергей Семенович, – ответил я. – Торопыгов. Раньше работал на Дальнем Востоке, в газете «Красный флот».

– Ммм… Никогда про такого не слышал, но… – Фелиск вскочил, выдвинул ящик письменного стола и достал записную книжку. – Давайте-ка я это запишу. У меня довольно причудливый круг знакомых, может и удастся найти про него что-нибудь интересное…

Только за завтраком я вспомнил, что по телефону Феликс мне намекал, что хочет о чем-то поговорить. О какой-то своей идее. Но вместо этого мы весь вечер обсуждали мои дела на работе. Стало даже как-то стыдно, так что я вежливо напомнил Феликсу, что он меня заинтриговал, но так и не сказал, о чем хотел поговорить.

– Ах да, это… – Феликс нахмурил лоб. – Даже не знаю, как бы начать… Идея кажется мне чересчур смелой. Возможно, эта работа будет проделана зря, и ее нигде не опубликуют. И никто нам за нее не заплатит.

– Хм, уже интересно, – я отложил надкусанный бутерброд на тарелку. – И в чем же идея?

– В женском отделении, – сказал Феликс. – Я подумал, что в цикле публикаций мы маловато времени уделяли женскому вопросу. И пошел наводить справки. И теперь нахожусь в довольно сложной и двусмысленной ситуации. Когда придерживаться выбранной нами красной нити может и не получиться…

Феликс замолчал ненадолго, но я не стал пока что вставлять свое ценное мнение. Задавать наводящих вопросов тоже не стал. Потому что пока проблема была не очень понятна.

– Тут вот какая штука, Иван… – Феликс снова подергал себя за бороду. Вид он имел как будто смущенный и… виноватый? – Я зашел к заведующей, поболтать о том, о сем. И прошелся по отделению. Поговорил с женщинами и понял, что многие из них попали туда… по ошибке. Нет-нет, даже не по ошибке, а потому что их туда поместили родственники. Одна поссорилась с мужем, и он вызвал для нее перевозку под предлогом, что у нее истерический припадок. Другая… Другая начала стеснять своих детей и внуков. Третья… В общем, они здоровы. Но находятся в том же отделении, что и другие женщины, которых действительно надо лечить. И это… это… Но это еще не самое страшное. В этом же стационаре есть другое отделение. Для девочек-подростков. Нет-нет, об этом писать точно нельзя… В общем, я хотел бы с вами обсудить, как нам подступиться к этой острой теме, потому что я, признаться, в растерянности.