Княжий сын. Отцовский меч

Но вдруг чудище подняло голову, оскалилось и зарычало, словно попыталось меня отогнать. Будто заявляла свои права на жертву, говорила: вот, это мое, и даже не пытайся это у меня отобрать.

Только вот ты не угадала, тварь. Это мое. И навсегда останется моим.

Отчаяние сменилось вспышкой дикой ярости. Я выхватил из рук ближайшего мужика вилы, выставил их перед собой и рванул в сторона чудища. То резко дернулось влево, взмахнуло когтистой лапой, и тогда я сделал выпад, вогнав зубья ей в брюхо.

Только и успел услышать хруст плоти, разрываемой металлом, и тут же отлетел в сторону. Удар о землю вышиб воздух из моих легких. Я замер, бессильно раскрыл рот, пытаясь вдохнуть, и только потом пришла боль.

Моя грудь оказалась распахана ударом когтей, разорванная праздничная рубашка быстро пропитывалась кровью. А тварь, несмотря на страшную рану и волочащиеся по земле застрявшие в брюхе вилы, уже подбиралась ко мне, собираясь вцепиться в горло.

– В сторону! – послышался сзади крик. – Разойдитесь!

Сил хватило на то, чтобы повернуть голову, и я увидел, как из-за ряда мужиков, вооруженных кольями и факелами, появился тот самый старый солдат. Синяя воинская куртка была расстегнута, и сквозь нее виднелась кожаная жилетка с набитыми металлическими пластинами. В правой руке седого мужчины был короткий меч, в левой – горящий факел.

Без лишних слов, он рванулся вперед и ткнул факелом прямо в морду твари. Та естественно могла бы и отпрыгнуть, но сейчас ее подвижность сковывали воткнувшиеся в брюхо вилы. Запахло паленой шерстью, волкулак завыл и дернулся в сторону, но старик предвидел это и рубанул по левой лапе.

Вернее, как-то умудрился превратить рубящий удар в режущий, раскромсав сустав твари так, что та припала на землю, поджав поврежденную конечность. Старик воспользовался этим, резко сократил дистанцию и со всего маха обрушил лезвие меча на шею волкулака.

Вновь послышался хруст, но на этот раз я его узнал: именно такой звук издает нож, когда, разделывая свинью, задеваешь кости. Только сейчас он был слышен гораздо громче.

Тварь резко осела, будто все тело отказалось ей повиноваться. Старик выдернул меч, и, хоть тот и вошел в шею чудища только на половину толщины, второго удара наносить не стал.

Рядом с ним вдруг выросла еще одна фигура, в которой я узнал дядьку Виталия. Он размахнулся копьем и вогнал острие в спину продолжавшей бороться за жизнь твари. И после этого она затихло, с виду как-то даже уменьшившись в размерах.

С трудом перевернувшись на живот, я прополз расстояние, разделявшее меня с трупом матери, ткнулся лицом в ее мокрую от крови и еще не успевшую остыть грудь, прижался ухом, надеясь расслышать биение сердце, хоть и знал, что с такими ранами люди ни живут, а я все равно ничего не смогу сделать.

Ее сердце не стучало. Только поняв это, я потерял сознание.