Запад-81

Глава 3

Майор Игорь Старовойтов, аэродром Витебск-Северный (Журжево), 19 июня 1941 г. 9:40

Очнулся сам и обнаружил себя лежащим на полу гостиничного номера. Никакого тумана ни в комнате, ни на улице. Померещилось, что ли? Ничего не болело, лишь чувствовалась лёгкая слабость. Впрочем, прошедшая всего за несколько секунд. А мой сосед, замкомэска Ваня Клименко, дрыхнет, как ни в чём не бывало. Взглянул на часы, лежащие на тумбочке. Оказывается, с момента моей отключки прошло чуть больше минуты.

А чего вы удивляетесь? Летая на Миг-21, начинаешь очень чётко ощущать время. Едва ли не каждую секунду. И я отлично знаю, что с момента, когда я глядел на «котлы» перед тем, как пойти курить к окошку, и моментом отключения сознания прошло шесть с половиной минут. Плюс-минус десять секунд.

Столь неожиданный и беспричинный обморок очень меня насторожил. Утром обязательно пойду «сдаваться» врачам, хоть и не хочется. Минута беспамятства в воздухе — это верная смерть. Даже не в бою, даже при полёте по прямой. Достаточно отклонить ручку управления, и…

Расстроился неимоверно, но ворочался недолго. Опять заснул и продрых до половины пятого утра, когда нас подняли по тревоге.

Поразило то, что уже всходило солнце. Я даже приложил к уху часы, чтобы убедиться, что они идут. Нет, с «хренометром» (а как иначе окрестить отечественную «Ракету», которую приходится раз в два-три дня подводить перед просмотром программы «Время») всё в порядке.

Всё по местам расставил комполка. Оказывается, не я один стал «обморочником» в эту ночь. Сознание потеряли буквально все бодрствующие, от дежурной смены на радиостанции до вахтёра лётчицкого общежития. И даже караул, охраняющий периметр лётного поля. И не только на нашем аэродроме. Связывали это с виденным мной странным светящимся туманом.

В разгар собрание раздался телефонный звонок.

— Час от часу не легче! — выслушав возбуждённый доклад по телефону, произнёс полковник. — С вышки руководства полётами сообщают об изменившемся вокруг аэродрома ландшафте. Витебск на вид тоже очень сильно изменился: стал очень маленьким, исчезли современные здания, а вместо них появились какие-то деревенские халупы. Всё, товарищи, начинаем подготовку к боевым вылетам, приказ о которых может поступить в любое время. «Обморочники», вам проходить медкомиссию в последнюю очередь.

Ну, и хрен с ним! В последнюю очередь, так в последнюю очередь. У меня, как у комэска, и без того хлопот в подобной ситуации хватает.

Встревожило то, что зачем-то пригнали несколько «шишиг» с прицепленными двуствольными зенитками. Судя по погонам солдат — явно взятых у какого-то мотострелкового подразделения. Зенитки расставили по периметру аэродрома и принялись втыкать вокруг них срубленные молодые деревца. Однако, маскировка называется, если перефразировать анекдот о представителях малочисленных народов Севера.

А следом аэродром облетело совершенно сумасбродное, но всё объясняющее сообщение: мы не в 1981, а в 1941 году. Конкретно — 19 июня. Вот этим и объясняются все «нескладухи» со временем подъёма солнца, изменившимся ландшафтом и суетой зенитчиков. Все, конечно, охренели, но мы — люди военные, нам дан приказ готовиться к полётам. А обсуждать поразительную новость — только во время перекуров.

Версии произошедшего высказывались самые разные. От применения американцами неизвестного оружия до достигшего Земли излучения квазара. Главное — техника была в полном порядке. Все системы работали отлично, у технической службы никаких претензий ни к чему не возникло. Ещё бы! Они же сами в Берёзах перед вылетом сюда каждый прибор, каждое устройство проверяли и «вылизывали».

Самого пика аэродромная суета достигла, когда группа техников помчалась к Ил-18. Значит, большое начальство вот-вот пожалует, чтобы «оседлать» свой борт. И если что-то ему не понравится, люлей вломят каждому, кто чем-то не тем занят, а там уже придёт черёд тех, кто просто под руку попался.

И верно. Через некоторое время на западе послышался вертолётный рокот, и прямо рядом со стоянкой «восемнадцатого» опустился Ми-8. Вылезло из него человек шесть, а вот по трапу правительственного борта поднялись только двое. И едва откатился трап, как начал вращаться пропеллер первого из четырёх моторов. А ещё через некоторое время самолёт ушёл в небо, беря курс на восток.

— Ну, что, Талгат, улетели твои девочки, стройные, как горные козочки, и нежные, как пэрсики? — изобразил я жест, с которым Икрамов вчера мчался в столовую в надежде охмурить какую-нибудь из стюардесс правительственного борта.

Лейтенант с досадой махнул рукой.

— Ничего! Или они снова вернутся, или какую-нибудь местную красавицу найду. Говорят, в это время лётчики — первые парни на деревне. А уж мы, лётчики реактивной авиации, вообще будем вне конкуренции.

Если будем. Что бы я первым делом сделал на месте здешних властей? Я бы разоружил непонятно каким образом оказавшуюся на подконтрольной им территории вооружённую банду, каковой мы в их глазах выглядим. Причём, не пожалел бы для этого сил. Ясное дело, даже роте аэродромной охраны нипочём все собранные в кучу витебские милиционеры, но попытка не пытка, как, судя по анекдотам, говорил товарищ Сталин товарищу Берии.

От нас, «обморочников», медики, можно сказать отмахнулись. Ну, кардиограмму в дополнение к обыденному предполётному осмотру сделали.

— Здоровы, как космонавты!

— А этот обморок? — спросил я.

— Как выяснилось, не одни вы без сознания были. Все отключались. Только те, кто спал, этого не заметили. Молодые вы, всё бесследно прошло, а министру даже пришлось адреналин колоть, чтобы очухался. Там, в гарнизоне, вообще кошмар, — понизил голос медик. — Из всех, прибывших из Москвы и Минска, удалось спасти только Устинова, Огаркова и Ивашутина. Остальные, когда их номера вскрыли, уже холодными были. Интересно, в Москву повезут хоронить или, в свете новых обстоятельств, тут закопают?

А эти самые новые обстоятельства продолжали напоминать о себе. Не успели мы выйти из медкабинета на лётное поле, как откуда-то с юга послышался зудящий звук.

— Мужики, гляньте! Я в жизни не видел, чтобы эти раритеты летали!

Со стороны города в небе плыл крошечный биплан. Именно плыл, поскольку полёт со скоростью километров девяносто в час как-то по-иному охарактеризовать невозможно.

— Это же По-2!

— Они пока ещё называются У-2.

У-2 (По-2)

— Да какая разница?

И верно. Машинка, способная красться над самыми вершинами деревьев, но не такая уж безобидная, как может показаться на первый взгляд. По крайней мере, «ночные ведьмы», летавшие на них, немало крови фрицам попортили.

Тут сначала из одного угла лётного поля, а потом из другого, взлетели в небо трассеры зениток ЗУ-23–2, прочертив небо впереди по курсу самолётика. Ненавязчивый такой намёк: «эй, гражданина, ты сюда не ходи, ты туда ходи. А то снег башка попадёт — совсем мёртвый будешь!»

ЗУ-23–2

Пилот намёк понял, и завалил машину в вираж, обходя аэродром стороной. Но сильно не удаляясь. Просто облетая его по тем границам, которые ему регулярно очерчивали зенитки. Один круг, второй, и «этажерка» потянулась в ту сторону, откуда прилетела. То ли экипаж поставленную задачу выполнил, то ли топливо кончалось. Судя по тому, что стал снижаться близ восточной окраины города, первый вариант. Провёл разведку, и теперь наблюдатель помчится к ближайшему телефону, чтоб доложить об увиденном.

— Экипажам дежурной звена истребителей занять места в кабинах, — проревели на весь аэродром громкоговорители-«колокола».

Значит, что-то серьёзное, раз оружейники везут к боевым машинам пусковые контейнеры УБ-32 под 57-мм ракеты С-5. Это что? Получается, со своими же придётся воевать? Прямо накануне войны с немцами? Не с той ли колонной то ли Зис-5, то ли Газ-АА, что тянется из Витебска в нашу сторону?

Нет, там не только «Захарки». Вон, кажется, и пулемётный броневичок в середине колонны тащится… Значит, не дурнее меня местные чекисты оказались. Только где они умудрились броневик раздобыть? Или у какой-то проезжающей транзитом воинской части позаимствовали? Бляха, они ведь сдуру нам самолёты повредят, если стрелять начнут!

Впрочем, наши тоже не лыком шиты. Вон, к юго-западной оконечности аэродрома уже побежали бойцы роты охраны с автоматами.

— Лётному и техническому составу, не задействованному в подготовке к вылету, укрыться в капитальных строениях, — прохрипели «колокола». — Повторяю…

Да уж, действительно пора в укрытие, чтобы не нарваться на шальную пулю, когда предки стрелять начнут.

— Мужики, бегом к штабу полка, — скомандовал я тем, кто находился поблизости от меня на лётном поле.